…Мегудин долго беседовал с людьми, знакомился с положением дел в колхозе. Когда он поздно вечером ушел, разгорелся сильный спор, кто он, этот пришелец, — новый председатель колхоза или просто человек, прибывший сюда по какому-то делу. Сдержанность и необычайная осторожность, с которой он произносил каждое слово, насторожили всех присутствующих, вызвали самые различные предположения. Некоторые считали, что человек просто хочет найти здесь приют, ибо ему некуда деться; другие, наоборот, полагали, что это хороший признак: мало говорит — значит, много делает.

Когда все собрались уходить, мужчина, сидевший у двери, спросил:

— А вы знаете, кто этот человек? Мегудин! Неужели вы его не узнали? Это бывший председатель нашего райисполкома!

— Чего ради он завернет сюда? Что ему тут делать? Может, в гости приехал… — отозвался кто-то.

— А я вам говорю, что это он. Точно он, — твердил сидящий У двери.

— Не может быть, чтобы человек с такими заслугами приехал к нам в колхоз, — послышался голос из другого угла.

Назавтра чуть свет, еще до того, как люди вышли на работу, Мегудин успел побывать на колхозном дворе, в полуразрушенном хлеву, где стояло несколько коров и было с десяток свиней. Оттуда пошел в поле, осмотрел запущенный, одичавший виноградник, а затем направился в правление колхоза к счетоводу.

Счетовод — высокий, с длинной тонкой шеей, в очках, из-за которых смотрели грустные глаза, — на вопросы Мегудина отвечал коротко, называя только цифры. Насчет возможности получить кредиты в банке он сказал:

— Колхоз должен государству больше, чем стоит все его достояние. Поэтому вы должны понять, что мы не кредитоспособны.

Мегудин никогда не искал спасения в кредитах, не хотел залезать в долги, но ответ счетовода его сильно расстроил.

«Когда доходишь до крайности и нет другого выхода, то можно все же взять краткосрочный заем, но и это исключено», — подумал он.

— Ну, а из колхозной продукции можно что-то реализовать? — спросил он.

— То, что можно было, мы уже реализовали.

— На трудодни всё поделили?

— Нечего было делить. Даже не хватило с государством рассчитаться. Осталось только немного лука, который надо будет раздать колхозникам.

— Лук? А сколько лука? — спросил Мегудин.

— Приблизительно две тонны.

— Две тонны… А качество его? Можно ли его продать?

— Наверно, можно, но товар-то грошовый…

— Почему? Почем сейчас лук?

— Точно не знаю, но, кажется, в цене…

Мегудин прикинул, сколько денег можно выручить за лук, и сказал:

— Я думаю, что колхозникам надо выдать столько лука, сколько им нужно для личного потребления, а остальной продать… Зачем каждому таскаться на рынок… Но скажите точно, сколько лука имеется и что еще можно продать?

Счетовод долго рылся в бумагах, но найти нужные сведения так и не мог.

Собрание было непродолжительным. После того как Мегудина избрали председателем Петровского колхоза, он сказал:

— Ну, значит, начнем работать!

— Мы работаем все время. Главное, чтобы толк был! — раздались голоса.

— Как работать будем, такой толк и будет, — ответил Мегудин. — Будем хорошо работать — будем хорошо жить. Земля дает столько, сколько ей дают.

Этими словами Мегудин закончил собрание и объявил, что завтра в шесть утра все как один должны выйти на работу согласно нарядам, которые составил бригадир.

Собрание закончилось, но народ не расходился. Каждый хотел поближе познакомиться с Мегудиным, поговорить с ним, посоветоваться.

На следующий день рано утром люди вышли на поле, а новый председатель колхоза давно был уже на ногах. До заседания правления, которое назначено было на девять утра, Мегудин побывал во всех местах, где вчера не успел побывать. Посмотрел, что делается в амбаре, подготовлен ли корм скоту, в каком состоянии находится инвентарь на хозяйственном дворе.

Издали он видел, как аккуратно и вовремя все вышли на работу. Кто-то из людей, которые пришли пораньше, увидав его, сказал:

— Посмотрите-ка, вон наш новый председатель. Так рано, а он уже суетится.

