— Сама посуди, — мягко начал шоумен, — что они видели в своем космосе? Сплошную муштру да промывание мозгов. Подобно скоту на пастбище, эти дети не способны отличить траву от изысканного блюда лучшего шеф-повара. Котеночек мой, будь более снисходительными к посредственностям.

Сделав глубокий вдох, а затем густой, мутный выдох, Фрогууар взглянула на Майфа. В ее глазах заблестели слезы.

— Ты так думаешь? — дрогнули розовые губки.

— Конечно!

— Заказы на мои изделия бронируются за полгода. Куча нищебродов стремятся со мной поработать. Для них это билет в новую жизнь. Я — бренд. Знак качества. Такие как она в очереди стоят, чтобы мне отлизать, — обиженно сказала женщина, — Паршивка.

— Ну, ну, моя дорогая, — Дин-Сой взял в изящные, унизанные кольцами пальцы милое личико Фроггуар и смахнул пару крупных, прозрачных слез, — не стоит так печалиться из-за пустяков. Я все улажу.

— Сделай это для меня, — шмыгнула носом женщина.

— Только без потопа, — улыбнулся мужчина, коснулся кончика вздернутого носика и направился обратно в мастерскую.

К тому времени Ашеру уже успели переодеть, выставив прямо посреди подиума. Девушка покорно ждала, периодически стараясь почесать в различных местах тела. Медея все еще находилась в раздевалке, не зная, что предпринять. Когда внутрь вошел Дин-Сой, она тревожно соскочила с полок. Мужчина спокойно взял причитающийся ей костюм и резко протянул вперед.

— Господин Дин-Сой, я не хотела...— обескураженно начала девушка, но ее сразу перебили.

— Упрямая, своенравная девчонка! — взвинтился шоумен, — Знаешь, кто ты?

— Кто?

— Никто!

— Я...

— Твои рейтинги ниже всех. Где дерзость? Яркость? Сексуальность?! Что ты можешь предложить зрителям?! — распаляясь, Дин-Сой не давал вставить и слова, — Ты способно только упрямиться и вставлять нам палки в колеса! Пастушки с корзинками из цветов были популярны в прошлом десятилетии, но точно не сейчас. Оставь это храмовницам, которые целыми днями пекут пирожки да вычесывают котов!

— А что плохого в котах?... — втянула голову в плечи Медея.

— Я устал тебя тащить. Мы все устали! Хочешь билет в лучшую жизнь? Сделай что-нибудь для этого, неблагодарная ты девка!

— Я стараюсь...

— Плохо стараешься, — глаза Дин-Соя блестели, — Фроггуар — признанный всеми модельер. Только она сможет оживить твою убогою серость. И поверь, лучшего в твоей жизни не будет!

Подняв упавший на пол костюм, Дин-Сой резким движением всучил его Медее. Та подалась назад, будто ее толкнули. Обескураженно взглянув на разрозненную ткань, она не могла сказать ни слова.

— И даже если она пожелает вырядить тебя как последнюю портовую шлюху, ты это сделаешь!

Шумно выдохнув от произнесенной на эмоциях тирады, Дин-Сой уставился на девушку. Сбивчивое дыхание никак не хотело становиться снова ровным и спокойным. Мужчина на мгновение замер, будто ожидая чего-то особенного. Чего-то, что способно успокоить его разбушевавшиеся чувства. Его вопросительный взгляд требовал от Медеи особенных слов.

— Хорошо, — тихо ответила та, аккуратно сжала одежду и принялась переодеваться.

Мужчина не двинулся с места, и не поменял позу. Его будто окатили холодной водой. Он ожидал чего угодно: слез, извинений, криков или или даже позорное бегство, но только не этого спокойного «хорошо». Это простое слово вместило в себя столько покорности, бессилия и усталости, что под его тяжестью что-то безвозвратно затрещало по швам. Повисшее в воздухе «хорошо» пробило невидимые крепления души и немым укором навалилось на плечи. Майф посмотрел на себя в одно из зеркал примерочной. Он пытался понять, когда это произошло. Когда тот маленький мальчик, которого Виктресс просила сохранить человечность, успел стать истеричным, безжалостным гордецом? Стать Вертоном, сам того не замечая? Виктресс всегда оберегала его от этого, но не успел пройти траур, как Дин-Сой почувствовал, как катится в бездну без этих вечно поддерживающих его рук.

