Классификация К.В. Сальникова, разработанная им на материалах Южного Урала, в целом подтверждается археологическими данными, накопленными сейчас для Свердловско-Тагильского региона. Действительно, общая тенденция в эволюции посуды поздних этапов бронзового века Среднего и Южного Урала идет по пути затухания геометризма в орнаменте, обеднения декоративной схемы, появления валиков и «воротничков». Однако нам представляется, что К.В. Сальников неправомерно, удлинил существование черкаскульской культуры, присоединив к ней, помимо собственно черкаскульского этапа, межовский и березовский. Валиковая и воротничковая керамика с обедненным орнаментом близка замараевской лесостепного Зауралья и отчасти ирменской посуде лесостепного Обь-Иртышья. Хотя генетическая преемственность черкаскульской и межовско-березовской керамики имела место, последняя представляет качественно иной тип посуды, и мы находим ей другие аналогии.
Таким образом, межовский и березовский этапы уходят за пределы андроновской эпохи и будут рассмотрены нами в следующей главе. Здесь мы остановимся лишь на описании материалов черкаскульской культуры в нашем понимании, т. о. на памятниках, которые К.В. Сальников отнес к черкаскульскому этапу черкаскульской культуры. В Свердловско-Тагильском регионе и на севере Челябинской обл. исследовано более десяти поселений черкаскульской культуры — Черкаскуль II, Липовая Курья, Новая III, Калмацкий Брод, Береговая I стоянка, VI разрез Горбуновского торфяника и др.
По форме сосудов (горшковидная, с мягким переходом от шейки к тулову), характеру орнаментальной композиции и отдельным узорам (сложные и ступенчатые меандры, желобчатые линии, уголковые вдавления и др.) черкаскульская посуда напоминает андроновскую (федоровскую), что не раз отмечал К.В. Сальников (см., например: Сальников, 1964). Особенно близки федоровским черкаскульские сосуды со ступенчатым меандром по тулову (рис. 108, 9, 10). В целом, однако, орнаментация черкаскульской посуды существенно отличается от федоровской (резная техника выполнения узоров, характерность зигзагов-разделителей, подчеркивание меандров желобчатыми линиями по контуру, наличие решетчатых поясов, нехарактерность косых треугольников и др.).
Сравнение черкаскульской и андроновской (федоровской) керамики позволяет говорить о генетической близости черкаскульской и андроновской культур. Нам представляется, что это — две ветви андроновской традиции, выделившиеся, возможно, в конце коптяковского этапа. Генезис черкаскульской и андроновской (федоровской) культур происходил скорее всего в предтаежных и южнотаежных районах Зауралья.
На территории к северу от Нижнего Тагила сейчас начинает выявляться особый вариант черкаскульской культуры, представленный материалами Кокшаровского I поселения, Юрьинской IV стоянки и некоторых других пунктов (Старков, 1970а). Керамику этих памятников отличает более простая орнаментальная схема и обедненный геометризм, что, впрочем, является характерной чертой керамики Северного Зауралья и на более ранних этапах бронзового века.
Интересны глиняные блюда из VI разреза Горбуновского торфяника, орнаментированные уточками, зигзагами, уголковыми вдавлениями и др. (Косарев, 1981, рис. 49; 81). Это, видимо, культовая посуда, относящаяся в основном к андроновской эпохе. На некоторых блюдах встречается орнамент, типичный для черкаскульской посуды.
По имеющимся сейчас отрывочным данным среди остеологических остатков черкаскульских поселений преобладают кости домашних животных — коровы, мелкого рогатого скота, лошади и свиньи, но эти сведения относятся в основном к приуральским (башкирским) памятникам, которые в целом могут быть более поздними, чем черкаскульские Зауралья. На Черкаскульской II поселении кости диких и домашних животных по числу особей распределяются почти одинаково: 46,5 и 53,5 % (в башкирском Приуралье кости диких животных составляют от 13 до 24 % — см.: Обыденнов, 1976, с. 83).
Орудия, найденные с черкаскульской керамикой, немногочисленны. Чаще всего встречаются глиняные и каменные грузила для сетей. Они найдены на поселении Байрык 1б, Кокшарово I, на некоторых черкаскульских памятниках северной части Челябинской обл. (рис. 108, 6) (Косарев, 1981, рис. 50). Они имеют один желобчатый пояс или, чаще, два взаимопересекающихся, для удобства крепления к рыболовной снасти. Этот тип грузил был широко распространен в андроновскую эпоху в предтаежной полосе и на юге таежной зоны от Урала до Томско-Нарымского Приобья. Подобные грузила продолжали существовать и на финальных этапах бронзового века, но на более поздних делали обычно не два взаимопересекающихся желобка, а один продольный или поперечный.
