«Я придумал якорь».

«У нас погасла Искра Защиты на той гадкой скорлупке, что они называют кораблями, и мы попали в шторм, но выжили; только все равно потонули бы, и тогда я придумал, как сделать из обломка весла якорь».

«Я, Айнар Венегас, и ты не назовешь меня никаким «Билли».

— Айнар?

Иванка потрепала его по плечу. Она с явным смущением прикасалась к голой коже, ладонь была белой до полупрозрачности на смугло-коричневом фоне.

— Я беглый раб, — признался он.

Иванка недоверчиво покачала головой:

— Не похож. Ты знаешь тайны, о каких даже Светочи ничего не слыхали. И носишь стеклянные глаза.

— Очки, — поправил Айнар. — Долгая история, но я правда был рабом в шахте, а потом мы плыли в Воосу — еще до войны. И… не помню, что случилось. Почти кораблекрушение. Я выжил, а потом оказался возле леса Цатхан, а еще уничтожил дикую Искру.

Недоеденный бутерброд упал на траву, спугнув ярко-оранжевого кузнечика. Иванка вскочила:

— Охотник на Искр!

— Она была похожа на волка. Прозрачного, битком набитого бликами, только воняла тухлятиной.

Иванка залепила ему неслабую пощечину девчонки, всю жизнь доившей коров. Голову отбросило назад. Айнар потер сначала шею — аж позвонки хрустнули, только после этого горящую щеку: «Надо же, только сейчас? Не за родичей, не за Светоча — за Искру?»

— Не ожидал, что тебя это так расстроит, — заметил он.

— Расстроит? Дикие Искры хранят все вокруг! Лес, небо, вообще все. Охотники на диких Искр прокляты!

— Я не хотел убивать это существо, — Айнар опустил голову, щека горела еще сильнее. — Как и Светоча. Прости. От меня сплошные неприятности, лучше бы те разбойники добили, а вам не следовало выхаживать…

— Заткнись, — буркнула Иванка и без всякого перехода снова обняла его, шмыгая носом и прижимаясь к груди. Он нерешительно погладил по взъерошенным рыжеватым волосам, невольно отмечая чуть неправильные, но миловидные черты лица, розовые губы «сердечком» и вполне оформившиеся грудки.

«Билли, она наверняка несовершеннолетняя, это статья».

«Что?»

Айнар все меньше понимал свой второй голос; досадный, как жужжание мухи. Тот был источником знаний, но порой твердил полную чушь. Еще и называл его отчего-то «Билли».

— Я иду в Могро. Хочу научить людей немагическому искусству, понимаешь? Чтобы не нужны Искры стали, как с тем колодцем. Это опасно, сама уже убедилась, да и Светочи на меня охотятся теперь.

— В Могро? — Иванка покрутила у виска. — Там же Пылающий Шпиль.

— Прячь дерево в лесу, — возразил Айнар.

Иванка задумчиво пожевала губу.

— Ну ладно. А мне с тобой можно?

— Это я и хотел предложить. Мне понадобится помощница. Еда пополам, доход тоже, если выпрыгнет какая мигающая огоньками сволочь, так я ее тоже того, нитроцеллюлозой. Кстати, и тебя научу. Наука — не магия, любой, у кого есть мозги, может освоить, а мозги у тебя точно имеются.

Чего Айнар не ожидал, так это новых бурных объятий; чуть повязку не сорвала.

Во сне Иванка кричала: сначала поскуливала, как щенок с больной лапкой, а потом начала надрываться, стонать, метаться. Она скинула пиджак Айнара, в который, засыпая, заворачивалась, как в одеяло, и осталась на холодной траве. Айнар тоже проснулся.

— Эй? Эй?

Он потряс Иванку за плечо. Та враз открыла темные из-за глубокого безлунного сумрака и страха глаза.

— Просто кошмар приснился, — Айнар встряхнул свой мятый, порванный в десятке мест и заляпанный самыми невероятными пятнами пиджак, чтобы снова протянуть его девушке. — Бывает, мне вот тоже иногда…

Про Циану тар-Оронен, Красочную Леди, он решил умолчать. Иванка все-таки была обычной крестьянской девчонкой, хотя и смышленой, схватывала на лету.

— У меня твой чертеж, — сказала она и достала из-за пазухи замусоленную страницу из журнала. Айнар нарисовал крупно, подробно, подписывать ничего не стал: все равно чтецов в деревне вряд ли отыщешь, если и найдется какой-нибудь грамотный старейшина, так один на всех. Зато Иванка видела водяной таран на этапе рождения, помогала соединять трубы, сама установила подкачку на дне грунтовой реки.

