– Капитан, вы обязаны переселить нас с женой в верхние каюты!

Килайя с Ннамди переместились на несколько шагов в сторону, чтобы посмотреть на обладателя голоса. Над капитаном возвышался толстый человек в неопрятной одежде. Рядом, тявкающей собачкой, прыгала его жена.

– Я болею, и по ночам мне нужен свежий воздух. – Голос женщины был очень неприятен. – Капитан, я требую переселения в верхнюю каюту. Мы знаем, что некоторые путешествуют там слишком вольготно.

И она зло посмотрела на Килайю.

– Иначе мы будем жаловаться! – прогремел бас.

Женщина-собачка вдруг начала сухо кашлять.

Наклонившись к девушке, Ннамди тихо произнёс:

– Мэм, давайте я провожу вас в вашу каюту.

– Можете жаловаться хоть самому дьяволу, – раздался спокойный голос капитана за спиной Килайи, – Все будут находиться на корабле на своих местах, согласно купленным билетам! Двое суток как-нибудь переживёте.

До обеда уснуть так и не удалось, и мысли о молодом офицере опять выгнали девушку на палубу. Стало пасмурно, и ветер принялся завывать гораздо сильнее. Волны превратились во что-то серое, под стать небу. Этого же цвета стали и мысли девушки.

«Верность своему слову, умение брать на себя ответственность и умение действовать в рамках договорённости. Это точно не про меня».

Большая волна ударила о нос корабля, и до лица девушки долетели крупные капли солёной воды.

«Как я буду вызволять своих братьев из плена, если из-за меня уже начали страдать достойные люди?» Взгляд Килайи остановился на нечётком горизонте.

– Здравствуйте, Макки! – в нескольких шагах от девушки раздался долгожданный голос Ронла. Он стоял, одной опираясь рукой на борт корабля, а другой держась за веревочную лестницу. Он выглядел очень слабым.

Килайя сразу же подскочила к морскому офицеру, но побоялась до него дотронуться.

– Как ты себя чувствуешь, Ронл?

– Нормально, Макки. Наверное, мне будет стыдно рассказать о ящике, когда будущий сын спросит: «А что у тебя за шрам на колене, папа? Ты дрался с пиратом?»

– Не бойся. Я отвечу ему сама. – Килайя плотно прижалась к морскому кителю. – «Да сынок, тогда папа спас меня».

Офицер улыбнулся одними глазами.

– Если бы не вы, Макки, кровь из моей артерии вытекла бы за пару минут. Спасибо!

– Если бы не я, ты бы спокойно отдежурил свою ночную вахту. И давай на «ты». Хорошо, Ронл? – ещё плотнее прижимаясь, спросила Килайя.

Молодой мужчина кивнул, закашлявшись.

Девушка протянула своему избраннику платок.

– И вообще-то меня зовут не Макки, а… Ки… – Килайя запнулась, заметив на шее Ронла сиреневое пятнышко размером с мелкую монетку. Глаза девушки округлились. – …лайя.

После того, как капитан узнал о надвигающейся проблеме, он сразу же распорядился сделать из офицерской каюты карантинную зону и закрыть в ней Ронла. Но было уже поздно. Несколько человек из числа пассажиров и членов команды начали сухо кашлять и жаловаться на тяжесть в голове.

– Приведите на верхнюю палубу ту скандальную супружескую пару, – строго приказал капитан. Два матроса сорвались с места и мячиками скатились на нижнюю палубу.

– Макки, как вы себя чувствуете? – голос капитана стал заметно мягче. – Ночью вы были вся в крови старпома.

– Вроде бы не плохо, капитан. До восхода солнца я тщательно помылась, и, надеюсь, зараза ко мне не пристала. У меня есть одно предложение. Ваш кок, Ннамди, специалист по лечебным травам. Пожалуйста, попросите его, пусть он постарается помочь Ронлу.

Капитан тихо произнёс:

– На корабле я не прошу, а отдаю распоряжения. Ннамди сделает всё возможное, чтобы спасти старпома.

На нижней палубе послышалась какая-то возня, крики женщины-собачки и рыки ее рыхлого мужа. Капитан посмотрел на двух других матросов, уже с чёрной кожей, и сказал:

– Не дотрагивайтесь до женщины. Возьмите канаты потоньше и притащите мне их связанными. Можно волоком.

