— Этот костюм кажется мне безупречным, — чистосердечно ответил Баргет без всякой толики лести, — Только вы можете неидеальное тело превратить в нечто совершенное.

— Ты слышал, Майф? Нечто совершенное! — засмеялась женщина, сразу отпив из кружки успевший стать теплым чай и сверкнула глазками. — Просто прелесть! Тебе на ноги наступает, шельмец!

— Способный ученик, — усмехнулся Дин-Сой, — удивительные эти земляне. Всего трое, а сколько потенциала.

— Ну, а младшенькие подрастут?

Ничего не ответив, мужчина задумался. Утечет сквозь пальцы еще не один год, прежде чем дети смогут заинтересовать требовательную публику. Вполне возможно, мода на удивительных пришельцев к тому времени успеет сойти на нет. На Олимпе славы удержаться смогут далеко не все. Наступило мгновение неловкой тишины.

— По крайней мере, у них будет больше времени, чем у нас, — с максимальной естественностью произнес Баргет, стремясь наполнить освободившееся пространство, как тому учил его Дин-Сой, — постигать азы мастерства вот так, в пылу событий, очень сложно.

Одобрительно улыбнувшись, шоумен мягким движением принял вторую чашку ароматного чая из осторожных рук помощника. В груди что-то екнуло. Мужчина глубоко вздохнул, пытаясь подавить вырывающиеся изнутри ноющее чувство. Он уже давно привык к неуправляемым перепадам настроения. Неустойчивый характер располагал к повышенной сентиментальности, грусти и меланхолии. Иногда — истеричности. После смерти Виктресс все усугубилось. Приоткрылась завеса чего-то очень тяжелого, доселе неизведанного. Это что-то требовало к себе внимания, несмотря на все попытки отвести взгляд. Эмоции, ранее накрывавшие стихийно, и так же быстро проходившие, в последнее время застревали в душе острыми занозами. Сиюминутная боль встала в один ряд с болью многолетней давности. Будто приоткрылась давно закрытая дверь, от которой старательно прятались ключи. Забытая, запечатанная, уничтоженная, она стремилась вырваться наружу. Прикасаясь к воспаленному нарыву, мужчине начинало казаться, что все вокруг не настоящее. Его жизнь — не настоящая, его достижения — не настоящие, весь мир вокруг — не настоящий. По-настоящему реальна только эта боль.

— Если честно, насчет этой бледненькой я как раз сомневаюсь, — сказала Фроггуар, — абсолютно не медийная личность. Вытащить что-то из нее просто нереально.

— Не забывай, что сейчас рейтинги дает титул, — деловито ответил шоумен, вновь лучезарно улыбаясь.

— Думай, Баргет, думай, — томно склонила голову в сторону паренька Фроггуар, — титул можно хорошо продать, но еще лучше обналичивать его в течении жизни.

Слушая отдаленные звуки разговоров, Медея сидела на лавочке, предназначенной для одежды. Явно не стремясь следовать примеру Ашеры, она лишь наблюдала, как та мается с тугими застежками. Стоящие у входа в примерочную надзиратели, порою, порывались проникнуть внутрь, но каждый раз их встречал испепеляющий взгляд темнокожей бестии. Впрочем, помощники Фроггуар и сами ее не особо жаловали. Ашера слишком активно пыталась оградить Медею от лишних переживаний, поэтому иногда обходилась с сотрудниками Фроггуар слишком резко. Для них девушка так и осталась клиентом с крайне отвратительным характером.

— Переодевайся, не сиди.

— Не хочу. Мне не нравится.

— Мало ли что тебе не нравится? Так надо.

— Все что-то от меня хотят.

— Не капризничай. Думаешь, мне самой это нравится?

— А если не нравится, зачем делаешь?

— Потому что так надо, — утвердительно повторила Ашера, — А Дин-Сой вообще сказал, что твои рейтинги держатся до тех пор, пока черные волосы не вытеснят седину.

— Покраситься всегда можно.

— Ты же знаешь, что нельзя. Марс этого не любит.

— Никто же не узнает.

— Узнает, — бросила Ашера, — Вставай и напяливай костюм.

Надувшись, Медея соскочила с места. Тут же ей в руки прилетел скомканный комок ткани, больше похожий на смятое белье. Фыркнув, девушка начала разматывать куцые пожитки.

Плавно проведя рукой по датчику у бедра, Ашера немного вздрогнула. Видимо, он отвечал за трансформацию какой-то части костюма. Подробности их работы объясняли множество раз, но девушка все равно не смогла ничего запомнить. Особенно, когда правки вносились по три раза на дню. Все это уж слишком сильно отличалось от простой, незамысловатой армейской одежды.

