Айнар ударил ее наугад кинжалом. Он подумал о своих вещах — о том, что осталось в Гильдии ремесленников; может, и сейчас бы сработала нитроцеллюлоза, ее так просто сделать. Немного хлопка и кислота двух видов.

Красочная Леди перехватила кинжал ладонью. Лезвие чиркнуло между пальцев, заставляя руку распасться на две половинки, но вместо крови полился слепящий свет, а потом половинки сомкнулись.

— Идем со мной, Гаситель.

— Отпусти Иванку.

Красочная Леди засмеялась.

— Идем, Гаситель, ты не сможешь противиться. Ты ведь всего лишь человек — так странно, убийца одного из нас, убийца Светоча, создатель ужасных артефактов. Предсказанное чудовище. И это — ты? Бедный глупый мальчишка.

Айнар снова попытался ее ударить, но Красочная Леди перехватила запястье. Кинжал со звоном ударился о мостовую и будто потонул в кровавом свете.

— Идем, — в очередной раз сказала Светоч.

Айнар покорился.

Она вела его, и он шел за ней, пытаясь не щуриться. Свободной рукой он снял очки, чтобы окровавленный мир потерял очертания; легче не стало, но собственная покорность окончательно превратилась в часть дурного сна. Мне снятся кошмары. Я проснусь, а потом расскажу Иванке, посмеемся вместе, вот, что произойдет.

Но он не просыпался — ни пока Красочная Леди вела по пустому мертвому Могро, ни когда они вошли в бесконечно тянущуюся к небу башню Пылающего Шпиля. Айнар только успел понять, почему цитадель Светочей названа именно так: Шпиль был чистым огнем.

Тот, кто войдет без спроса, сгорит в священном пламени и Искрах его.

Айнар подумал о сердце звезды: взрывающемся водороде, радиоактивном безумии с миллионами градусов температуры. Ты ничего не почувствуешь в сердце солнца. Ты станешь паром.

Красочная Леди переступила порог, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней.

Шавка бежала за Иванкой. Дурацкая белая с черными пятнами псина, которую все хотелось пнуть, но не до того было — Айнар как сквозь землю провалился. Конечно, сначала Иванка отсиживалась на крыше Гильдии ремесленников, вся эта коллекция украшений сослужила роль стремянки, даром, что меч отвалился и едва не пришиб кого-то. Сидя на крыше, она дожевывала свою порцию пирога и веселилась, наблюдая за дракой, но потом набежали стражники, разогнали всю эту компанию. Пятерых или семерых самых задиристых уволокли в кутузку, а остальные послушно выстроились в очередь, потирая синяки и шишки.

Иванка ухмылялась: все вышло как нельзя лучше, Айнар попал в Гильдию. Скоро они будут богатыми, а еще он научит ее делать новые потрясающие штуки, вроде водяного тарана или кремниевой зажигалки.

А потом они отомстят Светочам…

Об этом думать спокойно не получалось, слезы на глаза наворачивались. Хруст костяного пепла отдавался спазмами в мышцах и ломотой в собственных костях, и стоило зажмуриться, перед глазами вставала стена света. Не огня, а какого-то невероятного яркого зарева, как будто целое солнце рухнуло на землю. Айнар, вспомнила Иванка, говорил, что солнце — это огромный раскаленный шар, который никуда не рухнет, потому что это их мир — планета, вот он как назвал, вертится вокруг раскаленного чудовища.

Он это еще в Малых Ручейках рассказывал, когда отец был жив, мамка, братья и сестра, и все остальные…

«Светочи во всем виноваты», — злость была лучше боли. Иванка кормила эту злость, как голодную собаку.

Иванка дожидалась полчаса и час, потом дверь вроде бы распахнулась, но никто не появился. В Гильдию больше никого не пускали — это было странно, Иванке казалось, что новичков должны пропускать как можно быстрее. Как говорил дядя Томас, чем больше зерна, тем быстрее Искра молотильного камня стучит. Интересно, жив ли он?..

Люди расходились. Время потянулось заполдень и медленно, к вечеру. Иванка спустилась с крыши — не осталось в толпе никого, кто мог бы ее узнать и наподдать как следует нарушительнице спокойствия.

Айнара нигде не было видно.

Иванка звала его снова и снова, и тогда появилась та самая шавка, увязавшаяся еще с утра на Собачьем Рынке.