Выслушав приказ, матросы моментально исчезли.

– Спасти старпома? – продолжила разговор Килайя. – Капитан, вы думаете, всё так ужасно?

– Милая Макки, в Гирре я не раз наблюдал, как быстро меняются люди, зараженные сиреневой чумой. Буквально за полдня. Старпом тоже отлучался на берег и похоже, тогда и зацепил эту заразу.

И тут все кто в это время был на палубе, явственно поняли слова капитана о том, как быстро меняются люди, зараженные сиреневой чумой. Три матроса притащили волоком жирную тушу. Эта туша кричала о том, что будет жаловаться, что капитан – быдло, а чёрные матросы – макаки, не имеющие право приближаться к благородному белому человеку.

С женщиной-собачкой все было по-другому. Её тащил на привязи всего один матрос, и больная шла на своих ногах. Крупные сиреневые пятна делали вид женщины неестественным. Кожный покров в цветных частях стал каким-то сморщенным и страшным. Но, самое главное, изменились глаза и голос.

Взгляд стал тёмным, почти не моргающим. Женщина медленно крутила головой, как бы ища жертву. Сухой кашель прекратился, но появилось какое-то клокотание в груди.

– Все их вещи, чемоданы, сумки – за борт! – приказал капитан. – Женщину привязать к мачте. И срочно ко мне Ннамди!

Когда кок появился, капитан внимательно его осмотрел и спросил:

– Сухого кашля нет? – Кок едва заметно повертел головой, и тогда капитан продолжил – Ннамди, возьми свои пучки сухой травы и обкури густым дымом каюту этих пассажиров. Второе. Нужно спасти старпома, иначе к ночи он станет таким же… если не хуже. Сможешь подобрать траву или корень?

– Постараюсь, капитан!

И кок быстро исчез с верхней палубы.

Под верещание лежачей грузной туши женщину-собачку плотно привязали к первой из двух мачт. Крики и плевки ее мужа в людей вокруг при этом не прекращались, но после слов одного из чёрных матросов «У нас как раз есть вторая мачта, и, если не замолчишь, сейчас мы и тебя туда привяжем», он резко притих.

– Капитан, – тихо позвала Килайя. – Сколько человек сейчас на корабле?

– Двадцать два. Десять человек – команда, и двенадцать пассажиров.

– Нужно всех, кроме Ронла и Ннамди, собрать на верхней палубе и определить, насколько далеко зашла проблема, – девушка повысила голос, чтобы все слышали. – Я слышу сухой кашель из нескольких мест!

– Ты кто такая, чтобы командовать на корабле? – послышалось со стороны лежачей рыхлой туши. – Мокрая сухопутная курица!

Килайя подошла к Туше, присела и вдруг схватила мужчину через штаны за мошонку. Все на палубе молча, но с интересом наблюдали за картиной. Девушка сжала пальцы и начала медленно прокручивать вправо. После того как на палубе раздался душераздирающий крик, Килайя ослабила руку и тихо спросила:

– Будешь мешать?

Толстяк мелко покачал головой. Девушка, поднимаясь на ноги, посмотрела на привязанную к мачте женщину-собачку. Та, похоже, и не заметила, что случилось. Тёмный взгляд как будто продолжал что-то искать. Только клокотание явно усиливалось.

Раздался голос капитана:

– Всех на верхнюю палубу!

Сосны, растущие между дальних скал, казались длинными спичками, но Шат знал, что это не так. Раньше он уже ходил по горным тропинкам рядом с такими коричневыми «спичками», а потому знал, что на обхват одного такого соснового ствола понадобилось бы шесть-восемь здоровых мужчин.

Старик отметил про себя, что в этих диких местах еще жили люди. На коре каждого ствола кто-то вырезал по одной ране-косичке для сбора сосновой смолы-живицы.

Дерево само защищает себя от таких ран. Сосна начинает медленно выделять из раны вязкую лечебную жидкость – смолу, которую люди потом и собирают. Шату вспомнилось время, когда его сын, будучи маленьким, заболел тяжёлой болезнью лёгких; тогда именно живица смогла его вылечить.

Старик вышел на край горной котловины и вдалеке, в узкой долине, увидел стадо овец.

«До этого стада идти часа два, а то и три. Зато при этих овцах всегда есть пастух, вот он то и направит меня к моей цели».