Однако ловок он в махании кулаками… Словно из рода воинов. И глаза, точно у пещерной кошки. Смог заметить в темноте не только то, как ее стащили, но и за что именно. Внимательный… И побег больше не казался такой уж легкой затеей.

Да еще вдруг аргосец прав и за ней приходили жрецы?

Мотнула головой — бред. Эти ленивые свиньи только и могут, что прятаться за спинами солдат, да командовать. А заплатить теням за убийство… Нет, слишком неправдоподобно для Хайды. Рабы здесь немногим отличались от грязи под ногами.

Улеглась. Тело остывало от горячки боя, и волнами накатывала усталость, принося головокружение и слабость.

Анди злилась. Ей хотелось прямо сейчас разобрать крышу сарая, выскочить на улицу, вдохнуть воздух свободы, ощутить, как земля бьется на бегу в пятки. Но тело подводило.

Ничего, — уговаривала себя. Песчинка к песчинке будет пустыня. Терпение.

— Что думаешь? — спросил Ирлан у слуги. Тот выбросил осколки посуды в корзину, не преминув заметить, что это еще одни траты, а монеты сами собой из воздуха не берутся.

— Что тут думать, — Жарклан присел на скамью, — уходить надо. В посольство проситься. Комнат там много, найдут для нас поди.

— В посольство, — протянул задумчиво Ирлан. Он стоял, опершись о косяк двери. Ныло растянутое запястье, ноги тоже просили отдыха — целый день не присев, и самое обидное — ночевка под звездами отменяется — от стрелы во сне не увернешься.

— Тогда уж сразу домой.

Кто станет здесь разговаривать с посольским? Тем более по столь щекотливому делу, как отданная семьдесят лет назад Аргосу дочь тогдашнего правителя Бальяры. Девчонку отдали рабыней в довесок к контрибуции — война против северного соседа закончилась полным поражением Бальяры. И страна откупилась единственной наследницей — знать воспользовалась предлогом, чтоб еще больше пошатнуть и без того шаткую власть салгаса. Кто же знал, что мать принцессы из песчаных ведьм и смогла передать часть своих талантов дочери…

— Нет, остаемся, — решил Ирлан. Вряд ли сегодняшний визит связан с его делом. Скорее уж кто-то решил присвоить дерхов, ну или он сам наступил кому-то на хвост. И тогда это означает, что в Хайде действительно затевается что-то поинтереснее, чем ежедневное заседание дивана…

— Найми людей, пусть завтра перестроят летнюю кухню, поселим там дерхов, а девчонке в доме подготовь комнату — под присмотром будет.

— Чтоб ей удобнее было нам ночью горло перерезать? — с иронией вскинул брови Жарк.

— А ты ножи спрячь, — посоветовал Ирлан, — и пистолеты заодно. А в следующий раз лучше в воздух стреляй или лучше вообще не пали. А то правда, никаких денег на штрафы не хватит.

— И последнее, — добавил насупившемуся Жарку, — девчонка знает аргосский. Не болтай при ней лишнего.

Жарклан так и остался сидеть на скамье. Рот закрыл через пару минут. Потряс головой, спросил у кухонного стола:

— Откуда?

Засомневался было, но если хозяин сказал, что знает, значит, так оно и есть. И вот чувствовал, что с девчонкой что-то не так. Откуда было в пустыне выучить аргосский? Чудеса.

Ножи он сгреб все, до единого. Стащил к себе под подушку. Часть, которая не поместилась — спрятал под кровать. Пистолеты отнес в хозяйскую комнату наверх, закрыл в комоде.

Перед тем, как потушить светильный камень, окинул придирчивым взглядом кухню и забрал с собой кочергу — на всякий случай. Дом к приему супостата был готов.

Спалось Жарку отвратительно. И дело не в духоте — к ней он уже привык, и не в ножах под подушкой — своя ноша не мешает, но вот сны… Измучили изрядно. В них он задыхался в пустыне, сражался на ножах с завернутым в грязные тряпки демоном, гонялся за дерхами и проваливался в бездонную яму.

Окончательно проснулся от резкой боли в руке. Выдернул ладонь из-под подушки, выругался. Встряхнул светильный камень, и комнату залил желто-белый свет. Зашипел, засовывая порезанный палец в рот. Вот же бестолочь! И зачем только засунул столько ножей сразу! Одного бы хватило. А остальные надо было в сундуке закрыть. Или вообще не закрывать — девчонка только завтра в доме появится.

