— Виктор хочет, чтобы мы продолжили…

— Революцию, — подсказала Зоэ. Иванка зафыркала, как облитая холодной водой кошка.

— Болван. Мы ведь проиграли уже, — Айнар опустил голову. — Цатхан разобрал меня на куски.

— У него не получилось тебя сожрать, — почти крикнула Зоэ. — Подавился.

— Ну да. И выплюнул, и теперь…

Он тронул грудь. Девушки обе подошли и взяли за руки — каждый за свою. Иванка справа, Зоэ слева.

— А ты сам-то хотел бы продолжить бороться с ним? — вдруг спросила Иванка. — Тебе это навязали.

— Враги. Враги этого мира.

Айнар покачал головой.

— Я не знаю, кому верить.

— Эрику Камерру, — произнесла Зоэ. Она пожала плечами. — Что? Даже если этот тип мертв, не верю, что он не оставил никаких записей и ничего, что могло бы подсказать. Просто не торчи здесь, поищи. Я собираюсь возвращаться к Гарат.

— В лес?

— Ну да. Я думаю, — Зоэ поколебалась. — Гарат знала про Цатхан. Или — Цатхана как личность. Но у меня все равно к ней куча вопросов. Иванка думает, то ли остаться тут, с Виктором…

— И вовсе не с Виктором, — перебила она. Зоэ достался свирепый взгляд. — Он просто позаботился о Курице.

Айнар фыркнул. Курицей, как он успел выяснить, прозвали шавку с Собачьего Рынка, которая за несколько недель отожралась, залоснилась и оказалась довольно обаятельной псиной.

— Он проклял меня.

— Вот и спросишь у Гарат, что делать дальше.

Айнар снова вздохнул.

— Я подумаю. Пока я хочу выйти на улицу.

Он так и сделал следующим утром. Когда Виктор пришел с едой и питьем, отваром корня таума, попросил одежду и проводить наверх, до ржавой лестницы, а потом выбрался из коллектора. Могро был крупным городом, Айнар мгновенно потерялся в распутанном клубке улиц и домов, разбросанных, словно розовая галька, детской рукой в какой-нибудь игре. Айнару пришлось поскитаться и поспрашивать дорогу, его несколько раз послали, дважды заявили: «Проваливай в свой Тесхен, чужак!», а потом оборванец-мальчишка объяснил, куда и как идти. Айнар не сомневался, что поплатился бы за добросердечие беспризорника кошельком, но с собой не взял ни единого нита, так что паренек остался без мзды.

Гильдия ремесленников стояла на прежнем месте.

Айнар постучался.

Открыла Хильда с Кьеннингарских Островов.

— Я так и не добыл денег, — сказал Айнар. — Я готов работать на вас просто так, но хочу получить свои вещи, и… — он тронул голую переносицу, щурясь, потому что близорукость по-прежнему превращала окружающий мир в бесконечный туманный день. Последний раз ясно и четко он видел все в кошмаре изнанки Цатхана — там, где законы анатомии и физики не имели никакого смысла.

— Айнар Венегас, — проговорила Хильда.

Она широко улыбнулась.

— Горт, погляди, кто пришел!

Однорукий мужчина воздвигся рядом.

— А где Барри? — спросил Айнар.

Оба переглянулись со смесью страха и отвращения.

— Он сбежал от гнева своих хозяев, если понимаешь, о чем я. Ему заплатили… за тебя, но ты здесь. Мы знали, что ты придешь, — сообщила Хильда, и Айнар кивнул: конечно. Барри служил Светочам. Это нормально. Люди служат Светочам, люди часть магии, магия древнее всего, древнее мира.

«И только я — противоположность ей».

— …но мы тебя рады видеть, — заявил Горт. — Ты сможешь присоединиться. Бесплатно. Все вещи у тебя, и…

— Вот.

Хильда протянула очки.

Это были не очки Айнара: просто похожие, довольно грубовато отшлифованные линзы, вставленные в оправу из меди. Он надел их, прищурился: не идеально, но неплохо.

— Я нашла чертеж этой вещи. Гениальное изобретение. Я себе тоже такие сделала бы, да мне наоборот — чтобы вблизи получше видать, так можно?

— Да. Оптика простая наука, — сказал Айнар.

— Так ты остаешься?

