— Нужно будет послать. Часть молодняка я, может быть, оставлю в бывшем колхозе имени Ленина. Мы там начали строить большую ферму. Часть земли отвели под виноградник, часть под овощи, и очень мало осталось для пастбища… С помещениями там тоже плохо. Чем больше скота туда отправим, тем больше корма останется здесь для дойных коров.

Не откладывая дело на следующий день, оба председателя приказали животноводческим бригадам немедленно отобрать стада для отправки в район пастбищ. Погонщики заблаговременно были обеспечены транспортом, небольшим количеством корма, медикаментами, продуктами и брезентом для укрытия стада от возможных штормовых ветров.

Дни и ночи стада колхоза «Россия» тянулись к пастбищам. Колхоз «Дружба народов» тоже отправил туда часть молодняка и малопродуктивного скота.

Как Перевержин, так и Мегудин приказали пастухам по прибытии на место немедленно сообщить, благополучно ли добрались и как устроились. Но прошло несколько дней — никаких вестей не поступало. И хотя Перевержин дозвонился в район и узнал, что люди со стадами прибыли на место и устраиваются там, однако Мегудин решил съездить туда сам.

Стояла теплая погода. Колхозы приступили к севу, и Мегудину пришлось со дня на день откладывать поездку в район пастбищ. Но каждый вечер, когда Перевержин заезжал к нему побеседовать и отвести душу или разговаривал с ним по телефону о разных хозяйственных делах, Мегудин прежде всего осведомлялся, получил ли он какие-либо сведения с пастбищ.

Накануне отъезда Мегудин заехал к Перевержину и немного у него задержался. Вечер был ясный, теплый. Петр Семенович проводил своего гостя почти до Петровки. Дул ветерок, насыщенный весенними запахами пробуждающейся земли, ароматом озимых хлебов и распускающихся почек на деревьях.

— Завтра будет чудесный денек, — сказал Перевержин, прощаясь с Мегудиным. — Хорошо, что стада уже на месте. Погода теплая, вырастет свежая травка…

— Да, да. Спасибо тебе, Петр Семенович, что ты надоумил нас на такое разумное дело.

При мысли, что скот обеспечен кормами, у них стало веселее на душе.

Звезды на небе ласково мигали Мегудину, предсказывая на завтра хороший день. Но постепенно они начали исчезать.

Попрощавшись с Перевержиным, Мегудин решил зайти в правление и подписать некоторые документы, которые нужно было отправить по назначению завтра утром до отъезда на пастбище. Едва он закончил просматривать бумаги, как вдруг до него донесся страшный гул ветра. Встревоженный, он подбежал к окну: стекла задребезжали с такой силой, что, казалось, вот-вот вылетят. Вой бешеного ветра, переходивший в рев, становился все сильнее.

«Ураган», — подумал он.

Вглядываясь в ночную мглу, Мегудин начал искать звезды в небе, которые всего час тому назад так ласково мигали ему и обещали хорошую погоду. Но за окном был мрак, не видать ни зги.

Дикий рев ветра, дребезжание оконных стекол, визг и вой, которые неслись со всех сторон, навели на Мегудина страх. Чтобы в течение одного часа ни с того ни с сего вдруг разбушевался такой ураган, смешавший небо с землей, такого еще не случалось в его жизни.

«Что делать?» — с тревогой подумал он, вглядываясь в темноту. Он подошел к двери и попытался ее открыть. Ветер с такой силой отбросил его, что он чуть не упал. Мегудин с трудом закрыл дверь и снова подошел к окну. Как ни пытался определить в этом бушующем хаосе, откуда дует ветер, сделать этого не смог.

«Ураган, наверное, идет с моря, от близлежащих к нему степей Керченского полуострова, где находятся наши стада, — с ужасом подумал он. — Что же делать? При таком неистовом ветре стада под открытым небом могут погибнуть… А с полями, с садами что будет? Буран может все испортить, все погубить».

Встревоженный, он снова подбежал к окну.

Кровь в нем застыла, когда он увидел наряду с густыми облаками пыли белые пятна.

— Снег! — вырвался из его груди крик. — Снег!.. Мы пропали! Вот напасть! Какое несчастье свалилось на нас. Снег весной, как рассказывают, у нас бывает, но редко, и надо же, чтобы это сейчас случилось.

В отчаянии он подбежал к столу, схватил телефонную трубку и закричал:

— «Россия»! «Россия»!

