Будь мы в доме моего отца, Гилберт поприветствовал бы меня коротким кивком, а я ответила реверансом. Но здесь я не представляла себе ни этикета, ни положения других людей. Был мужчина крестьянином? Бывшим аристократом из числа тех, кто последовал за Арденом (о таких при дворе не принято было говорить, но я слышала, что они были)? Военноначальником? Ничего этого я не знала, поэтому решила ограничиться вежливой улыбкой:
— Я Иветт.
— Я знаю, — ответил он мне. — Вы как, освоились здесь?
Жаловаться на сложности адаптации казалось неуместным (отец учил не показывать слабость), так что я неопределенно повела плечами:
— Постепенно привыкаю.
— Замечательно, — сказал Гилберт перехватывая ведро другой рукой. — И как вам у нас? Похоже на то, что себе представляли?
— Если честно, я себе ничего и не представляла, — признаваться в этом почему-то было неловко. — Я даже не думала, что окажусь здесь. Это вышло… случайно. Но здесь очень много людей. Больше, чем я ожидала.
— Да, действительно. Многие пошли за Кристобалем. И многие тут готовы отдать за него жизнь.
От неожиданной серьезности Гилберта мне стало не по себе. Глаза его смотрели очень внимательно, и мне даже показалось, что я вижу в них упрек. Я поджала губы, плохо понимая, что на это ответить.
— Я вам вот что скажу, Иветт, — продолжил Гилберт. — Я не знаю, почему именно вы сбежали вместе с Кристобалем, хотели помочь или собираетесь всех тут сдать Вильфорду Ферроу… — от этого неожиданного обвинения у меня к щекам прилила кровь, но мужчина продолжил: — Я, разумеется, надеюсь на первый вариант. Но если второй, то я советую сперва хорошо подумать. Как я уже сказал, многие отдадут жизнь за Кристобаля и то, что он делает для этой страны.
Я догадывалась: учитывая должность моего отца, не все здесь будут ко мне расположены. Но неприкрытая угроза Гилберта, пусть и сказанная благодушным голосом, ударила как пощечина.
— Я не… да как вы… — слова возмущения комом застряли в горле. Гилберту даже не пришлось меня перебивать.
— Я не собирался вас обижать, — сказал он беззлобно. — Просто счел нужным предупредить.
Мы как раз подошли к шатру, служившему местной кухней, и мужчина как ни в чем не бывало протянул мне ведро, которое помог донести.
— Мне уже пора бежать. Осваивайтесь, Иветт. Я надеюсь, у меня не будет повода завести подобный разговор еще раз.
Я шмыгнула носом, стараясь не расплакаться прямо здесь. А Кристобаль? Он тоже считает, что мне нельзя доверять? Мне уже не слишком хотелось заводить знакомство с кем-то из лагеря и расспрашивать их о задачах и планах.
На третий день, не найдя себе занятия, я пошла вниз по реке. Берег, — песок да камни, за которые цеплялись корнями сосны, — был пологим. В других обстоятельствах я бы сочла это прекрасным местом для прогулки, но гулять гораздо приятнее, когда у тебя есть теплый дом, куда можно вернуться в любой момент. Сейчас я таким похвастать не могла.
Я отошла уже достаточно далеко от лагеря, когда наткнулась на место, где река образовывала уютную заводь. Песчаное дно, чистая вода совсем без течения. Место было со всех сторон укрыто деревьями. Страшно захотелось смыть с себя пыль последних дней. Я огляделась по сторонам — ни души. Я потянулась к шнуровке платья.
Хорошо, что день выдался теплым и солнце только собиралась садиться. Я потрогала ногой воду и поежилась — по коже пробежали мурашки. Какой ужас. Никогда я еще так сильно не тосковала по своей теплой ванной. Должно быть люди, которые жили в лагере мятежников, и правда верили в свое дело, если добровольно согласились на такие условия. Лично я в эту минуту крепко задумалась о том, правильный ли выбор сделала, сбегая из дома. В конце концов, я выдохнула и зашла в воду.