— Брр, жуть какая, — поморщилась Ашера, когда по ноге поползло черное нечто, плотно облегая кожу.

Блестящая и немного липкая, ткань остановилась чуть выше правого колена. В такие моменты у Ашеры создавалось ощущение, что ее ноги пытается поглотить какое-то земноводное, широко раскрывая свою пасть. Из-за неприятных ощущений совсем не хотелось нагибаться. Поэтому девушка натягивала на левую пятку что-то бесцветное, прыгая на одной ноге.

— А я теперь, оказывается, скользящая, — задумчиво сказала Медея, удрученно глядя на свой костюм в руках, — Фальх меня в прошлое хочет отправить. Землю спасать.

Взглянув на Медею, Ашера выпучила глаза и не нашлась что ответить. Подпрыгнув на одной ноге еще пару раз, она не удержала равновесие и грохнулась на пол.

В примерочную тут же ворвались пара человек и принялись поднимать потерпевшую. Поднялась суета. Она привлекла внимание тех, кто сидел за столиком.

— Что тут происходит? — запричитала Фроггуар, отодвигая завесу на входе, — Нет же, дорогая, теперь это работает не так. Ты забыла? Почему вы ее оставили?!

Зажглись отражающие элементы. Теперь вместо бархатных стен примерочной мерцали зеркала, искажающие голубоватый узор стен. В одно мгновение в примерочной оказалось огромное число людей. Иллюзия слишком быстро обрела форму. Одна из фигур требовательно уперла кулаки в бока. На тоненькой шее копии слегка дернулось ожерелье из полных оранжевых жемчужин. Тщетно пытаясь реабилитироваться, ассистенты Фроггуар старательно запорхали вокруг Ашеры. Но и без этого было понятно, что взбучки не избежать.

— Милая, а ты почему все еще в этих ужасных джинсах? — с некоей долей недоумения взглянула на Медею Фроггуар, немного спустив очки на вздернутый носик.

— Я это не надену, — спокойно ответила девушка.

— Не поняла, это как так?

— Для меня это слишком откровенно.

— В смысле — откровенно?

— Вульгарно.

Глядя прямо в упор на землянку, Фроггуар пару раз хлопнула глазами. Потом покрылась красным, возбужденным румянцем и задрожала.

— Я больше не могу с ней работать! — взвизгнув, женщина развернулась и выбежала прочь из мастерской.

— Что ты сделала?! — раздраженно воскликнул Дин-Сой, вихрем ворвавшись в примерочную.

Жестом дав понять ассистентам Фроггуар, что справится сам, шоумен принялся догонять давнюю подругу.

Длинный, светлый коридор. Стены, усыпанные бриллиантами. Под ногами — бархатный ковер. Она стояла под массивной картиной, на которой была изображена стройная девушка. Сидящая на мраморных ступеньках какого-то замка, она устремляла свой взгляд куда-то вниз. Пышные черные ресницы выделялись на белоснежной коже с ярким красным румянцем. Робкая зелень, пробивающаяся сквозь твердый камень, то и дело норовила зацепиться за пышное платье нежного алого оттенка. Острые плечи оголились, небрежно сбросив с себя полупрозрачную накидку. Больше похожая на легкую дымку, она сливалась с возникшей в воздухе пеленой. Фроггуар нервно курила. Она никогда не делала этого в мастерской. Ткань легко впитывала запахи.

— И это не в первый раз, — возмущенно выпалила Фроггуар, — Я все время иду ей навстречу. А она? Вульгарно! Понимаешь? Она назвала мои шедевры дешевкой!

Дым, заполнивший воздух, закружился причудливыми узорами. Сказать, что Фроггуар была расстроена — означало не сказать ничего. Сегодня у нее был тяжелый день и капризы Медеи стали последней каплей. Назревала истерика. Полные розовые губки дрожали, готовые вот-вот скривиться в плаксивой гримасе.

— Нежная ты моя птичка, — покачал головой Майф, сцепив ладони между собой.

Несмотря на всю свою эмоциональность, Майф относился к подобным ситуациям более прозаично. В отличие от Фроггуар, мужчина не имел ни связей, ни богатой семьи. Путь к славе был тернист, и еще на заре своей карьеры он научился не принимать близко к сердцу критику в свой адрес. Фроггуар же вышла из династии более, чем влиятельной, получив путевку в большой бизнес невозвратным авансом. Мало кто осмеливался усомниться в ее таланте. Женщина не привыкла к капризам и недовольству.