— Не забудьте захватить с собой немного земли… Узнайте, как там насчет воды! — кричали они.

Прошло всего несколько дней, а извозчики уже начали ждать своих ходоков.

— Когда же наконец они вернутся? — интересовались они. Илюсик каждый день бегал на вокзал встречать поезд и вглядывался в окна вагонов, не увидит ли там отца.

Ходоки приехали на восьмой день поздно ночью, когда город уже давно спал. Тем не менее уже рано утром об их приезде знали все извозчики и тотчас собрались у дома Мегудиных.

— Ну, рассказывайте скорее, как там и что, — попросил Попелюха, когда Авраам показался в дверях.

— Давайте подождем Иону, — предложил Авраам, — мы с ним договорились, что рассказывать будем вместе.

Однако извозчики продолжали настаивать, и Авраам начал свой рассказ:

— Ну, что вам сказать? Это степь, голая степь, конца и края не видно. Куда ни глянь — везде земля с небом сливается. Хоть бы одно деревце или кустик где-нибудь встретились…

— Совсем как в то время, когда мы воевали с Врангелем, — добавил подошедший Иона Штепер, — поэтому и белых оттуда было нелегко выкурить. От пуль и снарядов укрыться негде было.

— А море там далеко? — поинтересовался Пиня Егес.

— Далековато, — ответил Иона, — только ветерок оттуда часто дует.

— Ну, а земля? Какая там земля? — спросил Попелюха.

Авраам достал из кармана небольшой мешочек и высыпал его содержимое себе на ладонь.

— Вот она, эта земля, — сказал он и стал растирать ее на ладони, — в вагоне совсем высохла. А на вкус немного солоновата.

И, чтобы еще раз удостовериться в этом, Авраам лизнул ее языком.

— Не земля, а клад, если только попадет в хорошие руки, — продолжал он. — Мы заходили в колонию, где живут немцы. Какие там богатые хозяйства! Вот нам бы такие…

— Ну, а дожди там часто бывают? — спросил Пиня Егес.

— Когда мы приехали, как раз прошел дождик, — ответил Авраам, — слякоть была такая — ног из земли не вытащишь. Что ни говори — чернозем. Местные жители говорят, что места там засушливые — дождей очень мало. Глубокие колодцы роют.

— Што там раштет? — послышался голос Сендера Клафтера.

— Да все: пшеница, ячмень, овес, просо, подсолнух, только картошка, говорят, плохо растет. Но на том участке, который нам выделили, сейчас, кроме трав, ничего нет. Раньше эта земля принадлежала помещику Люстиху. Он в этих степях большие отары овец разводил.

— Я слышал, что овцы любят жесткую траву, — сказал Попелюха.

— Да, трава там жесткая, — подтвердил Иона Штепер. — Это — курай, буркун, осот, свинорой. Мы привезли с собой эти травы. Кто захочет, может на них посмотреть.

— И черный перец там растет? — в шутку спросил Попелюха.

— Черный перец растет там, куда мы прогнали белых, а в Крыму растет только красный, — пояснил ему Иона. — А еще там растут арбузы, дыни, огурцы, помидоры, яблоки и груши…

— Ого! Так это же в самом деле настоящий клад! — заявил Попелюха.

Илюсик еще никогда не видел степь, но она влекла его к себе с могучей силой. Подражая отцу, он растирал между ладонями землю, которую привезли ходоки, и даже языком пробовал ее на вкус. С большим любопытством он всматривался в степные травы. Их названия он сразу же запомнил.

По рассказам отца он ясно представлял себе степь, ее залитые солнцем бескрайние просторы и мысленно видел себя окунающимся в высоко поднявшиеся травы, которые щекочут его и укрывают, как птиц, зайцев и других степных обитателей. Хотелось поскорее попасть в степь, и он не давал покоя отцу.

— Когда же, папа, мы, наконец, поедем в Крым? — спрашивал он.

— Сколько раз я тебе говорил, что там, кроме земли и неба, ничего нет. Даже от дождя и ветра негде укрыться, — отвечал ему Авраам.

— Ничего, папа, я на голой земле спать буду. Дождя и ветра я не боюсь, — настаивал Илюсик.

