Эта весть быстро распространилась по городу. В дом Мегудиных стали приходить извозчики. В тяжелых сапогах, чумарках, подпоясанных цветными кушаками, с кнутом в руках, они не раздеваясь шли в комнату и становились в кружок около Илюсика, которому сегодня уже много раз пришлось читать вслух постановление. Среди них были Пиня Егес, Попелюха и даже те извозчики, которые были редкими гостями у Мегудиных.

— Дайте мне своими глазами взглянуть на эту газету! — потребовал Иона Штепер, здоровенный, широкоплечий человек с большим шрамом на правой щеке, бывший буденновец. Он взял из рук Илюсика газету и, беззвучно шевеля губами, принялся читать.

Когда вконец уставшие после тяжелого трудового дня Авраам, Миша и Мотя вернулись домой, тут было полным-полно народу.

— Вы слышали, реб Авраам? — спросил Иона.

— О чем?

— О постановлении.

Газета вернулась к Илюсику, и он снова медленно, с расстановкой начал ее читать. Извозчики молча вслушивались в каждое слово постановления.

— Вы помните, я первый предложил написать Калинину! — после недолгой паузы заявил Попелюха, когда Илюсик кончил читать.

— Помним, помним, — отозвался Пиня Егес. — Но ведь мы не одни писали. По этому декрету придет помощь не только нам, извозчикам, но и другим беднякам.

— Шкажите мне, што это за Крым? Там што, много швободной земли? — спросил Сендер Клафтер.

— Крым?! — оживился Иона Штепер. — Я хорошо знаю Крым, мы оттуда Врангеля выгнали. Ох и трудно же было выкуривать оттуда белых! По горло в холодной воде переходили Сиваш… Вы слышали, что такое Сиваш?.. А Перекоп?.. Ну и тяжелые же там были бои! Сколько крови пролилось!

— А я слышал, что там всегда тепло, — заявил Пиня Егес, — что бурки, чумарки, кожухи и валенки можно будет продать.

— Ну, это сказки про белого бычка, который летал по крышам, — возразил ему Иона Штепер. — Когда я воевал с белыми, на Перекопе случались холодные ветры и сильные морозы. Так что не торопитесь продавать шубы и валенки, они вам еще сгодятся.

— А где нам будут давать землю, возле Перекопа или там, где тепло? — спросил лысый извозчик.

— В постановлении сказано, что в районе Джанкоя и Курман-Келемчи, — заметил Авраам. — Может, кто-нибудь знает, где это?

— Как раз в Джанкое стоял наш штаб, — ответил Иона. — Я там несколько раз видел Буденного. В бою под Джанкоем убили мою кобылу… Вот это была лошадь! Неслась как вихрь. Я буду счастлив, если когда-нибудь заимею такую же…

— А как там в районе Джанкоя? — спросил лысый.

— Кругом степь, конца и края не видно.

— Почему степь? — недоумевал Попелюха. — Ведь я слышал, что в Крыму море и люди ездят туда лечиться. И если там так много хорошей земли, почему ее никто не использует? Неужели там нет крестьян?

— Я тозе хотел задать этот вопрош, — вмешался Сендер Клафтер.

Их слова сильно озадачили извозчиков. Они вопросительно поглядывали на Штепера и ждали, что он скажет.

— Я видел только голую степь… И еще отары овец. Мы тогда ели одну баранину. Нам говорили, что эта земля принадлежала помещику, который разводил там овец… — отвечал он.

— Ну что ж, — заметил Авраам, — я долгое время был батраком у помещика и хорошо знаю, что такое земля. Она требует рук, а мы все привыкли к тяжелому труду, и нам ли его бояться? Мой отец и дед мечтали о том, чтобы купить хотя бы малый клочок земли, а тут нам дают ее бесплатно да еще обещают оказывать всякую помощь…

Извозчики с вниманием слушали Авраама. Некоторые из них в знак согласия кивали головами.

— Мои родители тоже хотели иметь немного землицы, — заявил Попелюха.

— Да, многие из нас желали этого, — сказал Авраам, — но закон запрещал нашему брату владеть землей, даже тем, у кого были деньги. Я помню, что, когда был еще маленьким, в нашем доме собирались гости и пели песню «В сохе — счастье».