Следовало быть аккуратной, — плавать я не особенно умела, — зато я постепенно привыкала к воде. Это даже становилось приятным. Конечно, не теплая ванна с маслами и пеной, но…
За спиной у меня что-то хрустнуло. Я испуганно дернулась, оборачиваясь к берегу. На песке, совсем близко к воде, стоял Кристобаль. Без рубашки. Стоял и смотрел прямо на меня. До моей истерики оставалось всего три… два…
— Что ты здесь делаешь? — достоинства голосе у меня было куда меньше, чем хотелось бы. Я вскинула руки, прикрывая грудь, но это мало помогло ситуации. — Отвернись сейчас же!
На губах у него появилась усмешка, к которой я успела слишком хорошо привыкнуть за последние дни. Вот ведь… Ему лишь бы издеваться. Арден поднял руки в наигранно обезоруженном жесте:
— Я всего лишь пришел поплавать в заводи, которую давно облюбовал. Нет, если бы меня здесь каждый раз ждали такие сюрпризы, я бы наведывался чаще, но…
— Отвернись! — повторила я, густо краснея. Боги мои, какой позор. Честь моя опорочена, и ни один достойный мужчина не возьмет меня в жены.
— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
Если бы мне было, чем запустить Ардена, я бы непременно это сделала.
— Немедленно! — потребовала я с той же жесткостью, с которой отдавал приказы мой отец.
Кристобаль закатил глаза, не переставая улыбаться, но через несколько мгновений, наконец, отвел взгляд и отвернулся.
— Так и стой, — твердо сказала я и быстро выбралась из воды.
Кристобаль поднял с песка мое платье и, не оборачиваясь, протянул мне. Не тратя слова на благодарность, я схватила его, сделала шаг назад и поспешила одеться. При этом я не сводила взгляда со спины мужчины — чтобы тут же заметить, если он вдруг вздумает подглядывать. Ткань беспощадно липла к мокрому телу, с волос, которые я не успела выжать, лилась вода, и я путалась в нижних юбках, непригодных для подобных ситуаций.
— Может, тебе помочь? — предложил Кристобаль, чуть наклоняя голову ко мне. — Мне, конечно, привычнее раздевать, но…
— Как-нибудь справлюсь, — прошипела я в ответ.
Все это ужасно напоминало первый же день нашего знакомства, и смущалась я ничуть не меньше. Я наспех затянула шнуровку платья на груди и выжала волосы. Даже думать не хотелось о том, как это выглядело со стороны. Какой позор.
— Можешь поворачиваться, — сказала я Кристобалю, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно более спокойно.
Арден неспешно обернулся. Смерил меня с ног до головы взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю.
— Тебя утешит, если я скажу, что не успел ничего разглядеть? — спросил он с лукавой улыбкой.
— Немного, — буркнула я в ответ. Но Кристобаль продолжил:
— Только, боюсь, это неправда. Но тебе нечего стыдиться. На самом деле, можешь, даже гордиться, я...
— Все, я ухожу, — я вспыхнула, не в силах больше выносить его шуток. Меня разбирали стыд и смущение. Что вообще это было? Шутка, издевка, комплимент? В моем мире мужчины, чтобы оказать внимание, могли похвалить глаза или платье, но никак не… все вот это.
Я была совершенно не готова оказаться перед кем-то в таком виде, и в то же время присутствие Кристобаля вызывало волну странных чувств — очень далеких от неприязни. Я сделала шаг вперёд, но Арден ухватил меня за локоть, останавливая.
— Постой, — его голос прозвучал мягче. — Прости, я не буду тебя больше смущать. Честно.
— Что-то сложно в это поверить, — я вздернула подбородок, но не ушла.
— Обещаю, — улыбнулся Кристобаль и отпустил мой локоть.
Если честно, мне совсем не хотелось уходить. Мы ведь с Арденом толком не говорили после перемещения из темницы. Всего несколько дней прошло с тех пор — а казалось, что гораздо больше.
Я скрестила руки на груди, скосив взгляд на Кристобаля. Ему что, сложно было надеть рубашку? От вида широких плеч и сухих мышц пересохло в горле. По всему торсу темнели выцветающие синяки, а под правой ключицей краснела покрытая коркой рана от стрелы. Я сглотнула, вспоминая, что та стрела могла попасть в меня.
— Сильно болит? — тихо спросила я, кивая на рану.
— Ничего страшного. Не в первый раз, — ответил Кристобаль без бравады, как будто успокаивая меня.
— Хорошо. — я кивнула. У меня было так много вопросов для Ардена, что я просто не знала, с чего начать.
