— Это не очень-то похоже на штаб революционеров, — сказала Зоэ.

— Ага, — не очень уверенно отозвалась Иванка, потому что в смысле слова «революционер» сомневалась. Это какой-то суп? Или болезнь?

«Лучше бы суп, а если болезнь, то незаразная, вот как нервная почесуха», — решила она.

Зоэ закатила глаза:

— Революционеры — это которые хотят изменить порядок. Вот твой Айнар — он самый и есть.

— Он не мой, — у Иванки, несомотря на сырую прохладу, вспыхнули уши. И щеки.

Зоэ противно хихикнула.

— Ну не твой. Зато он сделал водяной таран, а потом из-за этого сожгли всю деревню, а в Ороне убил Светоча, который его и Гарат хотел казнить, кажется, за пару мазей из корня таума и подобную чушь… да ладно, ты Виктора слушай. Он лучше объясняет.

Рыжий «лис» уже забрался на возвышение. Типы в плащах с капюшонами смотрели в его сторону, один даже перестал жевать кусок хлеба — судя по запаху, со слегка обжаренным салом. Курица еще к нему подбежала, умильно повиляла хвостом, но получила отлуп.

— …в наших силах изменить существующий тысячелетний порядок. Нас пытают в застенках, нас казнят на площади, нас сжигают заживо, — Виктор уже давно распинался про борьбу против Светочей, Иванка его слушала вполуха; она ужасно устала и клонило в сон. Подбросило и выкинуло из дремоты, когда «лис» сказал это «сжигают заживо».

Иванка выпрямилась:

— Ты ничего не знаешь. Ты не можешь говорить.

— Стой…

Зоэ попыталась схватить ее за руку, но Иванка была сильнее худосочной бледной девицы, пускай и замаскированной под мальчишку, и она высвободилась рывком, поднялась к Виктору и ткнула его пальцем в грудь.

— Тебя сжигали заживо? Да что ты вообще знаешь! Эта… Светоч, у нее глаза меняли цвет. И волосы. И она говорила с отцом, как будто книжку какую читала, знаешь, такую старую и умную. Ты вон сейчас пытался, но тебе до нее, как Курице — до диких Искр!

Словно в подтверждение шавка громко тявкнула. Среди плащей-капюшонов поднялся ропот, Виктор поднял руку и заставил всех замолчать. Иванка едва замечала это:

— Она все говорила… про Гасителя. Допрашивала. А я сбежала, потому что мне стало страшно, хотела вытащить Томмеку, хотя бы ее. Не смогла. Я пряталась, а они горели. Потом валялся череп, почти как целый, только хрупкий. Наступишь — развалится, потому что пепел. Маленький такой череп… И моего брата тоже звали Виктором. От него даже черепа и пепла не осталось.

Она всхлипнула и тут же разревелась, словно кто-то держал слезы под замке, в темнице, а теперь распахнул двери настежь. Она рыдала точно так же с Айнаром, но тогда никто другой не видел и не слышал. Айнара хотелось убить — он во всем виноват. Айнар казался единственным близким человеком. Здесь все чужие, нельзя показывать чужим слабость и слезы.

Иванка заставила себя прекратить. Она шмыгнула распухшим носом, Виктор протянул довольно чистый платок с легкой улыбкой, за которую хотелось ему тоже нос сделать красным, только от хорошего удара.

— Мою семью заточили в подвалах Пылающего Шпиля, когда мне было пять, — мягко произнес Виктор. — Вы все, — он чуть повысил голос, потому что капюшоны зашевелились, кто-то скинул свой и пытался вставить слово, два, двадцать. — Знаете эту историю. — Я так никогда и не узнал, что с ними случилось и как именно они закончили свои дни. А еще знаешь что? Светочи отправили меня в свой приют. Якобы покровительствуют, помогают сироткам. И я был на хорошем счету, они даже хотели сделать меня Факелом…

— Нести свет чужакам?

— Именно. Но я сбежал, потому что узнал о том, что сделали с моей семьей. Впрочем, я все еще могу проникнуть в Пылающий Шпиль и договориться, чтобы провели туда вас. Светочи не запоминают простых смертных, зато каждый, кто работает в Пылающем Шпиле ненавидит своих хозяев. Мои знакомые с радостью помогут.

— Ври больше, — снова фыркнула Иванка. — Светочи проверяют всех на лояльность.

— Не так уж проверяют, — Виктор потрепал ее по плечу, и она заметила — пальцы тонкие, деликатные, с незагрубелой кожей. Ничего общего с покрытыми шрамами и мозолями лапами Айнара.