Мегудин пришел в правление за полчаса до начала заседания. Когда счетовод подсчитал, сколько лука имеется, Мегудин повеселел. «Больше двух тонн, — решил он, — это уже стоящее дело, хоть будет, как говорят, с чего начать».

— Может быть, еще что-нибудь найдется? — спросил Мегудин.

— Немного вина, кажется, еще осталось, если не успели продать.

— Можете ли дать мне сведения, сколько денег выручал ларек в день и сколько вина выпивали без денег?

— Таких сведений у меня нет, — усмехнулся счетовод. — Я думаю, что больше пили без денег. А сколько выручали в день, я посмотрю в ведомости.

Один за другим заходили члены правления.

— Прежде всего давайте поговорим о работе, которая предстоит нам на ближайшее время, — сказал Мегудин. — Как вы думаете, товарищи, с чего нужно начать?

Члены правления переглянулись, как бы выжидая, кто первый начнет говорить.

— Что вы скажете по этому вопросу? — обратился Мегудин к невысокому коренастому мужчине в солдатской гимнастерке с медалью «За боевые заслуги». — Как ваша фамилия?

— Галыга… Что я могу сказать? Мы работали как могли… Видите, что у нас получилось… Может, вы нам подскажете, как улучшить дела в нашем колхозе.

— Но вы-то лучше меня знаете, в чем нуждается ваш колхоз, — заметил Мегудин. — Вы, кажется, были бригадиром виноградной бригады? Я вас разыскивал вчера и сегодня, хотел поговорить с вами о винограднике.

— Я уже говорил, что прежде всего надо освободить виноградник от свинороя. А это потребует много сил и средств.

— А своими силами мы сможем восстановить его?

Галыга пожал плечами.

— Не знаю… Не уверен…

— А вы что думаете об этом? — обратился Мегудин к сидящему рядом широкоплечему крепышу со скуластым обветренным лицом. — Вы, кажется, тоже опытный виноградарь? Говорят, что до войны вы тут снимали большие урожаи…

— Тогда колхоз был не такой… и руководитель был толковый. Люди работали с охотой и хорошо получали за свой труд.

— Надо и сейчас работать как следует, тогда хорошо будете получать.

— Разве мы плохо работаем? — вмешался Галыга. — А толк-то какой?.. Получать нечего.

— А если мы за удаление свинороя заплатим наличными? — спросил Мегудин.

— Наличными?! — послышались голоса.

— Деньги прямо на бочку, — заявил Мегудин.

— А откуда возьмете?

— Надо будет раздобыть… Когда речь идет о таком важном деле, как восстановление виноградника, который через год все расходы возместит с лихвой, надо любой ценой деньги достать! — решительно заявил Мегудин.

— А что сделаешь, если руки коротки и не могут дотянуться до кассы, где лежат денежки? — вмешался счетовод. — То, что вы предлагаете, давно следовало бы сделать и не допускать, чтобы такой виноградник одичал. Не надо было транжирить кредиты по пустякам, пустить их в первую очередь на восстановление виноградника.

— А где ты был? Почему давал транжирить деньги? — послышались голоса.

— Я говорил… Меня не слушали, — оправдывался счетовод.

— Как только люди узнают, что пахнет деньгами, появится охота к работе, — сказал Галыга. — Но нужно не только обещать, но и платить.

— Наличными будем платить за каждый центнер выкорчеванного свинороя… Сколько заработал, столько и получай! — заверил Мегудин.

— Тогда дело будет! — послышались голоса. — И только наличными!

Мегудин не сразу раскрыл секрет, откуда он думает добыть средства. Ему хотелось, чтобы члены правления вместе с ним думали, заботились, как поднять это разрушенное хозяйство. После короткого молчания он сказал:

— Один виноградник не даст столько средств, сколько нам необходимо, тем более что они срочно нужны… Есть еще одна возможность…

Передохнув немного, Мегудин посмотрел на присутствующих, не придет ли на ум кому-то из них что-либо дельное, но все ждали, что он скажет.