«Каков бы был мир, не вмешавшись я тогда?» — Фальх часто задавал себе этот вопрос. В нем не было сожаления, скорее, чисто научный интерес.

С годами притирка проходила все легче. Тени прочно слились с человеческим обликом. Тех, кто не мог противостоять своей животной природе, обычно утилизировали. Других же было почти не отличить от людей. Разве что их, порой, выдавали неестественная сила и взгляд разноцветных глаз. Фальх Диттэ с любопытством отмечал, что после того, как покинул Олимп, он совсем перестал различать один вид от другого. Даже извечный камень преткновения — бессмертие Теней, перестал волновать человека в качестве безоговорочного аргумента против их существования. Азари хорошо над этим поработала. Доминирующее положение людей в рабочих сферах, рабское положение Низших и постоянная угроза попасть в списки должников нивелировали все недовольства. Вопросы возникали только относительно Высших. Но за пару сотен лет устойчивого периода Империи их накопилось не так уж и много.

Единственное, что Фальх действительно не мог понять — это то, по какой именно причине он перестал отличать Теней от людей. Мужчина склонялся к той версии, что не Тени стали похожи на людей, а наоборот. И теперь, когда его взгляд скользил по обезумевшим от восторга трибунам, по народу, жаждущем крови и зрелищ, он как никогда утверждался в собственном мнении.

***

Послышались неподдельные вздохи удивления, когда плоская голограмма выдержала вес Баргета Скайни. Более того, взмыла вверх, вплотную приближаясь к следующей. Когда расстояние между двумя голограммами не превышало и полутора метров, они вдруг остановились. Парень уже знал, что преодолеть эту незначительную дистанцию с экзоскелетом будет совсем не сложно. Тем не менее, с опаской посмотрел вниз, прежде чем сделать решающий прыжок.

Голограмма чуть дрогнула. Баргет качнулся, и, к счастью, не упал. Дин-Сой едва успевал комментировать происходящее. Даже для него, опытного и талантливого ведущего, события сегодняшнего вечера давались не без труда. Конечно, этого никто не замечал. Умелые посылы шоумена направляли неудержимую, стихийную волну настроения зрителей в хорошо управляемый поток. Поток, приносящий деньги.

Опустился включавший массивную пилу рубильник. Монстр вновь взвыл. На этот раз резко и отрывисто. Послышался хруст внешнего панциря. Одна из массивных клешней отлетела. Из болтающегося обрубка полилась склизкая, полупрозрачная жижа. Хлопнувшись на брюхо, Гидрогоргон притих.

— Ооо....! Это выглядит больно! — рассмеялся Дин-Сой, — Как вам такое, мои котятки?!

Прокатившийся по трибунам смех только подтвердил, что «котяткам» это понравилось. Вот только никто так и не понял, что монстр не испытывал физической боли. Пришедший из иного мира, он выл не от нестерпимых страданий, а от гнева. От голода и желания поглотить видимую пищу. А видимой пищи вокруг находилось невообразимое количество, и это сводило его с ума. Запах свежего мяса дурманил, полностью дезориентируя. Нет, монстр не испытывал физические страдания. Его нервная система просто не была приспособлена для этого. Единственная боль, которая приводила его в ужас — боль, приносимая Пламенем.

Как и остальные, Ашера об этом даже не подозревала. Марс потерял бы интерес, зная, что пришлое существо не испытывает страдания во время схватки. Продюсеры прекрасно это понимали, поэтому предпочти тактично умолчать о столь незначительной детали. Сделав ошибочную поправку на болевой шок монстра, девушка двинулась влево — к осязаемым голограммам, превращающимся в сетку. Девушка хотела временно обездвижить тварь, чтобы нанести последний, решающий удар. В мозг, находящийся очень близко к торчащим из-под панциря глазкам. А уже потом, как только тварь перестанет проявлять признаки жизни и идеальный песок Арены поглотит вырвавшийся из туши черный дым, исполосовать ее кистенью на потеху толпе.

Прижавшейся брюхом к песку Гидрогоргон все видел, слышал и чуял. Оно не страдал. Оно выжидал. Одним глазом не выпускал из вида Баргета, активировавшего верхнюю сеть, а другим — Ашеру, принимавшую сигнал снизу.

— Вы видите, видите это?! — вскинул вверх руки Дин-Сой. — Сдается мне, назревает что-то просто очень грандиозное! И как же они собираются это провернуть?! Может быть, нам стоит помочь нашим котяткам?!

