Можно предполагать, что со времени сложения на юге тайги и на севере лесостепи многоотраслевого хозяйства, сочетавшего присваивающие промыслы и производящие отрасли, т. е. видимо, еще с энеолита, население этой территории по потенциальным возможностям своего экономического и социального развития находилось в более выгодном положении, чем население степей и более северных таежных районов.

Археологические материалы, накопленные за последние десятилетия, говорят о том, что в этнокультурном отношении Западная Сибирь издревле была много ближе Восточно-Европейской части СССР, чем Восточно-Сибирской. Это, видимо, объясняется тем, что Восточная Европа и Западная Сибирь, прежде всего их таежная и предтаежная зоны, являлись ареной формирования и последующего распада уральской языковой семьи, итогом чего было сложение финской, угорской и самодийской языковых ветвей.

В свое время В.Н. Чернецов высказал мысль, что сложение уральской языковой семьи было следствием продвижения в мезолитическую эпоху на территории, прилегающие к Уральскому хребту, южного населения — из Приаралья и, возможно, Прикаспия. Придя на север, оно ассимилировало аборигенов, результатом чего и явилось сложение уральской (протофинно-угоро-самодийской) общности (Чернецов, 1951, 1964а). Дальнейшее расселение на запад и восток привело к расширению ареала этой общности и затем к ее распаду (Чернецов, 1964а; 1973, с. 12–13). Точка зрения В.Н. Чернецова до сих пор представляется верной в своей основе и пользуется признанием в археологической среде.

Процесс распада протофинно-угоро-самодийской общности особенно явственно прослеживается на территории Западной Сибири. Ранее уже говорилось, что с позднего неолита (а по некоторым данным — с более раннего времени) в таежном и предтаежном Обь-Иртышье существовали три разные культурные (этнические) линии преемственности, наиболее хорошо выраженные в традиционности орнаментальных комплексов: гребенчатая традиция (разделившаяся накануне эпохи бронзы на собственно гребенчатую и андроноидную), гребенчато-ямочная традиция и отступающе-накольчатая (отступающе-прочерченная) традиция (Косарев, 1974б, 1981, с. 22).

В конце неолита гребенчатая традиция локализовалась в основном в районах, прилегающих к Уралу (стоянки Сосновый Остров, Чащиха, Нижняя Макуша, Дуванское 5, Честыйяг, Сортынья I и др.). По своей орнаментальной схеме восточноуральская гребенчатая керамика наиболее близка посуде волго-камского гребенчатого неолита; видимо, на поздних стадиях неолитической эпохи эти два гребенчатых ареала — приуральский и зауральский — составляли единый массив этнически родственных культур. Однако с конца неолита различия между приуральской и зауральской частями гребенчатого массива все более углубляются. Гребенчатая традиция в Приуралье развивается более консервативно. В энеолите и в начале бронзового века там распространяются памятники гаринско-борской культуры с керамикой, которая и в орнаменте, и в форме несет все основные традиционные черты, характерные для местной неолитической гребенчатой посуды.

В Зауралье гребенчатая традиция, начиная с рубежа неолита и бронзового века, существенно трансформируется. В южной и средней частях этого региона она развивается по линии внедрения в нее богатого и колоритного андроноидного геометризма. Можно выделить Три основных этапа развития этой (уже не просто гребенчатой, а андроноидной) орнаментальной традиции: аятский (раннебронзовый век), коптяковский (самусьско-сейминский период) и черкаскульско-федоровский (андроновская эпоха). В северных районах Зауралья элементы андроноидного орнаментального комплекса не получили в это время сколько-нибудь широкого распространения. Здесь и на смежной территории Нижнего Приобья в самусьско-сейминскую эпоху складывается на основе традиционного гребенчатого орнамента своеобразный «сотовый» геометризм, который, хотя и вызывает отдельные андроноидные ассоциации, отличается иным принципом построения геометрических узоров (Окладников, Молодин, Волков, 1979, табл. I–III).

