Загребина смотрела на меня своими огромными глазами и не верила в происходящее. Ее глаза, все такие же голубые, высасывали взором душу. Они смотрели, как на сумасшедшую. Они не верили. — Если ты сейчас же не отпустишь руку, клянусь, я сделаю все то же, что ты желала со мной своим лезвием, только слегка сильнее. Раз в тридцать. Женщина тут же повиновалась и, как ни в чем не бывало, достала из сумки пачку сигарет, закурила и выпустила струю дыма в потолок. Хоть слова утверждали обратное, по реакции было видно, как она шокировалась моим известием. Неизвестная девчонка, появившаяся из неоткуда, выдала, что носит под сердцем малыша известного олигарха и акулы бизнеса, жестокого деспота и порой неуправляемого человека. Он способен на страшные вещи. Я представила все так, будто носила в животе его первенца. Матерь Божья. Зачем я это вообще ляпнула?! Лучше бы прикусила язык, проблемы было бы явно меньше.

Я инстинктивно потрогала живот кончиками пальцев, приобнимая. Он был абсолютно таким же, как и всегда. Чего я ожидала. От вранья о беременности он не вырос, очевидно. Светлана молчала, только смотрела на меня, и ее взгляд был полон холодной ненависти. Я ждала от нее хоть слова, но она молчала. Так мы простояли несколько минут. Вдруг она отвела взгляд и тихо сказала: — Проваливай с моих глаз, пока я держу себя в руках, — дым изо рта, налитые кровью глаза и грозный голос. Мне не стоило повторять дважды, чтобы я поняла.

Я толкнула ее, освободив себе проход наружу. Но собиралась я уже открыть дверь и покинуть дамскую комнату, как дикий, даже истерический хохот Светы нечаянно задержал меня. Она смотрела на меня глазами, полными искренних слез. Но голос остался непоколебимым, холодным, как сталь:

— Если это правда… — на секунду посетила мысль, что она будет мне сочувствовать, а может, и порадуется. Но стоило все-таки снять розовые очки. — Он убьет тебя. И твоего ребенка. Поверь, я знаю, о чем говорю.

На лице появилась гримаса боли, как будто ей в живот воткнули нож, но она быстро справилась с собой. Ее глаза мгновенно перевоплотились, стали такими же, как в первый раз — холодными, пустыми и абсолютно бесчувственными.

— Света, это все… — пыталась успокоить ее я, но жена моего босса не привыкла к хорошему отношению.

— Заткнись. Я пытаюсь спасти твою гребаную жизнь! — сорвалась на крик. — Если у тебя и вправду под сердцем малыш от Загребина, то, мать твою, беги со всех ног и не оглядывайся. Он страшный человек. И он не будет жалеть тебя. Никакой ребенок не остановит его от зверств.

— Не говори так. Антон очень хотел ребенка. И он будет счастлив…

— Поговорим потом, когда он вывезет тебя в лес и изобьет до полусмерти. Да так, что кровь хлыстать изо всех щелей будет. Или когда пырнет лезвием в живот. Или ночью будет трахать до потери пульса, а утром сделает вид, что ты — пустое место. Вперед, милая. Я тебя не держу. Но вспомни мои слова потом и не плачь, как горестна судьба. Ведь я уже пыталась тебя спасти.

Ее слова били не хуже плети с металлическими насадками. Я не верила. Не верила, что Антон врал. Не верила, что слова Светы — чистая правда. Она могла говорить что угодно, лишь бы отвадить меня от него. Он нашел меня для того, чтобы я родила. В чем смысл изводить меня, если Антон, черт возьми, только и ребенка хотел? Не меня, не семьи, а ребенка. Ее речь звучала как бред и горестная правда одновременно. Нет. Я не стану в это поглощаться. Все равно никакого малыша у нас не было. И не будет. Я все это выдумала.

Дверь отворилась, и я выбежала к зоне ожидания рейсов. Мой самолет был уже через двадцать минут. Время, как оказалось, утекало с сумасшедшей скоростью. Я пошарилась по карманам, нашла телефон. Там был миллион сообщений от всех знакомых, коллег, куда я пропала. И вправду, за это время телефон потерял свою роль, а звонки игнорировались каждый раз.

