— Присядь, — сказал Фальх Медее, увлеченно возившейся с подаренным прибором, словно с новой игрушкой.

Девушка присела рядом, не отрываясь от интригующего подарка. Она уже успела распаковать коробку и подсоединить к экрану все, что необходимо. Кроме того, умудрилась сделать первые тесты. Приложив палец к слегка светящемуся отпечатку на приборной панели, Медея с восторженным любопытством изучала состав собственной крови. Небольшое количество наноботов уже успело проникнуть внутрь тела. Началась обработка данных.

— Отложи ненадолго, — мягко сказал Фальх.

— Простите, — извинилась девушка, при этом даже немного покраснев, — Профессор так и не сказал, о чем вы хотите поговорить.

Поспешив выключить прибор, девушка отложила его подальше.

— О мечтах. О новых горизонтах... О миллиардах жизней, которые мы можем спасти.

— Я не понимаю...

— Медея, ты — редкое сочетание двух качеств. Скользящим становится далеко не каждый. И тем более не каждый имеет временной трамплин в сотни лет. Я бы не простил себе, если бы все это пропало, не принеся никакой пользы человечеству, — Фальх взял ладонь Медеи в свои руки и мягко, но убедительно сжал.

Ставший нарочито вкрадчивым голос ученого слегка подрагивал. В его взгляде читалась не только уязвимая надежда, но и некоторая беспомощность. Все эти чувства было бы легко принять за беспокойство о судьбе планеты, если бы Анноэф не понимал, что Фальх начал с откровенной лжи. Но, только украдкой покачав головой, все же промолчал.

— Я все еще ничего не понимаю.

— Ты же в курсе, что скользящие перемещаются по линии своей жизни в прошлое?

— Да.

— Наверное, ты знаешь и то, что прыжок дальше своего дня рождения — большая редкость.

— В книжках об этом тоже писали.

— Твой временной трамплин — более, чем триста девяносто один год. Тогда еще катастрофу на Земле можно было предотвратить.

— Вы хотите сказать, что...

— Что мы можем спасти Землю, — перебил ее Фальх, полностью отдавшись во власть лихорадочной дрожи, — Никто из скользящих не сможет вернуться так далеко в прошлое. Никто, кроме тебя.

Медея захлопала глазами. Внимательно посмотрела на человека, сидевшего напротив, а потом повернула голову и уставилась на профессора. Тот просто кивнул и ничего не сказал.

— Вот так новость, — удивленно сказала Медея, — И каким образом вы хотите это сделать?

— Передав технологии стабилизаторов телепортов.

— А... А как же тогда парадокс Хирш? — только и смогла выдавить из себя девушка.

— Мы уже это обсуждали с господином Диттэ, — вмешался в разговор Анноэф, — отрезок времени очень внушителен. И такой параметр, как стабилизатор телепорта — слишком серьезен, чтобы выправить его без глобальных изменений.

— Именно. Пора опровергнуть этот парадокс, — усиленно закивал Фальх, испытая какую-то лихорадочную восторженность.

— Если честно, что-то я не уверена, — осторожно ответила Медея.

— Но ведь это миллиарды жизней! Целая планета! Не нужно бояться, что гравитаторы выйдут из строя. Все, кого ты знала, останутся живы.

— Звучит, как утопия, — грустно ответила Медея, пряча от Фальха взгляд, — вот только утопия — синоним неудачи. Папа так говорил.

Опешив, Фальх посмотрел на Анноэфа. Тот в свою очередь усмехнулся и пожал плечами.

— Ты боишься?

— Нет, не боюсь! Я не трусиха, — с досадой поджала губы Медея, — Но я уже говорила профессору, что не собираюсь делать больше никаких глупостей.

— Разве ты считаешь это глупостью?

— Не знаю, — Медея резко встала и, заламывая руки, отошла от кушетки, — Миллионы жизней... это все как-то слишком сложно. Можно сколько угодно играть с судьбой, но опыт показывает, что с ней шутки плохи.

— Я не заставляю принимать решение прямо сейчас, — попытался спокойно ответить Фальх, — У нас вся жизнь впереди. Мы можем отправиться когда захочешь.

— Мы? С вами? Вдвоем?

— Ну да.

— А как же остальные? Баргет, Ашера, дети?

— Они останутся здесь.

— Погодите... Вы хотите сказать, что я должна их бросить?