Шипя и ругаясь, перевязал палец. Ножи отнес на кухню — завтрак готовить все равно надо, пусть даже в доме десяток троглодок объявится. Потом долго сидел у окна, наблюдая, как светлеет небо, как исчезают звезды, а краешек небо наливается розовым. В голове же при этом крутились совсем иные картины: шелковая трава на лугу, крутые берега Переплюйки, сосновый бор, полный запаха нагретой на солнце смолы, стога сена, алые ягоды среди травы. И до слез хотелось вернуться домой.

Высморкался. Плеснул себе на донышко местной настойки — сладкой, как мед. Морщась, выпил. Прислушался к себе. Нет, не полегчало. Чужбина давила на плечи, точно мешок с мукой. Со вздохом убрал бутылку и отправился готовить завтрак. Лучший способ перебороть хандру — заняться делом.

Утром Анди разбудил стук. Где-то недалеко вовсю стучали молотками. Она потянулась, с удовольствием ощущая легкость в теле. Вот теперь можно и о побеге подумать.

Вышла. У двери под полотенцем ждал завтрак. Присела на корточки, с наслаждением вгрызаясь в еще теплую лепешку. В душе шевельнулось легкое сожаление — после побега вряд ли удастся так вкусно поесть, но за еду свободу она не продаст.

Во дворе между тем оказалось людно, и вышедшим следом дерхам эта суета не нравилась. Все трое временами скалили зубы, заставляя работяг, таскавших доски, испуганно шарахаться в сторону.

— Как спала? — аргосец подкрался незаметно, Анди лишь зубами скрипнула, побег все больше осложнялся.

Ответа мужчина не дождался, но расстраиваться неучтивостью не стал. Сделал вид, что ему все равно. Только хмыкнул обидно, словно на шалость маленького ребенка.

— Поела? Тогда пойдем. Дерхов надо выгулять.

И зашагал, точно был уверен, что она последует за ним.

Дерхи потянулись следом. Последний обернулся, с намеком показал зубы, и Анди пятой точкой ощутила, что ее сейчас за край рубашки потащат на потеху зрителям.

— Рядом пустует дом, — аргосец словно и не заметил задержки, — со сторожем договорились. Будешь выгуливать их два раза в день — утром и вечером. Можно и днем, когда не очень жарко — все равно полгорода их уже видело.

Они вошли через калитку в чужой двор. Сад тут и правда был шикарный с фонтаном посередине, со стеной, заросшей густой лианой, с беседкой, увитом виноградником, и просторной лужайкой.

Дерхи тут же принялись носиться друг за другом, обрадованные возможностью размять лапы. Один залез в фонтан, остальным тоже захотелось окунуться, но первый держал оборону, и возня с брызгами, шуточным рычанием вызвала у Анди улыбку.

— Вижу, они тебе по душе, — испортил момент аргосец. — Ты уже придумала им имена?

Анди взглянула вопросительно.

— Такова традиция. Новый проводник дает свои имена животным. Считается, что это укрепляет связь. И раз речь зашла об именах, неплохо нам познакомиться. Меня зовут Ирлан Тырнгаев. Можешь звать просто Ирлан. Если непривычно — хозяин тоже подойдет, но настаивать не стану. Проводники у нас не слуги.

Анди нахмурилась. Не слуги? А кто тогда? Рабы? Не похоже.

— Слугу моего Жарклан зовут. Он хороший малый, и я буду сильно недоволен, если вы не поладите.

Сказано это было вроде как без злости, но что-то такое в голосе мужчины заставило Анди напрячься.

— И, думаю, после того как мы разделили еду и питье, я могу узнать твое имя.

Анди очень хотелось промолчать. Не потому, что ее имя было каким-то секретом, просто это мост доверия. Сначала еда, имя, а потом она признает его хозяином. Но традиции, о которых откуда-то прознал чужак, игнорировать было нельзя. Это еще хуже моста доверия, это как потерять себя.

— Анди-Риэль, — ответила, смотря исключительно на дерхов.

Паузу в имени северянин уловил и продемонстрировал, что в курсе двойных женских имен:

— Как тебя зовут дома: Анди или Риэль?

— Только не Риэль, — поморщилась.