— Тебя там, не дай бог, может змея укусить, — пугала его Зельда.

— А я и змеи не боюсь, — отвечал Илюсик. — Я разрублю ее лопатой, и она сразу же умрет. Если, папа, ты не возьмешь меня с собой, я все равно туда убегу.

— Ну что это за чертенок, — ворчал Авраам, — другие дети как дети, а этот как задумает что-нибудь, никак его не остановишь. Вот смотри — Миша и Мотя остаются здесь, чтобы работать и помогать матери. И ты тоже должен ей помогать в хозяйстве и учиться. Там ведь школы нет. А когда я построю дом, тогда мы все переедем в Крым.

— А я тебе буду там помогать, — не унимался Илюсик.

Никакие доводы и даже угрозы не помогали — Илюсик стоял на своем. Скрепя сердце Авраам решил взять его с собой.

Несколько дней, отведенных для сборов в дорогу, прошли довольно быстро. И вот уже все извозчики, пожелавшие переселиться в Крым, погрузив вещички, ожидали отхода поезда. Провожающие их родственники и друзья шумели, кричали, шутили, некоторые из них вытирали выступавшие на глазах слезы. Наконец, медленно набирая скорость, поезд тронулся в дальний путь. Вагоны будто проплывали мимо полей и лесов. Монотонный стук колес убаюкивал пассажиров. Свободные от повседневной суеты и непрерывных поисков заработка, извозчики ушли в свои думы.

— Нас, словно деревья, вырывают с корнем из земли, где мы родились и жили, и пересаживают в другое место, — сказал со вздохом кто-то в глубине вагона.

— Не беспокойтесь. Эти деревья попадут на более плодородную почву. Они укоренятся и еще как будут расти! — заверил всех Иона Штепер.

Поезд шел медленно, останавливаясь на всех полустанках. Когда же случались крупные станции, где он стоял подолгу, пассажиры выходили из вагонов и на кострах варили кто что: одни — картошку, другие — кашу из овсянки, третьи — затирку, четвертые — кулеш. Коротая время в долгом и утомительном пути, рассказывали друг другу разные веселые истории, смеялись, играли в разные игры, пели. Как-то, когда окна вагонов начала затягивать вечерняя мгла и многие пассажиры стали дремать, Попелюха, словно под впечатлением невеселых дум, затянул песню:

Извозчики подхватили:

Они пели о своей тяжелой жизни, а колеса вагона упрямо выстукивали другую песню — о новой доле, которая ждет их в крымских степях.

Время от времени извозчики спрашивали ходоков:

— Ну как, далеко еще?

— Еще далеко, — отвечал Иона Штепер, — вот когда подъедем к Перекопу, считайте, что мы почти на месте. Перекоп — это ворота Крыма. Когда приедем туда, я вам покажу место, где с нами разговаривал Фрунзе. Простой он был человек. Ел с нами из одного котелка. И даже ложку, кажется, как наш брат красноармеец, хранил за голенищем. А что за конь у него был! Одной масти с моим, только у его коня грива была погуще и хвост подрублен. Фрунзе меня называл по имени — Иона, а не красноармеец Штепер, как было положено. Значит, он за близкого друга меня считал. Кабы я знал, что нам придется переехать в эти степи, то выбрал бы для нас самый лучший участок земли. Но разве тогда я мог думать об этом?

Илюсик где-то видел картинку «Взятие Перекопа» и не мог себе представить, что в этом сражении участвовал Иона Штепер, тот самый извозчик, которого он встречал почти каждый день. Ему хотелось задать Ионе очень много вопросов, но трудно было оторвать взгляд от бескрайних полей, тянувшихся вдоль дороги. Они были покрыты темно-бурыми прошлогодними травами. Местами темнели полоски свежевспаханной земли, над которыми кружились стаи ворон. Время от времени в окнах вагона видны были села, которые совершенно не походили на те, что встречались в начале пути. Хаты здесь были белые с черной окантовкой у земли и небольшими окошками, а крыши соломенные или камышовые.

Смеркалось, когда показалась Таврия. С каждой минутой становилось все темнее, и степь, о которой так много рассказывали ходоки, исчезла во мраке.