Монстр подскочил в бокалу с водой и с размаху пнул его. Звук разбивающегося о камни стекла вывел всех из оцепенения, и несколько тел навалились на пленника.

– Я те-е-ебяу-у-убью, Са-а-а-ар, ка-ак то-олько ты-ы сде-е-ела-аешь но-о-ж!

Пленник, которого прижала с земле дюжина рук, прохрипел:

– Кинжал у тебя… Одноухий Герг… красивый… но баланс у него… ни к чёрту.

Шат молча сидел на полу, подогнув ноги под себя, и внимательно смотрел на девушку. В зал заглядывали лучи заходящего тёплого солнца, и слышалось щебетание птиц.

– Как? Уже вечер? Я была в ноже почти сутки? – голос Килайи продирался сквозь голосовые связки с большим трудом.

– Да, ты ушла из реального мира вчера в начале ночи и прожила в ноже целый день. Но так будет не всегда. Иногда ты будешь «там» много часов, а в реальном мире будешь отсутствовать всего лишь минуту. Я не знаю, от чего это зависит.

– А можно сделать так, чтобы моё тело вообще исчезало на время транса из реальной жизни? Как шапка-невидимка у гномов.

– Нет, Килайя. Такое возможно только в сказках и легендах. В нож уходит только твоё сознание, где встречается с моим сознанием под именем Голос… Хотя в это время сам я не отключаюсь и могу находиться очень далеко от тебя.

– В последний момент я увидела сиреневое пламя. Что означает этот цвет?

– Очаг всегда пытается либо что-то объяснить, либо о чём-то предупредить. Я думаю, что сиреневый цвет пламени означает эпидемию новой сиреневой чумы, которая, скорее всего, создаст нам проблемы.

– «Создаст нам проблемы»… Ваш Голос объяснил мне работу со своим страхом… И как важна подготовка в виде анализа угрозы, поиска слабого звена страха. И моего наступления на уязвимое место опасности.

Вдруг лицо Килайи скривилось от боли.

– Дай я тебе помогу приложить нож к ожогу, девочка. Так… Легче? Не качай головой, я и так всё вижу. Давай подумаем о наших планах. Нам нужна информация о Норге. Я сегодня ночью пройдусь по местам и заведениям, где этот «принц» мог оставить следы. Сам он мало что делает своими руками, но его помощники, бывает, оставляют информационные ошмётки.

– В мастерской моего отца осталась воткнутая в верстак половина меча Норга. Может быть, это нам что-то скажет?

– Вполне возможно. Килайя, постарайся дотемна добраться до дома, возьми этот обрубок меча и принеси его утром в таверну рядом с морским портом. Заведение называется «Алый лангуст». Я буду ждать тебя там. Сейчас надо поторопиться. Положи нож в сумку и пошли.

Старик провёл Килайю не в тот проход, через который она проникла в зал. Теперь они не спускались, а снова поднимались, но по другой, ещё более широкой лестнице. Сто ступенек вели к агаровой двери.

– Шат, вчера по дороге сюда меня преследовала толпа юнцов со светящимися злыми глазами… Но по какой-то причине они побоялись пересекать Ваш низкий белый забор и калитку. Что было этой причиной?

– Нельзя всегда быть только спокойным и терпеливым, девочка. Потому что такого предсказуемого человека обязательно постараются использовать в своих целях. Поэтому я разный. Когда надо, могу быть опасно жесток. Сейчас выйдем через левую дверь, и я провожу тебя до калитки. Если эти парни оставили скрытого разведчика, то он увидит нас вместе. В этом случае можешь их уже не опасаться. Светящиеся злые глаза будут обходить тебя за два квартала.

Тёплое вечернее солнце освещало оба склона Закутка Волчьей лапы. «Там где-то под солнцем, на другом конце города – наш дом. А может… может кто-то из моих уже вернулся…», – мысли надежды ещё слабо цеплялись за лёгкое решение проблемы.

Как только девушка закрыла маленькую белую калитку у домика Шата, она вдруг сразу почувствовала острые жажду и голод. «В последний раз я ела и пила целые сутки назад», – подумала Килайя, спускаясь по улице.