— И у нас тоже, — поддержали его другие.

— С каким упоением ее пели! — продолжал Авраам. — Ведь земля — это наша мечта.

— А теперь она сбылась, — добавил Попелюха, — бери землю и как хочешь хозяйничай на ней!

На минуту в комнате стало тихо. И тут кто-то крепким голосом затянул: «В сохе — счастье…»

Несколько голосов его дружно поддержали:

Возчики пели с большим чувством. Кто-то уже переделал песню на свой лад и хриплым голосом пропел:

Илюсик тихо сидел в сторонке и внимательно прислушивался к разговорам старших. Но когда извозчики начали петь, он запел вместе со всеми, и перед его глазами предстала картина, подобная той, которую видел в школе: он идет по полю вслед за плугом с кнутом, закинутым за плечо, а отец с торбой в руках идет за ним следом и рассеивает по вспаханной земле зерна. Илюсику стало досадно, что рядом с ним сейчас нет Иоськи. Вот бы, наверное, он обрадовался. Если бы немного раньше дали землю, они, может, не уехали бы… А если написать ему письмо: «Дорогой Иоська! Приезжай скорей. Нам дают землю в Крыму. Мы с тобой будем пахать и сеять…» Но куда ему писать? В Америку, Иоське? Совсем как в рассказе, который недавно читали в школе: «На деревню, дедушке».

Уполномоченный по делам переселенцев хорошо знал положение извозчиков и, когда Иона Штепер зашел к нему, сразу же посоветовал:

— Не тяните с переездом. Срочно посылайте в Крым ходоков. Пусть они ознакомятся с обстановкой и выберут место, где поселиться. Тогда сразу же будет решен вопрос о кредитах для хозяйственных нужд и средствах для переезда.

Тепло попрощавшись с уполномоченным, Иона пошел домой. Там его уже ждали извозчики, записавшиеся в переселенческий коллектив.

— Он сказал, что надо послать в Крым ходоков, чтобы они выбрали для нас землю… — сказал Иона.

— Это дело серьезное, — отозвался Шлема Попелюха, — ведь землю, как жену, выбираем на всю жизнь.

— И поэтому не надо медлить, — добавил Пиня Егес, — ведь кроме нас, наверное, есть и другие переселенцы, как бы они не захватили лучшие земли.

— Давайте шкорее выбирать ходоков, — предложил Сендер Клафтер.

— Ну что ж, тогда проведем собрание, — заключил Иона Штепер, — ведь здесь почти все записавшиеся в переселенческий коллектив. Какие будут кандидатуры?

— Я думаю, что самый подходящий человек — это Иона Штепер, — предложил Пиня Егес. — Кто из нас лучше его знает те места?

— А я предлагаю Авраама Мегудина, — сказал Попелюха, — реб Авраам человек степенный и мудрый и к тому же знает толк в земле.

— Правильно! — послышались со всех сторон голоса.

Когда Авраам вернулся домой и сообщил, что его выбрали в ходоки, Илюсик даже подскочил от восторга.

— Поезжай! Скорее поезжай, папа! — закричал он. — Мне так хочется в Крым!

Зельда сразу же начала собирать Авраама в дорогу. Положила в сумку смену белья, полотенце и немного еды.

— Смотрите, дети, слушайтесь маму, помогайте ей, — наказывал Авраам. — А вы, Миша и Мотя, каждое утро выезжайте на вокзал, а если там не будет пассажиров, то узнайте, не требуется ли перевезти какие-нибудь грузы на складах…

— Не беспокойся, папа, — заверил его Мотя, — все сделаем.

— А я буду ухаживать за лошадью, — заявил Илюсик, — точно так же, как это делаешь ты, папа.

Весь этот вечер в дом Мегудиных наведывались извозчики, и каждый из них напутствовал Авраама. Одни просили выяснить, что растет на крымской земле, какая там земля и много ли выпадает дождей; другие интересовались, есть ли там поблизости базар и какие там цены. На следующий день все желающие переселиться провожали ходоков. Когда поезд тронулся, извозчики, стараясь не отставать, шли за вагоном. И даже стук колес и свисток паровоза не заглушали их голосов.