— Отвали, нету больше пирога, — пробурчала Иванка. Шавки такое понимали ну очень быстро, а эта почему-то не отставала, так и семенила короткими грязными лапами, иногда присаживаясь на грязную мостовую, чтобы почесаться.

Иванка ныряла из одного переулка в другой. Собачий Рынок оказался огромным — ремесленные ряды, продукты, драгоценные ткани, серебряные украшения. Раз десять она подбегала к высоким смуглокожим людям — это впрямь оказывались тесхенцы, но совершенно незнакомые, они гортанно прикрикивали на девчонку, а один даже сунул Иванке спелый розовый персик, причмокнул, приглашая познакомиться поближе. Иванка чуть не запустила в него этим самым персиком, но лишь оставила фрукт и, мотнув головой, побежала дальше — искать Айнара. Она вернулась к Гильдии ремесленников, здесь оттиралось теперь человек пять. Дверь непроницаемо возвышалась железной преградой. Иванка заколотила в нее.

— Откройте!!

— Тебе чего надо? — выглянул уже знакомый мужик. Иванка слышала, что его называли Привратником.

— Где Айнар?

— Кто?..

— Айнар! Длинный такой тесхенец! — Иванка замахала руками.

— Не помню никакого тесхенца. Вали отсюда, дура, — и он дернул дверь на себя, чтобы захлопнуть. Иванка прищурилась.

— Да? — она подняла с мостовой кинжал. Просто чудо, что его никто не подобрал раньше, но тот удачно угодил в кучу мусора — очисток, скорлупы, обрезков кожи. — Точно?

Кинжалом она ткнула в сторону Привратника наугад. Сражаться Иванка умела не лучше, чем вон та шавка — летать.

Однако Привратник почему-то побледнел.

— Убирайся!

— Стой, Барри.

Рядом с мужчиной появилась женщина — белесая, с рыбьими глазами. Отец всегда в чужаков плевался, доставалось каждому, кто не глеорец. Про уроженку Кьеннингара он сказал бы, что у них вместо крови талый снег, вместо сердца — гнилые рыбьи потроха.

Впрочем, женщина смотрела на Барри с неприязнью, а на Иванку — напротив, с сочувствием.

— Забудь про него, — сквозь зубы выговорила она. — Забудь.

— Что…

— Его забрали туда.

Иванка проследила за ее взглядом, и снова под ступнями хрустели кости, кости-пепел, и она зажала себе рот рукой, чтобы на заорать. Она все-таки всхлипнула, рядом заскулила все та же шавка.

Взгляд женщины был устремлен в сторону Пылающего Шпиля.

Могро разлегся перед Иванкой: огромный город, люди по-прежнему толпились, не обращая никакого внимания не девчонку. Могро будто предлагал: попробуй, найди своего приятеля, которому достало ума связаться со Светочами — и если еще осталось от него хоть горсть пепла, авось, тебе ее выдадут. Приятным подарком к хрустящим костям твоих родителей, братьев и сестры. Маленький череп остался почти не поврежденным.

Иванка хмуро взирала в сторону Шпиля. Он жег глаза.

Пылающий Шпиль, свет во тьме. Даже ночью Могро ярко освещен им, потому что во мгле творят Искры.

Черно-белая шавка заскулила и села рядом.

— Опять ты.

— Гав, — ответила шавка.

— Ты еще заяви, мол, говорящая и умеешь пробираться везде и всюду, — фыркнула Иванка.

Собачонка чесала за ухом.

— Ну, я так и думала.

Впрочем, она порылась в карманах и достала зачерствевшую хлебную корку, которую кинула псине. Та сожрала угощение на лету, а потом снова побежала за Иванкой.

«У меня есть кинжал и… и все».

Они с Айнаром путешествовали налегке. Из всех вещей — его, Айнара, саквояж, который сейчас неизвестно где. То ли Светочи себе забрали, то ли Гильдия прикарманила, словно последнее ворье.

Иванка одна в городе. Против Светочей.

Она остановилась посреди широкой улицы. Она засмеялась и заплакала одновременно, а позади громыхала телега, запряженная четверкой лошадей. Иванка не хотела уходить с дороги.

Все, кого она знала и любила, мертвы.

Даже Айнар. Нельзя выжить после того, как тебя забрали Светочи в Пылающий Шпиль.