Воду она видела и раньше — вся жизнь прошла рядом с озером. Море в Хайде впечатлило, но быстро стерлось из памяти — рабство не позволило насладиться морскими пейзажами. Но в жизни Анди вода никогда не вытекала просто так из трубы, торчащей из стены. Да и мыться в воде? Целиком погрузившись в нее, а не обтираясь и не выливая на себя, бережно расходуя каждую каплю, из ведра?

Служанка растеряно мялась рядом, сбитая с толка странным поведением гостьи.

— Иди, — попросила Анди.

И Татти, благодарно шмыгнув носом, рванула было из комнаты — переодеться, высушиться и рассказать всем — желание поделиться зудело внутри — о ненормальной жене господина, но на пороге остановилась. Поежилась — мокрое платье липло к коже. Окинула сочувственным взглядом вымокшую девушку. По возрасту та выглядела младше ее самой. А поди ты… Жена.

— Давайте, я вам помогу, — предложила храбро, — одежду заберу постирать. И волосы промою. Я вам масло принесла. И мыло вкусное. Вот.

Она открыла баночку, поднесла к лицу гостьи, но та не отреагировала, уйдя мыслями в неведомые дали. Потом очнулась. Принюхалась. Поморщилась и попросила:

— В корзине, обернутой красной тканью, есть бутылочки. Принеси пару. Я тебе покажу, что такое настоящий аромат.

Анди прислушалась к звуку шагов, к хлопнувшей двери. Расправила плечи, наслаждаясь долгожданным одиночеством. Взгляд не отлипал от водной поверхности. Такая чистая. Прозрачная. Тронула рукой — и теплая.

Искушение было слишком велико, и Анди принялась поспешно расстегивать халат.

Ирлан тряхнул мокрыми волосами. Замедлил шаг у гостевых покоев. Прислушался, но внутри было тихо. Никто не кричал. Никто никого не убивал. Усмехнулся — все-таки дикость и кровожадность троглодов сильно преувеличены. Двинулся к лестнице. Спустился на первый этаж. Душ помог прогнать усталость, и ему не терпелось получить подтверждение своей догадке. Постучался. Открыл дверь кабинета. Вошел.

Брат повернулся от окна, держа в руках лилию. Белоснежный цветок источал сильный — на всю комнату — аромат. Ирлан подошел ближе. Протянул руку, получил цветок, повертел его в пальцах. Убедился, что ни единого темного пятна не появилось на лепестках и молча обнял брата.

Проклятие Ашира Третьего в народе звали лилейным. Ходили слухи, что редкий для Аргоса цветок был любим императором. Именно его он чаще всего дарил своей безответной любви — принцессе Бальяры. И букет из белых лилий — их выращивали для его величества в оранжерее — стоял в ее спальне в ту роковую ночь. Вероятно, цветы каким-то образом восприняли часть проклятия. С того времени лилии из императорской оранжереи превращались в гнилой комок, стоило кому-то из проклятых взять цветок в руки.

Когда впервые в их семье проявилось проклятие, Надир купил десяток луковиц из оранжереи.

— Как тебе удалось? — спросил брат, отстраняясь, заглядывая в лицо Ирлану. — Ты уговорил песчаную ведьму снять проклятие и взамен женился на ней? Если так, я возьму твой долг на себя. Ты и так сделал достаточно. Пришел мой черед.

Ирлан опешил. Моргнул. Потом коротко расхохотался, хлопнул брата по плечу.

Надир расслабился, и его лицо перестало напоминать маску.

— Нет, брат, успокойся, Анди не ведьма. Мне так и не удалось найти ни одну из этих отродий в пустыне. Моя жена из племени троглодов. Они давно враждуют с ведьмами, и у них свой путь в песках. Это лучше видеть, чем объяснять. Но если кратко — их стихия песок, сила пустыни, а будущее они читают в словах, приносимых ветром.

Надир озадаченно вскинул брови, посмотрел внимательно на брата.

— Ты изменился, — качнул он задумчиво головой, — и говоришь, точно один из них. Но я безумно рад, что ты жив, — и он крепко стиснул плечо Ирлана. Всмотрелся в лицо брата, отмечая темную от загара кожу, потрескавшиеся от жары губы, выбеленные на солнце волосы, морщинки у глаз. Спросил: — Однако признайся, какую цену ты заплатил? Я хочу возместить все. Да и император, уверен, не останется в стороне. Я уже отправил гонца с известием, кто его спаситель.