Вывалившись из примерочной, мужчина подошел к столику и молча сел. Он не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Глухие отзвуки оживленного разговора маячили где-то там, вдалеке. Довольная Фроггуар уже вовсю заведовала рабочим процессом.

— Спасибо дорогой, твоя речь просто глоток свежего воздуха, — послышалось сквозь пелену невольной отстраненности, — Ашера, милая, не вставай так, я же тебе говорила! Больше профиля!

— Что-то голова разболелась, — довольно громко сказал мужчина, — пойду подышу свежим воздухом.

— Конечно, золото мое, — сочувственно проверещала Фроггуар, в очередной раз пригубив чашку ароматного чая, — Одни нервы, одни нервы...

— Подождите, господин Дин-Сой! — увязался за ним Баргет, — а как же наше завтрашнее шоу? Мы же хотели обсудить.

— Ах, да... — рассеянно ответил мужчина, — Пошли.

Наступала бодрящая ночь. Температура опустилась до отметки десяти градусов по Цельсию. В это время года она не падала ниже, и любители ночных прогулок высыпали в парки, на набережные и просто городские улочки. Ночное небо Арсии давно потеряло свои звезды. Теперь здесь царили слепящие фонари, неоновые вывески и гигантские экраны. Город не засыпал никогда. Он, словно огромный улей, гудел в любое время дня и ночи.

— Завтра особенный день, — сжав от холода руки на груди сказал Баргет, — презентация Арены... Может, мне сделать что-нибудь особенное?

— Не нужно ничего, — поежился шоумен. — Будь собой. Импровизируй. Да и хватит с тебя.

— Но сценарий...

— Забудь.

Ускорив шаг, мужчина начал спускаться к узкой набережной. Невысокие ступеньки делали лестницу практически пологой. Баргет за ним еле поспевал.

Гладкая поверхность реки Арсии отражала яркие огни города. Кое-где попадались отблески плавающего на поверхности мусора. Небольшая скорость течения позволяла ему двигаться медленно и вальяжно посреди всего этого сверкающего великолепия. Порою порывы холодного ветра оживляли процессию, и мелкая рябь проходилась по глянцу водного зеркала. Снаружи было гораздо тревожней, чем в мастерской. То тут, то там встречались шумные компании.

Выискивая свободные лавочки, Дин-Сой старался держаться от них подальше. Не потому, что боялся. Мужчина не хотел спугнуть свои мысли.

Благодаря протекции Виктресс Майфу удалось взойти на вершину славы, но путь к ней все равно оказался тернист. Любовь толпы обреталась не только потом и кровью. Иногда приходилось выбирать между своей судьбой и судьбами других людей. Стоя на промозглой набережной, Майф Дин-Сой осознал, что слишком долго жил среди зубастых акул. Он слишком хорошо научился лавировать между ними, словно скользкая подвижная рыба, отрастившая не менее острые клыки. Стал частью ядовитой среды, прилепившись к ней намертво. Превратился в ненавистного ему Вертона, сам того не замечая. Внезапно стали остро ощущаться собственные несовершенства: неидеальные черты лица под слоем грима и косметики, длинное тело, облаченное в дорогую одежду, но напрочь лишенное красивых форм, растрепанная на ветру прическа. В одночасье все эти недостатки, усыпленные многолетней славой, начали физически жечь кожу.

Дин-Сой присел. Огромная каменная глыба в виде идеального шара составила ему компанию. Баргет скромно опустился рядом, поморщившись от холода металлической лавки.

Выудив из-под полы пиджака небольшой мешочек с неизвестным содержимым, шоумен поддел ногтем мизинца горстку белого порошка и ловким движением втянул левой ноздрей.

— Хочешь? — спросил он Баргета.

— Не уверен...

— И правильно. Не нужна тебе эта дрянь.

Плотно закутавшись в пиджак, Дин-Сой пытался противостоять ледяным дуновениям ветра. Потоки воздуха царапали щеки и сушили глаза. Прямые как стрелы волосы растрепались и стали похожи на ворох черных перьев растерзанного ворона.

— Я хочу рассказать о девушках, которые мне нравятся — заинтересованно спросил Баргет, — Марс ведь обожает такие истории.