— Накормить можно, — ответил Буран, косясь на нового своего начальника.

Если даже совсем близко перед тобой раскинулась столица Башкирской республики Уфа, то это еще не значит, что скоро попадешь в нее. Три реки — Белая, Уфимка и Дема опоясывают город, отгораживая его от остального мира. Недаром Иван Грозный выбрал место для крепости на неприступной известняковой горе, где теперь и стоит Уфа.

К началу лета еще не успели возвести деревянные мосты, снятые во время паводка, поэтому переправа шла только на пароме. Пока он делал один рейс, на берегу скапливался обоз из сотен крестьянских телег.

— Часа три убьем, — почесал затылок Буран, растерянно глядя на телеги, выстроившиеся у парома.

Белова совсем не устраивала такая перспектива. Ведь каждая минута дорога! Объезжая обоз, он сердился на крестьян: «И куда они торопятся! Нарядные, с женами и детишками, будто на праздник едут. Из-за них люди с важным делом не могут попасть в город».

Крестьяне провожали всадников любопытными взглядами. Однако чем ближе Буран и Белов подъезжали к берегу, тем неохотнее им уступали дорогу. Наконец пришлось остановиться.

— Да, ничего себе задача! — пробормотал Белов, разглядывая высокий противоположный берег, где белые громады зданий, круглые башни и островерхие минареты мечетей стояли вперемежку с неказистыми избенками.

«А заводских труб маловато! Меньше, чем в Туле», — подумал Белов. И снова стал размышлять о своих заботах, которые вынудили его прискакать сюда, в Уфу. Видно, правильно говорит пословица: один в поле не воин. Без помощи местных властей не построить буровую контору в Карасяе. Ведь для этого нужны лес, дороги, люди, жилье и продовольствие для них. Без Уфы никак не обойтись.

Буксирный катер, пыхтя и дымя, привел за собой паром. Толпа на берегу заволновалась. Впереди в толчее опрокинули телегу, громко спорили, ругались и даже пустили в ход кулаки.

— Что ж нам делать? — спросил Белов.

Буран неуверенно посоветовал:

— Может, рискнуть на лодке?

— А коней куда?

— Они за нами поплывут.

— Не потонут?

— Что им сделается!

Лодочник, содрав за перевоз целую трешницу, заверил Белова:

— Не беспокойтесь, товарищи, довезу в целости и сохранности. Сорок лет переправляю. Можете на меня положиться…

Город встретил путников пыльными улицами, вымощенными, вероятно, еще при Екатерине. Двухэтажные, принадлежавшие ранее купцам дома делали Уфу похожей на множество других провинциальных городов. У них был неказистый, простовато-мещанский вид. Только в центре города стояли трех- и четырехэтажные дома с претензией на архитектурное своеобразие.

Дом Башкирского Центрального Исполнительного Комитета, где помещался и обком партии, приютился в тихой и опрятной уличке. Зеленое здание с итальянскими окнами, напоминавшее один из уютных особняков, которых так много в арбатских переулках, резко выделялся среди окружающих его домов.

Отряхнув с одежды пыль, Белов взялся за массивное бронзовое кольцо и решительно открыл дверь.

В приемной секретаря обкома молодой помощник, справившись у Белова о его деле, посоветовал прийти дня через три.

— Сегодня у нас сумасшедший день: бюро, — объяснил он. — А завтра товарищ Алтынбаев уезжает в командировку и вернется только послезавтра.

— Может быть, я могу с кем-нибудь другим поговорить?

— Нет, не сможете. Промышленностью и нефтью занимается сам Алтынбаев.

— А нельзя ненадолго вызвать секретаря обкома?

— Это невозможно! — решительно отрезал помощник, с осуждением посмотрев на Белова.

Оставалось одно: дожидаться, когда Алтынбаев освободится.

В комнате было человек пятнадцать: башкиры и русские, крестьяне и горожане. Удивительно было, что число посетителей не убывало: одни уходили, приходили другие.

Немногие разговаривали вполголоса, остальные сидели молча, напряженно глядя на дверь в соседнюю комнату, куда то и дело вызывали то архитекторов, то строителей, то железнодорожников. Кое-кто подолгу задерживался на бюро, а некоторые, растерянные, красные, выскакивали через несколько минут.