Среди этой кипы я не нашла ни единого звонка от Антона. Лишь одно одинокое сообщение:

"Настанет день, моя Виктория, когда пешка станет ферзем. Но поверь, эта партия уже за мной".

Выключилась трубку. Пошло все лесом. Я сама справлюсь, без Антона и его подачек. Оставалось долететь без происшествий. Казань встретит меня приятной погодой и отсутствием нервотрепки. По крайней мере, я на это надеялась.

Когда посадка на самолет была открыта, я собрала силы и пошла к стойке. Работники кучей осматривали документы, но против меня у них ничего не было. Я под защитой Антона Загребина. А это давало серьезные бонусы, хоть они и стоили непосильно дорого.

— Ваши фамилия, имя и отчество?

— Загорская Виктория Андреевна. В паспорте же написано, — устало запротестовала я. Ноги отекли, хотелось рухнуть в кресло и заснуть до прилета в новую жизнь.

— Это правда, что… — скептично согнул бровь главный контролер. Вся эта схема ему с самого начала не нравилась. Собственно, как и мне.

— Правда. Господа, мне лестно вае внимание, но я очень хочу пройти в самолет.

Кто-то крикнул, чтобы меня повели в полицию, ведь все пассажиры видели, что билета у меня не было, лишь паспорт и арава работников аэропорта. Образовалась огромная очередь, но тут они наконец сдались и пропустили мне на борт. Я была готова благодарить богов, что все закончилось.

Бизнес-класс встретил огромными белыми креслами в кожаной отделке. Милая стюардесса предложила напитки, и я с удовольствием выбрала игристое вино. В иллюминаторе видна Москва, прекрасная, но такая беспощадная. Не сошлись наши судьбы, как виделось. Быть может, так было даже лучше. Так все должно было закончиться.

Капитан корабля объявил, что мы взлетали. А я медленно погружалась в сладостный сон.

Полет в бизнес-классе прошел великолепно. Персонал был благосклонен к комфорту пассажиров, и я наконец достойно отдохнула. Спустя полтора часа подали меню, и я выбрала самые изысканные блюда.

На первое мне приготовили французский томатный суп с креветками. При первой же пробе он таял во рту, точно кусочек льда. Затем был салат из сельдерея и стручковой фасоли, на второе — стейк из семги, картофель по-деревенски и жареный лук. В качестве десерта — шоколадный мусс и клубника со сливками.

Кухня была настолько вкусной, что я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Я так увлеклась едой, что даже не заметила, как на нашем столике появился бокал шампанского от стюардессы. И я отсалютовала ей им, глотая божественный напиток.

Чтобы скрыть порез на шее, что остался после зверства Светланы, я попросила маленький лоскуток или шарфик у стюарда. Выбора не было, нужно было скрывать следы преступления. Иаче кто-то бы стопроцентно вызвал полицию.

Не могла дождаться, когда мы приземлимся, чтобы насладиться видом из иллюминатора самолета на чудесную, завораживающую столицу Татарстана. Аэропорт встретил меня прохладным и свежим воздухом, я с удовольствием вдохнула его полной грудью.

Я с любопытством рассматривала все вокруг: людей, сумки, чемоданы, рекламные плакаты. Татарский колорит буквально кричал о себе на каждом углу. Особенно бросались в глаза надписи на татарском языке на уличных фонарях и на автобусах.

Спросив у стюардессы, как добраться до центра города, я получила ответ, что такси здесь не очень популярно, так как это довольно дорого, поэтому многие добираются до отеля на общественном транспорте. По словам стюардесс, в городе было очень комфортно жить, несмотря на то, что он был довольно большим. Но я все равно противилась возможности ехать на автобусе — уж слишком болела спина.

— Добро пожаловать в Казань, — поздоровалась работница таможенного контроля, когда я выходила из самолета и прошла на паспортный контроль. — Наш город очень красивый. И очень современный. Вы не представляете, как мы рады принимать вас, гостей нашей столицы, здесь!

— Благодарю, милая… — посмотрела на бейдж и слегка смутилась собственной медлительности. — Вероника.

Проблем не было и в Казани. Видимо, подручные псы Загребина донесли нужную информацию за тысячи километров от Москвы. Что ж, мне же проще. Хоть какой-то прощальный подарок получила от Антона, и нам том спасибо.