«Через полчаса пути будет Водопад Оленихи, там я и напьюсь». Это место было очень любимо горожанами. Когда-то первые люди, посетившие эти места, увидели олениху, которая тащила раненого оленя к источнику. Истекавшее кровью животное просто волочилось по траве. Схватив рога своего супруга зубами, олениха упиралась в землю всеми четырьмя копытами, и дюйм за дюймом подтаскивала оленя к воде.

Гораздо позже люди поняли, почему олениха тащила своего избранного к источнику – вода в нём была целебной. Прежде чем через родник мог выйти на поверхность, влага проходила через глубокие породы, содержащие серебро. Из-за этого вода имела красивый голубоватый оттенок. Испив такой воды, больные люди гораздо легче и быстрее выздоравливали, а здоровые не заболевали.

Источник был обильный, и его потоки низвергались вниз водопадом. Именно с этого места и начал выстраиваться знаменитый впоследствии город Гирр. Через сотни лет люди построили здесь красивую площадь с полукруглым фонтаном, роль которого и исполнял водопад. Посреди чаши фонтана, выполненной из белого мрамора, был сооружён каменный островок. На нём неизвестным, но талантливым скульптором из единого куска снежного мрамора были высечены фигуры оленихи и оленя.

Художник смог показать огромное напряжение каждого мускула тела самки, шеи, ног, упёртых в камень копыт. Зубы, впившиеся в один рог самца, как будто бы ныли от перенапряжения. Отчаяние, сквозившее во всей фигуре оленихи, кричало: «Ещё чуть-чуть, милый! Вода здесь, рядом… не умирай… не умирай». Из мраморных глаз оленихи по каплям струилась вода. Как удалось скульптору воплотить в реальность слёзы отчаяния, сейчас никто из жителей уже не понимал.

Глаза мраморного оленя были уже наполовину закрыты – было понятно, скольких сил ему стоило в эту минуту держаться за жизнь. Часть второго рога была выполнена из кроваво-красного гранита. Супруг явно защитил олениху от хищника. Уже с окровавленным рогом, белый олень сам оказался между жизнью и смертью. И лишь целебный источник, находившийся совсем рядом, мог совершить чудо.

Ещё девочкой Килайя много раз бывала у Водопада Оленихи. Путь до него был неблизкий, но отец каждый раз отправлял её туда, когда кто-то в семье заболевал. Дара, как лучшая подруга, всегда сопровождала Килайю. То, что они приносили, было на самом деле очень ценно. Исцеляющая вода в кувшине никогда не портилась, и ею можно было пользоваться даже спустя несколько месяцев.

Людей на площади Водопада Оленихи всегда было достаточно, но то, что Килайя увидела сейчас… Сотни мужчин и женщин пили воду из чаши фонтана пригоршнями, набирали её в кувшины и меха. Все обсуждали эпидемию сиреневой чумы и надеялись на свой целебный источник.

И тут Килайя впервые увидела заразившегося этой болезнью. Кожа на лице и руках мужчины была вся в сиреневых язвах. Человек шёл как-то полубоком, еле переставляя ноги. Рука отстающей половины тела просто висела плетью. Толпа резко замолчала и расступилась перед заразным, открывая тому широкий проход к мрамору чаши фонтана. Никто не издавал ни звука. Был слышен только шум водопада.

Больной вдруг как-то криво остановился, и, обведя всех взглядом тёмных глаз, долго пытался что-то сказать, но вместо голоса раздавалось какое-то клокотание. Килайя в это время незаметно обошла толпу, села на толстый мраморный борт на противоположном конце фонтана, намочила платок и быстро, черпая воду ладошкой, принялась пить воду. В момент её последнего глотка больной наконец достиг мрамора чаши, перегнулся через него и попытался попить. Когда у него не получилось, в отчаянии несчастный стал черпать воду ладонью и поливать ей голову. Вторая его рука не могла помочь и продолжала болтаться.

Девушка не стала выжимать платок, а, сложив его, аккуратно приложила к ожогу на щеке. Боль сразу стала менее заметной. «Надо идти. Этот больной… он, наверное, уже никогда не выздоровеет. Ужас! Вода в фонтане, скорее всего, уже испорчена…». Килайя проскочила в один из переулков. «Как всё-таки кушать хочется. Где-то здесь раньше продавались вкусные пирожки. Нет, нельзя останавливаться. Нужно дотемна добраться до дома».