Нам представляется, что фиксируемое археологически расчленение уральского гребенчатого массива на две разные культурные области (приуральскую и зауральскую) отражает распад финно-угорской языковой общности на две — финно-пермскую и угорскую. О.Н. Бадер относит этот распад к неолитической эпохе. Он, в частности, пишет: «Для неолитического населения камской или волго-камской, приуральской историко-культурной области устанавливается в материальной культуре преемственная связь вплоть до этнических местных культур удмуртов и коми в Прикамье и марийцев в Поволжье. Надо полагать, что в это время уже произошло разделение древнего финно-угорского языка-основы, что находит свое археологическое выражение в существовании двух различных, но родственных обширных историко-культурных областей неолита по обе стороны Уральского хребта. Волго-камскую область следует считать пермско-финской, восточноуральскую — угорской» (Бадер, 1972, с. 12).

Разделяя это высказывание в целом, мы не можем вполне согласиться со столь ранней датой разделения финно-угорского массива на финно-пермскую и угорскую этнические общности (неолит, по О.Н. Бадеру). Думается, что это расчленение завершилось не ранее, чем в гребенчатой орнаментации керамики Восточного Зауралья оформились основы гребенчатого андроноидного геометризма, что собственно и определило этническую специфику восточноуральской области. По имеющимся археологическим данным это произошло около рубежа неолита и бронзового века. С наибольшей определенностью исследователи говорят сейчас об угорской принадлежности черкаскульской и андроновской (федоровской) культур, которые относятся ко второй половине бронзового века, когда андроноидный орнаментальный комплекс в Восточном Зауралье сложился окончательно (Чернецов, 1953а, с. 61; Сальников, 1967, с. 347, 373, 374; Косарев, 1974б, с. 150, 158, 159). В этой связи интересно, что этнографически изученный андроноидный орнаментальный комплекс Западной Сибири, наиболее выраженный в изобразительном искусстве обских угров, сопоставим не с андроновским орнаментом вообще и не с алакульским в частности, а прежде всего с орнаментальными мотивами на федоровской и черкаскульской керамике. Что касается дифференциации восточноуральского геометризма на андроноидный (Южное и Среднее Зауралье) и «сотовый» (Северное Зауралье и Нижнее Приобье), то это хочется воспринимать как свидетельство начавшейся локальной этнической расчлененности угорской общности.

Наиболее ранние памятники с керамикой, характеризующей гребенчато-ямочную орнаментальную традицию на территории Западной Сибири, относятся к концу неолита и к энеолиту. По имеющимся сейчас археологическим свидетельствам, они в это время локализовались в лесостепном и таежном Ишимо-Иртышье (стоянки Кокуй I, Байрык-Иска I, Екатерининка 1, 2, 4, Бичили, Красноярка, Лавровка, Венгерово 3, Пеньки 1, 2 и др.). В самусьско-сейминскую эпоху, когда южнотаежное и предтаежное Обь-Иртышье занимает население самусьской и кротовской культур, гребенчато-ямочный ареал смещается в глубь таежной зоны. К концу II тыс. до н. э. носители гребенчато-ямочной традиции осваивают северные районы Западной Сибири. В Нижнем Приобье и бассейне Таза Л.П. Лашук, Л.П. Хлобыстин, Е.А. Васильев и др. нашли значительное число поселений с гребенчато-ямочной керамикой, относящейся в основном к последней трети II тыс. до н. э.

Распространение на север Западной Сибири населения с гребенчато-ямочной керамикой, видимо, привело к полному или частичному поглощению им живших здесь ранее носителей «сотового» геометризма. Не исключено, однако, что отдельные группы местного населения — потомки носителей гребенчатой традиции, теснимые пришельцами, сместились в сторону Северного Урала или Нижнего Енисея, которые еще не исследованы в археологическом отношении.