— Когда.

Иванка перебила с вызовом. Она повторила, хмурясь и думая о том, что Зоэ все равно ее бесит, слишком она умничает. Будто все на свете выучила, будто ее маленький кремень — это ключ к целому миру, все Искры и магия-без-Искр вместе взятая.

«Я отдала чертеж водного тарана».

Иванка вздохнула, думая об этом. Ей стоило подыскать лучшего хранителя, а может и нет, эти Переменные относились к Айнару и его выдумкам, словно к проповедям Светочей.

— Когда, — повторила она. — Когда вытащим.

— Ну да, конечно. Так вот, наверняка, придется связываться еще и с третьим-четвертым. Математик. Философ. Кем бы он ни был, и я понятия не имею, а Гарат молчит. Ладно, сейчас не до него, зато впервые собрались все трое, есть надежда и прямо над головой веет ветер перемет, как выразился бы Виктор. Хотя…

Зоэ вздохнула.

— Прежние долго не жили. Гарат говорила, что и остальные тоже. Ей как Доктору удалось продержаться лет десять, но культ Переменных существует гораздо дольше. Гарат говорит, что это не визитеры из других миров его создали, он сам зародился. «Естественное сопротивление гегемонии магической меритократии и деспотизма правящих структур», — последнее она выговорила с чуть стеклянными глазами. Иванка не поняла ни слова, но и Зоэ, похоже, немногим больше — это немного утешало.

— С чего ты вообще доверяешь этой Гарат?

«Кем бы она ни была».

— Она была с Айнаром. Она бесплатно лечила людей Орона — тех, кто не мог купить себе Искру, просто приходила в дом и возвращала больных к жизни. Достаточно?

Иванка замялась.

— Пожалуй.

Она забралась в мешок.

— Нам завтра рано вставать. И идти к Светочам.

— Надеюсь, они не прочитают наши мысли.

Зоэ фыркнула.

— Поверь, они не тратят свои силы на такую ерунду. У них в руках Гаситель, так что все остальное не имеет значения.

Иванка покрутилась под одеялом. В темноте горела одинокая свеча — маленькая полумертвая Искра, словно уступка прежнему порядку со стороны Переменных.

— Они его не убьют?

— Не думаю. Они заинтересованы.

Иванка поняла, что Зоэ ее успокаивает. Стало еще хуже, когда та подползла гусеницей в спальном мешке и попыталась погладить по плечу, в точности, как это делал Виктор. Очень кстати между девушками влезла Курица, так что пальцы Зоэ наткнулись на плешивую и изрядно воняющую собачью задницу. Зоэ шикнула — «пшла отсюда!». Иванка немного злорадно ухмыльнулась: так тебе и надо!

«Она меня успокаивает».

«Тьманник знает, почему».

«Они убьют Айнара — вот, что они сделают. Наверняка, не сразу — говорят, Светочи почти никогда не убивают быстро, пыточные залы под Пылающим Шпилем тянутся на мили в глубину, и никто не в силах перечислить все кошмары, ждущие там узника…»

Где она это слышала? Отец точно не рассказывал бы такие вещи. Может, от Джейкоба — сына дяди Томаса. Точно, он любил всякие страшные истории. Про Светочей всегда говорили со смесью благоговения, восхищения и ужаса. Айнар бы сказал, что это дикость и… «не цивилизация».

Да, именно так. Не одна Зоэ знала умные слова.

«Надеюсь, Джейкоб жив. Дядя Томас далеко живет, может, его и не задело».

Иванка протяжно вздохнула.

— Ты не спишь? — она сама обернулась к Зоэ.

— Нет.

— Какой у нас план? Ну попадем мы какими-нибудь… поломойками в этот Пылающий Шпиль, а потом? Поломоек вряд ли пускают в пыточные камеры.

Зоэ все-таки потрепала ее по плечу. Иванка скрежетнула зубами.

— Виктор говорит, у него там много знакомых — среди простых смертных, конечно. Они не часть Переменных, и скорее всего, даже ничего не знают о революционерах, но готовы помочь. Просто потому что все ненавидят Светочей, кто знакомы с ними слишком близко.

— Свет ослепляет. Огонь обжигает, — вырвалось у Иванки.

Так говорили Светочи о себе. Они не требовали безусловной любви. Свет просто существует — вы нуждаетесь в нем, от леса Цатхан до последнего колоска красной пшеницы. Свету не нужно ни поклонение, ни восхищение. Свет ослепит тебя, если смотреть чересчур долго. Огонь превратит пальцы в пузыри, мокнущее и вонючее мясо, а потом в кость.

