«Светочи — просто те, кому помогли».

«Вы ничем не хуже».

Иванка тряхнула головой: Айнар ведь не мог разговаривать с ней? Он лежал тут, мертвый или почти мертвый, без сознания.

«Я могу».

Он как будто вздохнул — бестелесный призрак, которому очень хочется выбраться обратно в мир.

«Здесь нет никаких законов физики, это немного бесит. Но кислота подействовала, видишь? Кислота и соль. Эти твари — вроде слизняков. Я Гаситель, и я… объясняю магию наукой, если хочешь. Так вот: представь, что способность к колдовству всего лишь наследуемый признак, как цвет волос или…»

Иванка моргнула: она теряла мысль. Айнар говорил на своем странном наречии, разобрать которое не проще, чем птичье чириканье.

«Извини. В общем, Светочи просто более восприимчивы. Вот я тесхенец, почти не сгораю на солнце. А ты, держу пари, за пару часов покрываешься веснушками».

Иванка кивнула.

«Гаситель — это тот, кто преобразует магию в анти-магию. Прости, объясню потом. Просто… позови».

— Чего вы ждете? — снова повысил голос Цатхан-волк. Остальная стая заурчала скорее по-собачьи. Как шавки с рынка. — Просто скажите: «Мы желаем уйти».

— Я… желаю… — начала Линнан. Она опустилась на ноги так грациозно, словно собиралась танцевать перед волками.

— Сюда! — крикнула Зоэ. Они одновременно с Иванкой накинулись на нее. Иванка зажала рот. Линнан вцепилась острыми зубами в пальцы, протыкая кожу и мясо до суставов. Она брыкалась и лягалась, но они вдвоем подтащили ее к Айнару.

— Мы правильно делаем? — спросила Иванка неизвестно кого.

— Надеюсь, — Зоэ пожала плечами.

Волки прыгнули на них все и разом. Линнан схватила одной рукой Айнара, другой — вцепилась ногтями в запястье Зоэ. Иванку она по-прежнему кусала за указательный палец.

«Замкнутая цепь питания. Все как по учебнику», — сказал Айнар.

Вожак волков остановился и рявкнул на стаю. Это не совсем сработало: полдюжины допрыгнуло. Иванка завизжала, когда у горла клацнули бликующие зубы, но потом существо обмякло и растеклось слизью на траве. Та же судьба постигла еще троих, потом четверых.

Остальные сумели остановиться. Вожак низко рычал, в далеком отблеске лоз было видно, как волки пригнулись и нервно вывалили языки, тяжело дышат и пускают слюну.

— Это не поможет. Искр слишком много, — сказал Цатхан.

Он продолжил равнодушным тоном:

— Довольно неблагодарно с вашей стороны — я тысячи лет отдавал себя, дикие Искры — это и есть я.

— Отпусти нас всех. Айнара тоже.

— Невозможно. Он Гаситель. Его сила должна быть уничтожена.

— Удержана, ты хотел сказать? — хмыкнула Линнан. — Только ты облажался. Смотри, он проедает в тебе дыру. Ты умираешь.

Цатхан заскулил глотками двоих или троих волков. Золотые лозы зашевелились в сомкнутых кронах, свесились с деревьев, осветили Айнара. Иванка удовлетворенно кивнула, даже несмотря на то, что палец болел и кровоточил. Линнан только что изволила отпустить.

Вокруг Айнара растекалось пятно Иванка ткнула его пальцем, оно было мягким, яма провалилась в себя же.

— По-моему это плохо выглядит, — сказала она. — У тетки Огды так брат умер.

Зоэ принялась ногтем вычерпывать маленькие кусочки земли. Она рассыпалась на ее пальцах.

— Ага, точно. Гарат говорила: резать, не дожидаясь перитонита. Я потом спросила у нее, что такое перитонит. Короче, тебе крышка, Цатхан.

Один из волков подполз поближе, ткнул носом пораженную землю и завыл.

— Невозможно!

Высоченные деревья опускались, сжимались до зарослей кустарника. Пространство исчезало.

— Верни Айнару сердце, — сказала Линнан. — Ты его не удержишь. Даже ты не сильнее Гасителя.

— Невозможно!

Волки завыли. С веток посылались сухие крылья черных мотыльков и колючее золото отцветших лоз.

— Невозможно! Невозможно!

Вожак оказался рядом. Он пятился. Остальные волки исчезли.

Иванка схватила его за горло. По пальцами мерзко хлюпнуло. Слизь потекла в открытую рану.