— Это твой чертеж, — сказал ей Айнар. — Сможешь подобную же штуку сделать?

Иванка подула на лоб, прогоняя метелку дикой пшеницы, которая запуталась в волосах.

— Наверное, — неуверенно сказала она. — А ты мне поможешь?

— Конечно. Сказал же, будем вместе работать, как в Могро придем. Светочи ничего не поймут, а мы под шумок целую мануфактуру организуем, продавать всякие полезные штуковины станем. Разбогатеем.

Он снова ее обнимал, только теперь Иванка вспомнила о девичей чести, пихнула его остреньким локтем: чуть повыше раны, Айнар аж тихонько взвыл:

— Осто… рожней.

— А ты руки не распускай, умник! — фыркнула она, но уже в следующую секунду добавила. — Женишься на мне?

От такого перехода Айнар опешил.

— Папка потом сказал, что позволил бы, — она блеснула глазами с полудетским кокетством, а потом лицо закаменело. — То есть…

— Ложись спать. Пиджак себе забирай, он теплый, а ночи холодные. Здесь всегда так холодно? Ах да, в Глеоре постоянно похожий климат, сухая страна с водой среди камней.

— Айнар?

— Спать ложись, я сказал.

Он фыркнул себе под нос:

— Невеста, тоже мне.

Иванка показала язык, смутилась еще больше и нырнула в траву, поближе к остаткам костра, нагретым приятно-теплым камням. Сам же Айнар так и не сумел снова заснуть, достал свой журнал, при свете угольков, напрягая и без того близорукие глаза, царапал наугад грифелем по желтоватой бумаге. Писал он об Иванке, о своих наблюдениях, о планах в большом городе.

«Тот, кто все знает, называет меня Билли», — вывел Айнар, а потом рука будто сама добавила:

«Я это я. Гарат помнит свое имя в другом мире, но сама назвалась им только однажды и советовала вспоминать пореже. У меня священная миссия или что-то в таком роде, но пока я хочу добраться до Могро, города из бронзы, золота и света, устроить мануфактуру с курсами по физике, химии и инженерии прямо напротив Пылающего Шпиля. Эти мрази сжигают людей. Тот, серебряный, взорвался от нитроцеллюлозы, а теперь охотятся на меня, и убили родных Иванки, всю ее деревню. Клянусь, я сделаю достаточно нитроцеллюлозы, а может, и нитроглицерина, чтобы подорвать весь Пылающий Шпиль до последней Искры».

Он захлопнул журнал. Глаза горели, голову залило свинцовой тяжестью. На горизонте высилась и отражала первые солнечные лучи гигантская башня — Пылающий Шпиль Светочей.

Айнар прикинул: до нее осталось миль сорок, а то и меньше. Если повезет все-таки поймать попутную телегу, доберутся сегодня.

Иванка больше не кричала. Он же пошел искать не слишком глубокий грунтовый ручей — они порой выступали на землю, били из-под камней скважинами, — чтобы приготовить утренний отвар корня таума. Горькое пойло отлично бодрило, а свежая голова пригодится им с Иванкой не меньше уверенности в правильности всего, что делают.

«Главное — не забывать».

«У меня миссия».

«Я не Гаситель. Это Светочи меня так обозвали, трусливые сволочи, паразиты на атавизме начала времен».

«Я — Техник. Избранный, даже если Гарат называет это патологией, вроде расположенного справа сердца или крипторхизма. Я пришел спасти этот мир, а то и все миры».

Солнце не успело подняться, когда их подобрала-таки проезжая телега. На козлах сидела широколицая и широкоскулая дама, несмотря на видавшее лучшие дни холщовое платье линяло-сиреневого оттенка назвать ее «бабой» не получалось даже мысленно. Дама вела себя немного чопорно, неодобрительно покосилась на щетину Айнара — он снова пропустил бритье, и уже покрылся мелкими черными пеньками волос, зато Иванку привечала с материнской заботой. Она везла в Могро масло и хлеб, позволила Иванке (а заодно и бесплатному к ней приложению) угоститься сдобной булочкой с жирным чуть солоноватым маслом. Айнару приходилось сдерживать себя, чтобы не утащить еще штук пять, а потом вспомнил: Гарат вообще-то ему деньги оставляла. Он достал из-за пазухи кошель: двадцать гхэ, пятнадцать нитов. Мелочь сгреб и протянул вознице.