И за пребывание в клинике деньги должен был перечислить именно мой супруг, как ни странно. На данный момент у нас были проблемы с деньгами, и и именно поэтому мы решили оплачивать частями. Но когда я выдала всю историю на совете, невинно похлопывая глазами, врачи медсестры смеялись, глядя на меня.

— Виктория Андреевна, у вас потрясающее чувство юмора! — прослезилась от смеха Александра Николаевна, и главный врач заботливо похлопал ее по плечу. — Вот что значит сила духа! Когда человек пережил такое страшное событие, а не потерял веру в жизнь, в себя, в будущее!

— О чем вы? — растерянно оглядывалась я, пока остальные приходили в себя от моих, казалось бы, самых обычных слов. — Поясните, пожалуйста, подробнее.

— Что пояснить, уважаемая? — продолжила женщина, тепло улыбаясь. — За все лечение мужчина уже внес оплату, вам не за что переживать! Холодный пот прошиб меня с ног до головы. То, от чего я так долго бежала, настигло меня за секунду. То, от чего я пыталась спрятаться, укрыться в убежище и никогда не вылезать наружу, нагнала за считанные доли секунд. Мой персональный ад — некогда моя самое главное наслаждение. Любовь и боль. Страсть и горе. Кинжал в сердце или роза с обручальным кольцом? Нет. И снова прошлое сшивало меня с ног, точно лавина в Альпах — жестоко и бескомпромиссно.

— А-ах, точно, — соврала я, все еще надеясь не привлечь к себе тотальное внимание. — Любимый уже обо мне позаботился. Вы случайно не видели его инициалов на переводе? Вдруг, это был его помощник, а я даже не отблагодарю его за помощь! Я врала и импровизировала на грани возможностей, настолько правдоподобно, насколько хватало моего навыка и опыта. И, о чудо, они поверили. — Фамилия не указана, лишь имя и отчество, — прохрипел дядюшка лет семидесяти, в котором я узнала главного врача. — Глеб Геннадьевич.

Его слова прошли сквозь меня, не оставляя и следа. На секунду мне показалось, что я окончательно сошла с ума из-за всего происходящего. Быть может, я просто лежала в коме, и мне снился психоделический сон из-за принятых таблеток? Боже, Вика, какой бред. Каким-то образом Глеб узнал о том, что я была беременна. Но как, черт возьми? Я была тише воды, ниже травы.

Пока врачи обсуждали насущные проблемы, я мигом достала телефон и открыла вкладку сообщений. десятки пропущенных вызовов от Глеба еще с того момента, когда я сбежала из его дома. Мать его, что я натворила?! Еще столько же непрочитанных сообщений с кличами о пропаже, о том, что мое игнорирование его оскорбляет, но он не перестанет меня поддерживать даже на расстоянии.

— Так что в итоге, вы отпустите меня? — с надеждой подняла глаза я, наблюдая за формированием прежней гробовой тишины.

— Ну, Загорская Виктория, работать бы по-хорошему и работать, но мы видим, что вы стремитесь вдаль от нас. Кто мы такие, чтобы держать? Вы пробыли тут достаточно, чтобы окрепнуть после аварии. Дальше все в ваших руках!

Я облегчённо выдохнула, когда главный врач закончил свою пламенную речь. Теперь я могла со спокойной совестью покупать билет и мчать на всех порах в Москву, начинать новую жизнь.

Я облегчённо выдохнула, чувствуя, как холодок стекал по спине. Одной огромной проблемой меньше. И и это вселило мне надежду в лучшее будущее.

— Спасибо огромное, — с искренней улыбкой пробормотала я, обнимая за плечи доктора. — мне правда уже гораздо лучше. Дальнейшее нахождение здесь ни к чему.

— Вот и мы посовещались и решили то же самое, — на радостях сообщил главный врач. — осталось последнее обследование, сдача крови, мочи, ХГЧ, небольшой курс витаминов для профилактики, и вы такая же потрясающая девушка, как были до аварии!

— Подождите, — затормозила я, вновь находясь в неприятном волнении. — Вы так много всего перечислили. Можете сориентировать меня по срокам нахождения в клинике?

«У меня от силы несколько дней. Дальше Антон запустит своих дружков искать меня по всей стране, если до сих пор этого не сделал. Это было не проблема — глобальная катастрофа».