В хрупкий череп, на который так страшно наступить.

Иванка застонала и нырнула в спальный мешок. Ее слегка затошнило — можно было обвинить еду в «Зеленом фазане», но прошло многовато времени.

— Ладно, — сказала она, поборов приступ. Сердце колотилось в висках и животе. — Давай спать.

Утро в Могро выдалось холодным. Иванка стучала зубами, но все-таки не отказалась от возможности помыться, пускай и под ледяной водой. Дома Искру тоже тратили далеко не всегда, экономили, мол, не застудишься. В полумраке вода из умывальника стекала по камням в щель. Иванка думала: получится ли у них, сумеют ли правда пробраться — подумать только, в Пылающий Шпиль. Все равно, что ногами на небо залезть.

Поэтому и страшно-то не было. Нереально настолько, что в голове само собой раскладывалось на «ну вот сейчас помыться», потом «растолкать Зоэ, а то эта избалованная неженка до сих пор дрыхнет». Позавтракать бы. Горячий отвар иммара с пшенной кашей и кусочками творожного сыра.

Ах да, она больше не дома. Коров не доила, сыра взять некуда. Коровы стали пеплом.

Иванка вытирала волосы чуть пыльной, но относительно чистой на вид тряпкой с таким остервенением, будто надеялась смыть, стереть и память о Малых Ручейках.

Зоэ проснулась сама, на завтрак Виктор принес незнакомый травяной отвар — горячий и ладно, хлеб, ветчину. Курица выпросила свой кусок, Виктор покосился на нее:

— Собаку с собой нельзя.

— Да уж догадалась, — Иванка подняла взгляд на «лиса». — Ты о ней позаботься, ладно? Не знаю, почему, но какая-то она…

Иванка пожала плечами.

«Особенная?»

Шавка как шавка. Дома таких даже особо не кормили, кидали объедки, ну и пусть сами, мол, крыс ловят. Здесь крысы тоже водились, Иванка помет заметила, но с Курицей было что-то еще.

— Она связана с магией Светочей, — сказала вдруг Зоэ. — Другие псы тоже, эта — сильнее.

Виктор присмотрелся.

— Да, пожалуй. Я слышал об этом в приюте. Легенды, конечно…

— Вот и вперед.

Виктор очень мило улыбнулся. Иванка фыркнула.

Спустя еще полчаса они получали инструкции: прошение Зоэ подано, оформлено. «Скорее всего, никто из Светочей его в глаза не видел, им наплевать», — пояснил тут Виктор. Иванку обозвали Йоанной — похоже и если собьешься, то ничего страшного. «Не пытайся «вести себя естественно», потому что у тебя способности к притворству, как у ежа», — объявила Зоэ. Они с Виктором смотрели на нее, словно обозначая: помеха. Если не все испортит, то станет проблемой. Дурища деревенская.

Словно услышав ее мысли, Виктор сказал:

— Переменные возлагают на тебя большие надежды, — он снова переключился на тот свой тон, не говорил, а изрекал. А потом пояснил по-простому:

— Ты Айнара лучше всех из нас знаешь. Может, сумеешь и отыскать в Пылающем Шпиле. Только не забывай, это место — одна огромная Искра, и магии там столько, что может взорваться или затянут тебя куда-нибудь, или превратить в лягушку.

— Прямо-таки в лягушку.

Виктор пожал плечами.

— В приюте рассказывали, один мальчик работал в Шпиле и решил подсмотреть за Светочем в ее комнате. Поздно вечером он прокрался ночью к замочной скважине и заглянул всего одним глазком. И пропал. Навсегда. Только сушеную жабью кожу потом другие слуги нашли.

На слове «кожа» Виктор сделал жест, словно хватая Иванку за плечо. Та отпрянула.

— Фу, дурацкие шутки.

— Я тоже так считаю, — согласился Виктор. — Кому нужны лягушки, если ты способен вытащить кишки и завязать узлом на затылке. Кстати, такое наблюдал собственными глазами.

Теперь Иванку передернуло по-настоящему. Она едва не закричала: не хочу. Я не хочу в Пылающий Шпиль. Ну пожалуйста, можно я останусь здесь, и…

«Они этого и хотят», — подсказал все тот же противный внутренний голосок.

— Я не боюсь, — заявила Иванка.