— Нет, этого я сказать не хочу. В случае неудачи ты все равно вернешься.

— А в случае удачи? И в какую ветку реальности? Вы сами сказали, что это слишком большой отрезок времени, чтобы делать выводы заранее.

— В случае удачи у них будет лучшая жизнь.

— Но реальностей может стать очень много...

— Неужели ты совсем не хочешь спасти Землю?

— Хочу. Очень хочу...

— Профессор Ффо, — бойкая Велли прервала самый разгар волнующего диалога, — тут какая-то девушка пытается вломиться к нам в лабораторию. Хочет видеть Медею.

— Ой, это наверное Ашера, — засуетилась Медея, инстинктивно начав собирать разобранный подарок, — Мне пора идти... Скоро репетиция номера. Госпожа Борхес не любит, когда мы опаздываем.

Казалось, она испытала большое облегчение, когда услышала сообщение о приходе Ашеры. Испытывая жгучее желание покинуть помещение, девушка даже не пыталась задержаться. Как ни странно, останавливать ее никто не стал.

— Конечно, — подозрительно услужливо вскочил Фальх, начав помогать девушке, — подумай над тем, что я тебе сказал. Я очень верю, что ты так же жаждешь спасти Землю, как и я.

Закатив глаза, Анноэф хотел было цокнуть, но удержался. Повисла неловкая тишина. Солнечные зайчики перестали играться на стенах и вдруг исчезли. Солнце спряталось за тучами. Включилось освещение.

— Хорошо, господин Фальх, — тихим голосом ответила девушка, — И спасибо за подарок.

Аккуратно прижимая к себе диагност, она повернулась к собеседникам уже у самой двери.

— Думаю, о нашем разговоре говорить никому нельзя? — на этот раз сама догадалась Медея.

— Никому.

— Даже Ашере?

— Даже Ашере.

Грустно поджав губы, Медея еле заметно кивнула и поспешно вышла.

— Что ж, могло быть и хуже, — сказал Ффо, когда дверь за спиной Медеи окончательно захлопнулась.

— Я все же надеялся на большую отзывчивость, — с небольшим разочарованием сказал Фальх.

— Только слепой не увидел бы, как ты врешь, — сказал Анноэф, — тебе повезло, что она принимает все за чистую монету.

— Чистая, грязная... Какая разница? Ей не обязательно знать настоящие мотивации, если в итоге спасение Земли входит в мои планы.

— А входит?

— Если только мне понадобится больше времени.

Не прошло и пары минут, как ученый уже вернулся к привычной ему отстраненной надменности. Ффо некоторым образом даже обрадовался. С таким-то Фальхом он знал как обращаться.

— У меня неутешительные новости.

— Вот так, в лоб? Ты меня совсем не жалеешь.

— Считай это моим маленьким возмездием.

— А это возмездие есть чем отметить?

— У меня есть чем отметить любые памятные события.

Противоположная стена засверкала ломаными отблесками. Из потайного отсека выглянули несколько бутылок с разноцветными этикетками и кожистые листья скучного фикуса заиграли бледными голубоватыми оттенками. Выудив бутылку янтарного виски, Анноэф подошел к столу. Взгляд упал на чашку недопитого какао.

— Могу я сначала тебя кое о чем попросить?

— Скажи, и узнаем.

— Девчонка совсем не понимает ни своих возможностей, ни жизни, — сказал Анноэф, — обращайся с ней более деликатно.

— Я всегда бережно отношусь к хрупкой аппаратуре.

— Наверное, большего мне от тебя и не добиться. И на том спасибо.

— Выкладывай свои плохие новости, — Фальх отпил из прозрачного стакана янтарную жидкость.

— Я тут прикинул, — погладил бороду Ффо, — энергии храмовника недостаточно для перемещения.

— Час от часу не легче.

— Четыреста лет, Фальх! — прыснул Анноэф, — Некоторых временников не пускает и дальше пары десятков. Неужели ты хочешь протащить девчонку порожняком, без страховки?

— Сейчас я ничего не хочу, — с холодной отстраненность ответил ученый, взглянув на старого друга, — и очень внимательно слушаю тебя.

— Тогда постарайся ничего не пропустить, — профессор приобрел вовсе не напускную серьезность, — Предполагалось задействовать несколько крестоносцев, но тут палка о двух концах. С одной стороны энергии будет больше, а с другой и количество переносимых разумов увеличится. Это все равно что переливать из пустого в порожнее.