Не хотела больше чувствовать себя униженной, как и не хотела быть для него просто игрушкой. Лучше уж быть шлюхой, чем такой же подстилкой, которая готова лечь под любого, кто заплатит.

Посадка на рейс была уже через два часа. Я не смотрела на свои часы, но чувствовала, что, если не потороплюсь, я могла спокойно пропустить самолет. Я должна была быть там, чтобы он понял, что я могу быть сильной и независимой, а не только податливой и зависимой.

Но в тот момент машину развернуло так резко и грубо, что я и забыла думать. Антон громко выругался и вывернул руль, а я еле удержалась, чтобы не улететь в другой конец салона. Вдруг машина резко остановилась, и я чуть не упала на Антона. Он выругался еще раз, и мы снова двинулись вперед.

— Что ты творишь, черт возьми?! — крикнула я, не понимая, как мы могли приехать в такую глушь.

— Спасаю твою шкуру от смерти в автоаварии! — осадил меня Антон, нервно выдыхая. — Я не уверен, что с машиной случилось, поэтому лучше оставайся в машине. Я скоро вернусь.

Не успела я кивнуть, не успела ничего сказать, как Антон скрылся за деревьями, а я осталась в машине одна. Прошло пять минут, десять. Я сидела на месте и ждала, когда Антон вернется. Но полная тишина угнетала меня. За окном располагался абсолютно незнакомый пейзаж. Видать, нас сильно занесло.

Спустя продолжительное время сил терпеть в одиночестве не оставалось, я собралась с мыслями и вышла из машины. Но не успела я пройти и десяти метров, как услышала дикий крик в спину:

— Что ты делаешь, идиотка?! Возвращайся в машину! Живо!

Я решила не испытывать судьбу и вернуться внутрь. Следом запрыгнул Антон.

— Ты можешь адекватно объяснить, что случилось, а не орать на меня посреди какого-то пустыря?! — не выдержала я, когда Антон взглянул на меня.

— Объяснить тебе? Как скажешь, моя милая. Машина сломалась, что-то с двигателем. Идти до дороги километров двадцать, а до самолета осталось полтора часа. Тут нет связи, толком дороги, кругом грязь и разруха. Именно поэтому я сказал тебе сидеть внутри, но что ты решила сделать? Пойти мне наперекор? И-ди-от-ка, — по слогам разжевал Антон, глядя на меня, будто я совершила что-то непоправимое.

— Так раз я идиотка, — ответила повышенным тоном, не в силах сдерживать. — То какого черта ты до сих пор держишь меня тут, если от меня одни проблемы?

— Я не могу просто взять и бросить тебя, и это не обсуждается.

Антон замолчал, будто давая себе время на размышления. Но я уже была заведенной. Он оскорбил меня, вновь обвинил в несостоятельности. Почему я не имела права и шагу ступить без его одобрения, мать его?! Не знала, что на меня нашло, но я никогда не испытывала подобных чувств, словно все внутри перевернулось.

Я молча повернулась и рывком открыла дверь, вылезла из чертовой машины и побрела, куда глаза глядели. В голове все перемешалось, я остановилась, не зная, что делать дальше. Хотелось плакать, но слез не было, а сердце болело так, будто я только что упала с большой высоты на острые камни. Все мое тело болело от сильных ударов о жесткую землю, которые я получила в последнее время. Меня трясло от обиды и злости. Злость на Антона, на себя, на всю свою жизнь.

Идти было некуда, но на душе было пусто и мерзко. Антон выскочил следом и догнал меня.

— Остановись сейчас же! — он взял меня за руку и попытался затормозить шаг, но я вырвалась. — Прекрати вести себя, как пятилетний ребенок!

— А я буду! Буду, Антон! — пыталась высвободиться я из его сильных рук, но ничего не помогало. — Ты влюбил меня в себя, купил, одарил любовью и эмоциями, а потом переметнулся к другой женщине! — слезы сами катились по щекам, оставляя лишь соленые дорожки. — Ты разбил мне сердце, а после обставил ситуацию так, будто виновна с самого начала я! Какой смысл был во всем этом, если ты меня никогда не любил?