Телефон молчал, словно онемел, никто не откликался. Ураганный ветер ни на секунду не унимался. Прислушиваясь к его реву, Мегудин с тревогой подумал о беззащитных пастухах и животных, которые могут погибнуть в далеких керченских степях, а также о садах, виноградниках, посевах — обо всем, что выращено кровью и по́том и что ураган наверняка вырвет с корнем и засыплет взвихренной, смешанной со снегом землей.

Сидеть и слушать, как ветер не переставая бушует, он больше не мог, выходить на улицу тоже было опасно. Все же он решил пойти домой. Ветер взметал верхний слой земли со снегом и со всем, что попадалось на его пути, кружил и хлестал Мегудина в лицо, слепил глаза, невозможно было и шагу ступить. В бешеной круговерти он сбился с пути. Возвращаться было невозможно, идти вперед также… Некоторое время он плутал, но потом кое-как набрел на дорогу и с большим трудом добрался домой.

Лиза, которая глаз не сомкнула и все выглядывала, ждала его, все время подбегала к дрожавшим от порывов ветра окнам и двери и наконец услышала его голос:

— Открой, это я.

Едва живой, Мегудин ввалился в дом.

— Где ты был?.. Я уже не знала, что и думать, — сказала взволнованная Лиза.

— Я был у Перевержина и в правлении. Звонил и никуда дозвониться не мог, еле добрался домой.

Лиза побежала в кухню, согрела ужин, вскипятила чай. Мегудин поел, немного согрелся и начал названивать по телефону, пробовал вызвать «Россию», отделения «Дружбы народов», райком, райисполком, район пастбищ, куда отправили стада, но никуда дозвониться не смог.

— Что делать? — все больше тревожился он. — Ведь погибнут наши стада, пропадут поля, сады…

— Чем ты можешь помочь? Даже если голову свою подставишь?..

— Скот в степи, нужно срочно отправить туда пару кусков брезента, палатки, одежду для людей. Нужно и наши поля посмотреть, что там делается.

— Немного утихнет, тогда сделаешь все, что нужно.

— Нет, не могу, Лиза, я доберусь до кого-нибудь из шоферов и отправлю машину… в машине можно ехать, не страшно.

— Не пойдешь ты никуда… слышишь, Илюша, не пойдешь! Не пущу! Посмотри, что творится на улице.

— Я должен пойти. Не могу допустить, чтобы пропали пятьсот чистопородных телят. Ты понимаешь, что это значит? И весь скот Перевержина там… Я должен ему помочь.

— Цел будет твой скот… А что можно сделать, если, не дай бог, и погибнет?.. В жизни и большие беды бывают… Чем ты можешь помочь? Ты хочешь побороть стихию? Но это никому не под силу. Еще и сам можешь погибнуть.

— Не беспокойся, ничего со мной не случится. Если где-то пожар, разве можно сидеть сложа руки? Его надо тушить всеми средствами. И я должен сделать все, что в моих силах!

Мегудин стремительно направился к выходу. Лиза изо всех сил пыталась его удержать, но он вырвался из ее рук и ушел.

Мегудин с трудом добрался до домиков, где жили шоферы, провожавшие молодняк к пастбищам, приказал заправить машины и немедленно выехать туда. В гараже он вырвал из блокнота листок, написал на нем что-то и вручил записку одному из шоферов, чтобы тот по пути завернул в колхоз «Россия» и передал Перевержину. В записке Мегудин сообщал, что посылает пастухам одежду и продукты, и просил: если вдруг оттуда поступят какие-нибудь сведения, немедленно прислать к нему нарочного.

К утру ураган начал стихать. Когда после бессонной ночи Мегудин зашел в правление, его дожидались там Кузьменко и Галыга.

— Вот молодцы, — сказал он. — Хорошо, что пришли. Надо, чтобы вы вместе с главным агрономом проверили, не пострадали ли озимые и в каком состоянии находятся сады и виноградники.

Мегудин снял трубку, но телефон не работал.

— Зайдите, пожалуйста, к Гриценко, — обратился он к Кузьменко, — и скажите, что я прошу его прийти в правление. А вы, товарищ Галыга, найдите Блоштейна и передайте ему, чтобы осмотрел сады и виноградники, и установил, какой ущерб причинил ураган, и наметил, где какие меры надо предпринять.