— Думаю, недели за три управимся! — радостно так, будто это хорошая новость. Ни хрена подобного!

— Не переживайте, милая, в вашем положении этого делать не стоит!

— Как три недели?! — заорала я, не успев про контролировать эмоции. Он меня уничтожит. А остатки даст сожрать подручным псам. — Я нахожусь в клинике меньше. Это слишком долго!

— Виктория Андреевна, — обратилась женщина-врач, видя, что я была не готова к диалогу с главным врачом. — Душенька, он ведь желает тебе только добра. Тебе и твоему малышу. Так будет лучше для всех нас, пусть целый мир подождёт, зато ты будешь стопроцентно здорова!

«Черта с два. Целый мир может быть и подождёт, а Загребин Антон Дмитриевич — ни за что. Не в его темпераменте бросать дела, не закончив их. А я была одной из его миссий».

— В любом случае, это решение верховного руководства. И оно не поддается оспариванию, — осадила меня женщина, сочувственно провожая взглядом. — Конечно, вы можете написать заявление, но пока оно будет рассматриваться, вы пролечитесь как минимум половину срока. Зачем противиться судьбе, если она хочет вам помочь? «Потрясающая логика, Александра Николаевна. Ничего, что я последние месяцы только и делала, что бежала от судьбы? И, кажется, ребёнок в её планы не входил. Поэтому плевать. Не в первый раз я шла против системы. Не в первый раз её и обманывала». — А, раз такое дело, — показательно успокоилась я, перестав так грозно дышать. Мне нужно было сделать вид, что я смирилась, и усыпить их бдительность. — Действительно, вы правы. Малышу так будет лучше, да и я окончательно отойду. — Какая же вы всё-таки умная, проницательная девушка, Виктория! — улыбнулась Александра, с одобрением оглядывая коллег, мол, смогла меня убедить. Конечно, как бы не так. — Больше поводов для тревожности нет. Можете идти к себе.

И я последовала её совету. Удирала оттуда со всех ног, разыскивая свою палату в еле освещаемом помещении. У меня не было этого времени. Я и так пробыла здесь штрафной период. Иного выбора не была, и я с воодушевлением придумала иной план. Глупый, неадекватный, но единственный, что мог меня тогда спасти.

Сбежать из больницы ночью не было фатальной трудностью. По счастливой случайности я жила на первом этаже, а моё окно как раз выходило на какую-то аллею в парке. Вещей с самого первого дня я не складировала, лишь телефон, кошелёк и ключи от той квартиры в Москве. Мне же проще. Нестись прочь буду налегке

Пока я рыскала по палате, на телефон пришло сотое сообщение от Глеба:

«Вика, я вижу, что ты читаешь. Прекрати меня игнорировать! Я знаю, ты носишь под сердца моего ребёнка, и я не успокоюсь, пока не увижу тебя лично!» Меня конкретно раздражали его сообщения. Мы расстались на горькой ноте, и я не собиралась трогать прошлое. Оно осталось там. Ни Антон, ни Глеб к моему ребёнку никакого отношения не имели. Он был частицей меня, моей души и моего сердце. И плевала я на чувства двух кретинов, как когда-то плевали они на мои.

Но всё-таки решилась отправить ему ответ. Немногословный, но так я могла окончательно поставить точку.

«Если ты настолько хочешь поговорить со мной, должен знать, что я сейчас в Казани. Я там тебе единственный шанс, последний. Встречаемся в кафе на центральной площади Казани. Если ты в Москве — считай, сама судьба помогла сделать решающий выбор».

Оделась потеплее, ведь за окном уже была поздняя осень. Неизвестно, сколько мне бы ещё пришлось бегать по всему городу, пока не прибыла бы к аэропорту. Тем временем ответ Глеба не заставил себя ждать:

«Я прилетел сюда ради тебя. Давай. Ровно в полночь. Кафе «Венера». Я жду тебя, Ви».

Черт. Я не хотела верить в то, что он следил за мной. Это рушило всю картину нахождения в этой чёртовой клинике. Но если ему была дорога больше Света, зачем он нашел меня?

А тянуть время не было смысла. Я открыла окно я посмотрела вниз, прикидывая, каков шанс вновь сломать неокрепшие кости. Какова вероятность распластаться по асфальту так же, как я это уже сделала месяц назад? Только тогда я еле выжила случайно, а сейчас шла на риск осознанно.