Настала самая любимая часть шоу. В этот момент миллионы тех, кто не попал на трибуны, испытали не только горькое сожаление, но и нестерпимую зависть. Продюсеры любили дать волю зрителям, чтобы те поучаствовали в судьбе своих кумиров. Живое, реальное влияние на итоги боя добавляло невообразимого драйва и приносило неплохой доход. Очень многое теперь зависело от Майфа, который должен был выступить в качестве направляющего народной истерии.

— Тссс! — шоумен приложил к губам тоненький, изящный пальчик. — Ни звука, мои котятки...

Трибуны притихли. Легким жестом руки Дин-Сой указал на дальний сектор сидячий мест, туда, где расположился монстр на массивном брюхе. Словно по команде, болельщики подошли к плотному стеклу Арены и начали бить кулаками по глянцевой поверхности. Издавая гортанные, отрывистые звуки, они создавали сплошную волну травли. С каждым ударом о невидимую преграду со стороны стены Арена вырывался электрический разряд, норовивший вот-вот ударить монстра. Тот в свою очередь почувствовал, как электричество проходится по его щупальцам и как он начинает терять над ними контроль. Твари это не понравилось. Грузно поднявшись, оно в раскорячку поковыляло дальше от надоедливой стены. Трибуны хотели было взорваться неподдельным восторгом, но Майф их мгновенно успокоил. Единичные возгласы утонули во всеобщей сосредоточенности. По мере движения Гидрогоргона зрители действовали удивительно слаженно, не давая ему приблизиться к стенам. Опьяненный шумом, он до конца пытался к ним прижаться, словно чувствуя позади себя защиту. Однако, именно сейчас стены перестали быть защитой. Они в мгновение ока превратились в источник опасности.

К тому времени, как монстра загнали практически в центр, Ашера с Баргетом уже успели развернуть огромную сеть, чтобы обездвижить не сколько самого монстра, сколько его жесткие, острые как бритва щупальца.

Широкая сеть оплела плотный панцирь. Словно юркая змейка, Ашера начала фиксировать концы сети. Используя на максимум возможности собственного эказоскелета, она не давала времени монстру сбросить ее с себя. Двигаясь с удивительным проворством, девушка включала гравитационные грузила по всему периметру необъятной туши. Казалось бы, идеальная подготовка Ашеры не оставляла шанса сопернику, но это оказалось лишь иллюзией. Баргет неверно настроил сеть. Огромные зазоры между ее нитями стали прекрасной возможностью для монстра просунуть в отверстия подвижные щупальца. К этому времени тварь уже освоилась на Арене.

Не без доли паники чернокожая бестия начала летать по песку. Пружинящие движения, взлеты и изящные приземления — все это вводило зрителей в опьяняющий восторг. Пошла в ход кистень. Усиленные нити, стремительно извиваясь в воздухе, начали отрубать мелкие щупальца. К сожалению, это не сработало с более массивными.

Приподнявшись и натянув нити, тварь начала поддевать их своими щупальцами. Под натиском их силы они начали лопаться. Монстр делал это настолько технично, что Ашера пришла в ужас. Осознание, что она просчиталась и оставить в целостности координационные центры монстра было ошибкой, пришло слишком поздно. Боль не затмила разум соперника. Ее просто не существовало.

— Баргет! Спускайся! Он все понимает! — закричала девушка по внутренней связи, — Нужно активировать голографические иглы и сразу ко второй пиле!

— Я кое-что придумал, Аши! — закричал в ответ Баргет.

Когда паренек спрыгнул с плоской монеты, сделав пару сальто в воздухе, у Ашеры зашевелились волосы на голове.

— Баргет, ты идиот! Быстро ко мне! — закричала что есть мочи девушка.

Баргет Скайни опустился на массивный панцирь. Вскинул кулаки вверх. Поприветствовал неистовую толпу. Когда в воздухе свистнуло очередное щупальце, он ловко отскочил. Так, что монстр полоснул по панцирю собственным же отростком. Зрители это оценили. Аплодисменты и одобрительные возгласы были тому подтверждением. Не удержав равновесие, паренек начал соскальзывать вниз. Противник в свою очередь начал грузно двигаться, словно громадная каменная глыба. Ашера вдруг поняла, что все ее потуги — капля в море. Непробиваемая броня Гидрогоргона ей не по зубам. Монстр был умен и поэтому становился еще опасней.