На черкаскульских поселениях найдены следы развитого бронзолитейного производства. В культурном слое Береговой I стоянки встречен обломок глиняной литейной формы кельта, который, судя по орнаменту, относится к поздним сейминским образцам (рис. 108, 1); на Липовой Курье найдена каменная литейная форма долота, близкая по форме и орнаменту литейной форме из Ростовкинского могильника (ср.: Матющенко, Ложникова, 1969, табл. 9, 5, 6), а на Кокшаровском I поселении обнаружена каменная форма для отливки кельта, напоминающего по орнаменту турбинский тип (Косарев, 1981, рис. 51, 8).
Жилища черкаскульской культуры исследовались пока в двух пунктах. На поселении Липовая Курья Л.П. Хлобыстин раскопал слегка углубленное в грунт четырехугольное сооружение площадью около 20–25 кв. м (Хлобыстин, 1968). На поселении Черкаскуль II выявлены ямы от столбов наземной жилой постройки, но площадь жилища определить не удалось (Сальников, 1964, с. 11).
Погребения черкаскульской культуры в лесном Зауралье изучены недостаточно. В.С. Стоколос предположительно связывает с черкаскульской культурой несколько захоронений Ново-Буринского и Нижне-Карболинского могильников на севере Челябинской обл., в которых была найдена посуда с рядом черкаскульских черт (Стоколос, 1972, с. 87–88). В погребальном обряде участвовал огонь. Еще одно погребение черкаскульской культуры открыто В.Ф. Старковым на поселении Кокшарово I севернее Нижнего Тагила. В могильной яме находились два сосуда, а заполнение состояло из древесных углей и кальцинированных костей (Старков, 1970а). В.С. Стоколос и В.Ф. Старков, обращая внимание на наличие «огневого культа», сравнивают похоронный ритуал этих могил с андроновским (федоровским) лесостепного Зауралья.
В 1979 г. А.Ф. Шорин и другие свердловские археологи закончили исследование черкаскульского могильника на острове Актуба Аргазинского водохранилища в Челябинской обл. — Березки V г. «Вскрыто, — сообщает А.Ф. Шорин, — 14 погребений, 12 из которых располагались под каменными обкладками (у двух обкладки отсутствовали). Кроме того, под двумя обкладками не обнаружены следы захоронений. Погребения совершались обычно в неглубоких (4-28 см от уровня фиксации) подпрямоугольных ямах размерами от 0,75×0,40 до 2,0×1,1 м, ориентированных в широтном направлении. Погребенные клались на правый бок в скорченном положении (ноги согнуты в коленях, руки в локтях), головой на восток, иногда на юго- и северо-восток. В головах умерших (только в одном случае в ногах) ставился сосуд раннечеркаскульского типа. В погребении 12, кроме сосуда, найдены бронзовая подвеска в полтора оборота, орнаментированная насечками, и игла» (Шорин, 1980, с. 181). Кроме того, свердловские археологи на том же Аргазинском водохранилище вскрыли четыре черкаскульские могилы в могильнике Перевозный Iа, которые, насколько можно судить по кратким информациям в «Археологических открытиях», похожи по инвентарю и погребальному обряду на погребения могильника Березки V г (Дрябина, Крутских, Шорин, 1977; Дрябина, Жилина, Крутских, Шорин, 1978).
В свое время К.В. Сальников пришел к справедливому заключению об одновременности черкаскульского «этапа» черкаскульской культуры и федоровского «этапа» андроновской культуры. Однако предложенная им дата черкаскульского «этапа» (XVIII–XVI вв. до н. э.; см.: Сальников, 1967, с. 359) сейчас, в свете новых данных, не может быть принята. Наиболее вероятным временем существования черкаскульской культуры, учитывая ее одновременность андроновской (федоровской) культуре, являются XIV–XI вв. до н. э. В этот временной диапазон укладывается единственная пока для черкаскульских памятников радиоуглеродная дата очага жилища, найденного на поселении Липовая Курья: 3050±60 лет до н. э., т. е. примерно XII–XI вв. до н. э. (Хлобыстин, 1976, с. 50). В целом же, по Л.П. Хлобыстину, черкаскульский комплекс Липовой Курьи датируется около XIII–XI вв. до н. э.