— Выплюнь, тебе говорят.

Волк изогнулся, напоминая больше нажравшуюся собственной шерсти кошку, после чего издал пару гортанных звуков.

— Вот оно! — первая среагировала Зоэ и схватила почему-то голубоватый комок, совершенно не похожий на человеческое сердце. — Я! Я вставлю его. Гарат меня учила…

— Отдай, — Линнан кинулась на нее, блестя единственным глазом. — Ты просто девчонка. Я — Светоч!

— …ученица Доктора!

— Суть магии!

Иванка сидела рядом с Айнаром и смотрела на него. Пена на губах исчезла. Он был мертвым, просто мертвым и ничего больше.

— Я!

— Нет я!

— Он, — проговорила Иванка. — Цатхан. Это он должен сделать.

Волк-лес захохотал.

— Вы меня раскусили. Что ж, будь по-вашему, — и он безо всяких усилий забрал зубами у ссорящихся светящееся сердце, а потом вложил в грудь Айнара. — Но этот двоедушник, созданный врагами всех миров, не будет прежним. Нельзя причаститься корням всякой магии, отдать ей свою суть, а после вернуться к обыденному бытию. Вы оказались правы: не-магия и магия разрушают друг друга. Вы создали «замкнутую цепь», как сказал Айнар: и это сработало. Но тот же удар настигнет и его — он будет Светочем без света, он будет могущественным магом, чью силу уничтожит зло Гасителя. Он будет светом и тьмой. Он уничтожит себя.

Вокруг повисла серая дымка.

— А теперь убирайтесь. Все четверо. Вы мне надоели. Наверняка, еще услышу о вас, но не сейчас и не сегодня. Отныне и впредь: Пылающий Шпиль закрыт для каждого из вас. Таково слово первого из сущих: ибо аз есмь Цатхан.

Рыжий парень заглядывал к нему в каменный мешок, гордо именуемый комнатой. Вставать почему-то не разрешал, это было — глупее некуда. Одно дело, когда ты с раной в животе валяешься и толком с ночным горшком управиться не можешь, а сейчас-то серьезных ран не осталось. Ну истощен — так морили голодом несколько… месяцев? Лет?

Сложно понять, время ухнуло в яму и толком оттуда не вынырнуло.

Рыжего парня звали Виктор. Виктор Тофт.

Он был мелким, ниже на голову, худощавым и жилистым. У него всегда блестели глаза, словно скурил пару доз иммара разом.

Он смотрел на Айнара с опаской, восхищением и еще какими-то трудночитаемыми эмоциями. Он пытался объяснить:

— Мы Переменные. Боремся за то, чтобы свергнуть Светочей и подарить людям во всем мире…

— …свободу, равенство и братство, — отвечал Айнар, глядя сквозь Виктора. — Переменные — это некоторое множество значений. В экспериментах, включая моделирование, переменные меняются. Температура. Давление. Интенсивность боли, которую ты можешь выдержать.

Айнар касался груди. В каменном мешке с двумя чадными лампами и очагом с плохой вытяжкой было душно. Он не надевал рубахи, поэтому дотрагивался до голой кожи.

Под кожей, вот тут, слева, должно толкнуться сердце. Гулкое «бумм» — давай же, выжидал Айнар.

Он ничего не чувствовал. Но он дышал, спал, ел, справлял все остальные нужды живого тела, вряд ли стоило заподозрить в том, что человек-лес, монстр из предвременья, Цатхан вернул его каким-нибудь разлагающимся трупом, вампиром или личом.

Айнар не хотел это обсуждать. Даже с Иванкой или Зоэ, те заглядывали довольно часто, но разговор не клеился. Айнар плохо помнил, как они выбрались из Пылающего Шпиля, где именно Виктор Тофт и та высокая крупная женщина — Донна, подобрали их. По касательной носились крики, не достигая разума. Позже Виктор говорил Айнару, что они «разворошили осинник».

«Это не так».

«Мы ничего не разворошили, мы не одержали никакой победы, мы оказались бессильны перед древней тварью».

Айнар сидел в каменном мешке, почти не разговаривал с Виктором, испытывая странное желание только иногда сообщить ему: погрешностями в «переменных» при неточных вычислениях порой можно пренебречь.

Однажды — три дня или год спустя, — пришли Иванка и Зоэ. Обе выглядели гораздо лучше. На запястьях остались шрамы. Иванка вместо юбки надела широкие холщовые штаны.