— К тому же у меня есть письма, — напомнила со своего места Зоэ. Она щелкала кремниевой штукой, какую показывал Айнар и Иванке. Остальные оглядывались, благоговейно показывали пальцами.

— Без Техника все равно ничего не получится, так говорит Доктор, Гарат Ашшала, — добавила Зоэ. Теперь все смотрели только на нее, даже огонь из очага будто бы потянулся в сторону бледнокожей девицы в мужской одежде. Стоило ей упомянуть «Техника» и «Доктора», поднялись шепотки. Так отец с друзьями начинали бормотать про плохой урожай или про то, что возле кромки леса Цатхан снова появились призраки Искр, или что в сам лес забрела корова, а теперь как ее искать, а никак уже не искать, попрощайся со своей коровой.

— Это дал мне Техник.

Зоэ снова щелкнула кремниевой зажигалкой. Рисовалась, раздраженно подумала про нее Иванка. Подумаешь. Чтобы такую штуку сделать толком и ничего не надо — камень да железяка специальная. Айнар и ей показывал такой же фокус.

— А у меня зато есть водяной таран, — буркнула Иванка. — В смысле, рисунок. Чертеж, — она наморщила лоб и вспомнила слово. Айнар нарисовал чертеж так, чтобы могла понять даже неграмотная девчонка, ну и не особенно ее опередившие деревенский кузнец и остальные. Иванка прикусила язык: она ведь не собиралась никому ни показывать, ни тем более, отдавать драгоценность.

Поздно.

Затихли все, только Курица все скулила, выпрашивая у поедающего сэндвич кусок сала.

— Тебе лучше оставить чертеж здесь, — Виктор положил ей руку на плечо. Иванка его скинула и оскалилась.

— Вот еще.

— Ты ведь не пойдешь с ним в Пылающий Шпиль.

Иванка засопела.

— Мы друзья. Гарат Ашшала — та, кто встретила Айнара в этом мире. Мы работаем с ней уже много лет.

— А я — ее ученица, — поддакнула Зоэ. — Так что не дури, отдай ему чертеж. Мы отдохнем и утром пойдем спасать этого умника. Второй раз, между прочим. Я ему помогла выбраться из каменной ямы в Ороне, но сейчас он умудрился встрять еще круче…

Иванка медлила, кусая губы. Она все пыталась заглянуть под капюшоны, в полутемной зале это было непросто сделать, и все равно — рассматривала. Лица как лица. Вон тот прям вылитый сосед Гунтрам — от его дома тоже остались одни лишь угли, Иванка прикусила губу, чтобы не думать об этом и не реветь снова. А та похожа на тетку Ошонну, а вон еще там — вылитый дядя Томас.

— Ладно.

Она достала из-за пазухи помятую бумагу. В небольшой толпе поднялся гул:

— Священный артефакт!

— Дар Техника!

— Путь к цивилизации!

«Чего», — но слово «цивилизация» говорил и сам Айнар. Она даже поняла его, это чтобы вместо Искр — простые машины, создать которые сможет любой, никаких Искр не надо, только руки из правильного места и голова — тоже там, где ей надлежит расти.

Иванка расслабилась.

— Смотрите, не испортите.

Виктор ее снова потянулся было трепать по плечу, но вовремя убрал руку. Молодец, быстро учится. Иванка чмокнула, подзывая Курицу.

— А теперь я хочу спать.

Им выделили маленькую комнату — вместо кроватей спальные мешки, если надо справить нужду — вон там за углом перегородка и дырка, зато вода в тазу свежая. Очага здесь не было, но откуда-то сверху и из чуть влажноватых стен шел теплый воздух. Иванка спросила: чего это такое, Зоэ объяснила про отвод тепла от очага.

— Откуда вы это знаете? — удивилась тогда Иванка. — В смысле, Техник…

— Кто тебе сказал, что он первый «Техник»?

Зоэ села по-тесхенски: сложила ноги вместе, прислонилась спиной к теплой стене. Иванка последовала ее примеру, хотя в юбке было не очень удобно. Штаны практичнее. Надо раздобыть себе штаны.

Курица попыталась было залезть в мешок, пришлось блохастую шавку оттуда выгонять.

— Ну, я думала…

— Поэтому в них и верят, Виктор и остальные. Они предсказаны давным-давно. Доктор, Техник и… — Зоэ почему-то помялась. — Математик. Или Философ? Гарат как-то не очень упоминала про третьего. Ну, или четвертого, это я тоже не совсем поняла. Тут какая-то мутная история, и мне кажется, если все получится, если вытащим Айнара…