На минуту я замолчала, пытаясь успокоиться, но тут же поняла, что попытке не суждено оказаться успешной. Он стоял напротив, и я готова была поклясться, что в его глазах была пустота. Ни боли, ни сожаления, ни раскаяния — ничего. Даже на секунду не мелькнуло на его лице выражение вины. Напротив, это было такое холодное безразличие, как будто он только что вылил ведро ледяной воды мне на голову, и теперь спокойно наблюдал, как я пытаюсь прийти в себя. Меня трясло, слезы обжигали щеки, но я не могла остановиться.

— Тебе нечего сказать мне в ответ? — взглянула на него замыленным взглядом, но Антон все так же стоял особняком. — Бессердечное животное.

Я двинулась в сторону, противоположную боссу. Злоба заместила рассудок. Боль забрала крылья. Зачем все это было нужно, если я ему не нужна. Если Антон меня никогда не любил. Если босс относился ко мне так же, как к обычной, противной прислуге.

Зачем я ввязалась в эту историю? Чтобы растоптать свою жизнь в мелкую крошку? В таком случае Антон Дмитриевич выиграл эту битву. Я уничтожена.

Сама того не замечая, уходила все дальше в бескрайние степи, как кто-то быстрым шагом нагнал меня и резко согнул, обездвижив.

— Я правда хотел решить все по-хорошему. Не велся на провокации весь вечер. Но и мои нервы тоже не железные, — Антон скрутил мне руки, укладывая голову в колосья. — Ты совсем потерялась в пространстве, милая. Стоит напомнить, кто здесь в действительности задает тон. И поверь, жалеть я не стану. Весь этот гребаный вечер я сдерживал себя, но теперь стоп-слова не будет. Обещаю.

Дыхание Антона обожгло мою шею, руки по-прежнему сковывали мои движения. Подумать только, мой босс повалил меня в каком-то поле, где нет ни людей, ни связи. Никого. Только я и он. И наша взаимная обида.

— Ты мне противен, — сказала я ему в лицо. Он усмехнулся. — Просто противен, Загребин. И мне плевать, кто ты. Хоть убийца, хоть начальник. Мне параллельно.

— Тогда почему ты лежишь на земле и не пытаешься сбежать?

Мои руки были прижаты к земле, а его руки, его объятия были сильнее моих. Он был сильным, и я была бессильна. Я начала задыхаться. Ноги, казалось, отказывались подчиняться. Тело было ватным.

Антон перевернул меня на спину и навис надо мной, глядя в глаза. Его грудь тяжело и неровно поднималась и опускалась, а губы были плотно сжаты.

— Да потому что тебе нравится находиться в моей власти. Ты боишься меня, боишься своей страсти ко мне, боишься моей вседозволенности. Тебе нравится подчиняться, нравится ощущать свою беспомощность.

Нас разделяло несколько сантиметров, но Антон держался на дистанции и продолжал тянуть время и мои нервы.

— Ты врешь. Каждое твое слово — чертова ложь.

— Совсем нет, Вика. И ты сама это понимаешь. Так что будь добра, выполняй то, что тебе говорят, — он нехорошо сверкнул глазами. Его дыхание снова обожгло шею.

— А то что? — я уже начала злиться. — Что?!

— Если попытаешься убежать, — его глаза угрожающе блеснули. Я почувствовала, как в груди зашевелился страх. Антон может. Он просто может убить меня, если мне придет в голову побежать. А я не побегу. — Боюсь, ты уже не сможешь об этом пожалеть.

От стресса я практически начала задыхаться.

— Я тебя не отпущу. Ты моя. Моя, — это прозвучало как приказ, громкий, опасный. — И не думай, что ты так просто сбежишь от меня. Найду тебя, куда бы ты ни спряталась. Я достану тебя из-под земли, слышишь! — в его голосе теперь не было ни капли нежности, лишь обещание страшной мести, от которой не скрыться.

Одним мгновением Антон принес мне болезненный удар кулаком в лицо. От боли и неожиданности я вскрикнула, прикрывая лицо руками. Он тут же ударил меня снова, на этот раз сильнее. Удар пришелся в солнечное сплетение, и я согнулась, хватая ртом воздух.

Но он не остановился, снова замахнулся для удара, но я уже успела перехватить его руку и толкнула его в грудь. Но боса это не смутило. Он оседлал меня и продолжил бить, уже не обращая внимания на мою защиту. Попыталась ударить его коленкой, но он перехватил ее и со всей силы ударил в живот.