— Ну и бюро, все как из бани выскакивают! — раздраженно проворчал Белов. — Тут и здоровый заболеет.

Сосед Белова утвердительно закивал головой.

— Это вы правильно сказали. Вот, к примеру, возьмите хотя бы меня. Я старый председатель исполкома. Все шло своим чередом, как вдруг про меня появилась статья в областной газете. И название-то какое: «Не позволим спекулировать на плохой погоде!» И вот сижу и дожидаюсь своей очереди. Могут ни за что ни про что дать строгача. А ведь у меня район не хуже, чем у других. Проклятая статья полжизни унесла…

Проводив на бюро старого рабочего, помощник шепнул Белову:

— Изобретатель, зажимают его. Добился-таки, чтобы бюро занялось его изобретением.

В углу сидела группа тучных людей.

— Приезжие. Тоже по линии промышленности…

Так наступил вечер, а потом и короткая летняя ночь.

В комнате было душно. Белов выглянул в окно. Тихо шелестели листья клена. Вокруг электрической лампочки мелькал тополиный пух, совсем как снежинки в свете автомобильных фар. Где-то прогудел паровоз, и стало слышно, как стучат колеса вагонов на железнодорожном мосту.

«Куда это годится — целый день просидеть в приемной!» — подумал Белов, сердясь на Алтынбаева.

И все же он твердо решил не уезжать, не повидав секретаря обкома.

Заседание закончилось в четвертом часу ночи, когда за окном уже посинело небо. Члены бюро расходились медленно, точно нехотя. «Любят заседать!» — усмехнулся Белов.

В эту минуту он был зол на всех.

Худощавый, чернявый человек в очках быстро подошел к окну, где стоял Белов.

— Извини, дорогой, — сказал он, подавая руку. — Дела, дела, и все важные дела, и все неотложные. Посидим тут, там накурено.

Белов подал руку Алтынбаеву, но неприязнь, накопившаяся за целый день, дала себя знать. «Сам щуплый, а голос такой громкий, — подумал он неодобрительно. — И простота, наверно, напускная — в демократы играет. То и дело щурит глаза на собеседника, да меня этим не смутишь. Я не просить, а требовать приехал».

— У меня к вам, товарищ секретарь обкома, целый ворох вопросов.

Алтынбаев закивал головой и вдруг со смешком спросил:

— Что, не удалось уломать Ясави? Он у нас такой — упрямый.

Выдержав прищуренный взгляд секретаря, Белов спокойно продолжал:

— В первую очередь… нам надо построить буровую контору. Кроме того, нужны кадры, главным образом землекопы и строители, лес и в первую очередь пиломатериалы… Транспорт… У меня с собой подробная докладная записка…

— Разговор, как я вижу, основательный и долгий?

— Да.

Алтынбаев, взглянув на часы, ужаснулся:

— Скоро утро. Ай-ай, как засиделись! Вот что… У меня на утро назначена встреча со строителями. Я не люблю опаздывать. Поехали со мной! По дороге все обговорим.

Ничего другого не оставалось делать, как после бессонной ночи следовать за чудаковатым секретарем обкома. Перебросившись несколькими словами с Бураном, Белов сел с Алтынбаевым в старую, пропахшую керосином машину.

В пути Белов все больше досадовал на себя и особенно на своего спутника. Бывают же люди, живущие ради внешнего эффекта. Ему казалось, что Алтынбаев играет в простого мужичка: пиджак из дешевой хлопчатобумажной материи, эта видимость непосредственности в обращении.

Спутник Белова и не догадывался о том, что происходит в душе геолога. Когда выехали на длинную улицу, сплошь застроенную избенками в три окна, Алтынбаев сказал:

— У меня все время такое ощущение, будто я еду на скором поезде и все равно боюсь отстать, не поспеть за жизнью.

— А вам не кажется, что вы один едете в поезде? Весь город спит, даже ночные сторожа и дворники, — сердито пошутил Белов.

— Очень хорошо сказано. Всыпал ты мне перцу! Но имей в виду, что ночью в поезде бодрствует только один машинист, бодрствует, когда пассажиры спокойно спят… Да, секретарь, я тебе скажу, тянет не меньше, чем самый мощный паровоз. А теперь давай лучше поговорим о деле.