Он отрицательно качнул головой:

— Нет. Но буду благодарен, если отдадите мои вещи. Чертеж очков можете взять себе. А если дадите час времени нарисую тот, который подойдет для общего случая дальнозоркости… и укажу переменные, — Айнар выделил это слово и заметил, что лица обоих ремесленников изменились. Пробежала рябь, паника, тревога, а потом фальшивое спокойствие: как мостик над бездной. Тонкий мостик из травы. — Которые нужно менять, чтобы готовые линзы подошли.

Может, Виктор и прав: пришло время революций и великих свершений. А может, еще нет.

Возвращаясь, Айнар едва не заблудился снова. Резко похолодало, он вспомнил, что надел то, что дали, а дали — легкую рубаху и холщовые штаны, и башмаки были из коры, самые дешевые и простые. Айнар пытался найти знакомые переулки, но не сообразил даже, как выбраться из кривых, переплетенных друг с другом улочек Могро, вокруг сновали люди, не обращающие на него никакого внимания. Он иногда оборачивался: громада Пылающего Шпиля так и стояла, сияя собственным внутренним светом.

Никуда Светочи не делись.

Ничего не произошло.

В конце концов, Айнар сел на ступени, ведущие в чей-то дом, и сидел так, пока не выглянула толстая женщина:

— Проваливай, бродяга! — она хотела было окатить его из ведра дурнопахнущей жижей. Айнар успел убраться раньше. Он повернул в первый попавшийся переулок, зажатый между двумя подернутыми плесневелой испариной домами. Перед ним прыснула стайка крыс.

Переулок сначала показался Айнару тупиком, но оказался сквозным, хотя и сузился так, что он сомневался: протиснется ли между притулившимися небогатыми домиками дальше. У самого выхода на него выскочила Курица, радостно затявкала, завиляла хвостом и плюхнулась отмытым задом в грязь, выклянчивая подачку.

— Вот ты где, — Иванка показалась минуту или две спустя.

— Ты лучше меня ориентируешься в этом городе.

— Быстро учусь, — та пожала плечами, заставив думать: она повзрослела. Еще недавно казалась Айнару девчонкой, а сейчас совсем взрослая.

— Я ходил в Гильдию ремесленников, — он тронул дужку за ухом. — Они позволили мне сделать очки и вернули вещи. Вообще-то и приняли в Гильдию тоже. Я собираюсь…

Айнар задумался.

— Делать заводные игрушки. Безделушки на потеху детей, ну и некоторых родителей тоже.

— Меня с собой возьмешь?

Иванка взяла его за руку. Айнар хотел спросить: а где Зоэ, потом решил, что не стоит этого делать. За пределами тесного закоулка сновали люди, но в переулке с прилепленными друг к другу домами никого не было, только Курица крутилась под ногами. Иванка потянулась к нему, и Айнар, немного помедлив, прикоснулся губами сначала ко лбу, а потом она привстала на цыпочки, и он поцеловал ее.

Пылающий Шпиль горел над ними, словно солнце и луна разом, такой же незыблемый и вечный.

Айнар подумал, что это не имеет значения.

— Возьму, — потом сказал Айнар.

Она вздохнула.

— Ладно, пока надо вернуться к этим, — жест «палец у виска» Иванка переняла у него.

«Мне жаль, что мы ничего не смогли. Я не смог. Я хотел изменить мир, но только хуже запутался со всей этой магией, и теперь даже не знаю, жив ли, умираю, что будет дальше».

— Виктор говорил, что они собираются продолжить борьбу. Якобы, мы там немного расшатали Светочей. Как гнилые зубы в деснах, — Иванка скривилась. — Брехня, как по мне.

Курица подтвердила: «Гав!»

— Прости, — сказал Айнар. — Это я виноват.

— Нет уж, точно не ты. Тварь хотела тебя сожрать и подавилась.

«Ты повторяешь слова Зоэ. Или Виктора».

Айнар промолчал. Они шли, становилось холодно. Он обнимал ее. Они молчали.

В штаб-квартире Переменных, которая напоминала Айнару то ли заброшенный храм давно исчезнувшей религии, то ли просто грязный погреб, где хранили картошку, царило оживление. Сразу двое Переменных — широколицый парень, вроде бы бывший мельник, бросивший доходное дело ради зыбкого хлеба революции, и женщина лет сорока, лохматая, будто спросонья и с похмелья разом, поволокли их в большой неф. На условной «апсиде» — или просто возвышении, стояла девушка в темно-сером плаще с капюшоном. Рядом с ней Айнар заметил Зоэ и Виктора.