— И он захочет отблагодарить нас? — с горькой усмешкой поинтересовался Ирлан. Отвернулся к окну. Прикусил губу, сдерживая эмоции.

О том, кто его настоящий отец, Ирлан узнал, когда старшего брата скрутил первый приступ проклятия. До того дня император успел покинуть сей мир, и трон занял их сводный брат. Рожденный в законном браке.

Двое бастардов не были признаны при дворе, да и не очень-то стремились к признанию. Впрочем, отец по-своему позаботился о них, и вскоре после коронации их навестил брат. Младший.

Странной вышла та встреча, точно сбор будущих покойников, несущих на плечах единую ношу. Проклятых по факту рождения.

Тогда они много молчали. Пили.

— Родителей не выбирают, — сказал Надир, подливая вина, и с ним согласились.

Ирлан пробовал винить во всем мать, но не смог… Нашел сотню оправданий и продолжил любить, тем более что сама она узнала о высоком происхождении бывшего жениха, лишь когда их усадьбу посетил его дядя.

В те времени детей из императорской семьи пытались прятать. Как будто расстояние что-то значило для проклятия. Мальчикам давали чужие фамилии. Отправляли в дальние гарнизоны, где Элистана и познакомилась с женихом. Он был простым офицером, служащим под началом ее отца.

Любовь быстрая, как ветер и всепоглощающая, как летний ливень. Беременность. Отправка домой и обещание, данное друг другу. Долгое ожидание, приправленное сладостью получаемых писем. Приезд. Назначение даты свадьбы и… срочный вызов в столицу, откуда жених больше не вернулся.

Наверное, это была самая странная коронация из всех, когда родственники пихали друг друга на проклятый трон, лишь бы не сесть туда самим.

Как водится в императорской семье, брак с простой графиней был признан политически невыгодным. Беременную вторым ребенком — плод их последней встречи — леди Элистану срочно выдали за герцога Тырнгаева, а взошедший на трон император обручился с принцессой из соседнего королевства.

Герцог был в возрасте, бездетен и с радостью признал обоих сыновей. Свою жену он до самой смерти нежно любил, и она, пусть не сразу, приняла его чувства, перестав вздыхать в сторону любимого мужчины. Время лечит и не такие раны.

— Ты несправедлив к нему, — покачал головой Надир, — Айсхат пытается нас защитить.

— Не верю я ему, — поджал губы Ирлан, — теперь, когда проклятие снято, положение может измениться. Трон перестал быть проклятым, и все, кто так боялся на него даже взглянуть, вспомнят об упущенной возможности. Начнется свара. Нас могут использовать даже против воли.

Надир нахмурился. Потер лоб. Вздохнул.

— Боюсь, ты можешь оказаться прав, но хочется верить, что никто из слуг не проболтается и наше проклятие не всплывет.

— Если только его величество не потеряет голову от радости, — проворчал недовольно Ирлан. Сводному брату он не доверял, да и тяжко верить тому, кто одним указом может отправить подданного на казнь, а всю семью пустить по миру.

— Так что там с твоей скоропалительной, еще и без матушкиного благословения женитьбой? — вспомнил о насущной проблеме старший брат.

— Искренне и по любви, — положил руку на сердце Ирлан. Улыбнулся мечтательно, признался: — Она потрясающая. Каждый день — точно чудо. Совершенно непредсказуема.

Брат недоверчиво прищурился, во взгляде промелькнула легкая зависть. Внезапно он посерьезнел.

— Положение проводника в какой-то степени защитит ее, но своим браком ты погубил много надежд. Этого ей не простят. Не хочешь унижения, тебе придется довольствоваться отшельничеством.

— Я и не рассчитываю на должность при дворе, — отмахнулся Ирлан, признаваясь: — Есть еще кое-какие обстоятельства, но о них позже, сам разберусь. Пока давай сосредоточимся на главном. Вылечим Ночь. Проведем свадьбу и выдержим бой с местным обществом. Не обещаю чуда, но постараюсь придать Анди более привычный вид ко дню торжества. И самое главное… мама.