Алекто повернулась, чтобы уйти, но снова бросила взгляд на лекаря и напоследок задала ему вопрос, который не давал ей покоя:

- Так вы не знаете, кто нарисовал те картины?

- Удивлён, что вы сами до сих пор не догадались об этом, – усмехнулся Готье-Дагоберт. И прибавил: – Картины, которые вы нашли в подвале, принадлежат кисти вашей матери. Аталии де Лармор.

Алекто кивнула, как бы соглашаясь, что художником могла быть только Аталия, и начала подниматься по ступенькам лестницы, ведущий к выходу из подземелья. Каково же было удивление девушки, когда на половине пути она лицом к лицу столкнулась с Эдом де Туар! По лицу маркграфа, на котором читалось нетерпение, по его напряжённой позе она поняла, что тот поджидал её.

- Мадемуазель Алекто, соблаговолите следовать за мной, – проговорил Эд де Туар странным, незнакомым голосом. – Нам необходимо кое-что обсудить. Вы ведь не возражаете?

На слове «кое-что» он намеренно сделал многозначительное ударение.

- Возражаю. Боюсь, у меня сейчас мало времени, – ответила Алекто и сделала шаг в сторону, пытаясь обойти маркграфа.

Но тот вдруг схватил её за руку, удерживая.

- Нет, вы не поняли, – сказал Эд де Туар, проявляя первые признаки раздражения и враждебности. – Неужели вы думаете, что теперь, после разговора с вашем кузеном, я позволю вам уйти? Прошу, мадемуазель, не вынуждайте меня действовать силой!

О Боже! – Алекто чуть не застонала от внезапного озарения. – Как я раньше этого не сообразила? Разве маркграф позволил бы мне увидеться с лекарем, если б не преследовал какую-то свою цель?.. Он всё слышал! Ему нужна была подсказка, которая указала бы на местонахождение ключа, – и он её получил!

«Будьте осторожны: отныне опасность будет подстерегать вас на каждом шагу», – предостерёг её Готье-Дагоберт. Увы, его предостережение оказалось бесполезным: ловушка, в которой лекарь был приманкой, захлопнулась.

Алекто заперли в угловой башне маркграфского замка, приставив к двери двух вооружённых мечами стражников. Эд де Туар лично сопроводил девушку к месту её временного заточения, где они и поговорили перед тем, как маркграф повернул ключ в замке с обратной стороны двери.

- Не обессудьте, мадемуазель, но это всего лишь необходимые меры предосторожности. – Эд де Туар был надменно-вежлив, стараясь манерами дворянина прикрыть подлость своих намерений. – Зная вашу пылкую неукротимую натуру, я не могу быть уверен в том, что вы не навредите моим замыслам. С чего же мы начнём наш разговор?.. Ах, да, пожалуй, с подготовки к свадьбе, которая была для вас словно гвоздь в пятке с того дня, как мы с графиней Бертрадой заключили брачное соглашение. Вы всегда относились к моему сыну как к другу и с его стороны было глупо надеяться, что когда-нибудь вы его полюбите. Для меня не было тайной ваше нежелание выходить замуж за Данафрида, но теперь мы оба можем быть спокойны. Я не буду принуждать вас к этому браку, поскольку мой план овладеть Домом папоротников на законном основании больше не имеет смысла. Когда я изучу картину, о которой в вашем разговоре столь любезно упомянул сын графа Вальдульфа, для меня не составит труда заняться поисками ключа. Вы же, мадемуазель, будете оставаться гостьей в моём замке до наступления праздника Самайна. Не беспокойтесь, ваше пребывание здесь продлится недолго. А затем... Затем я вручу вам ключ, и мы вместе отправимся к тайнику морганов – за сокровищем...

- Почему вы так уверены, что я пойду вместе с вами? – возмутилась Алекто. – Сокровища нужны вам – вот вы их и ищите!

- Не сомневайтесь, я бы с радостью отказался от ваших услуг! Но дело в том, что добраться до тайника и извлечь из него сокровища может только тот, кто обладает магическим даром. Этим даром, как вам сказал мессир Дагоберт, обладаете вы, мадемуазель Алекто. Вернее, он должен открыться в вас в ночь накануне Самайна. Вы его почувствуете, а я – увижу и смогу использовать в своих интересах.

- А если я не подчинюсь вашим интересам? – Алекто вскинула голову и вызывающе посмотрела маркграфу в лицо. – Каким образом вы заставите меня достать для вас сокровища морганов?

На губах Эда де Туар зазмеилась недобрая улыбка.

Можно было лишь изумиться, как разительно изменился маркграф. Сейчас перед Алекто был совершенно не тот человек, которого она знала. Каким же она его знала? Твёрдый и решительный представитель королевской власти. Защитник традиционных патриархальных ценностей. Глава своей небольшой семьи и всей общины острова. Человек, заслуживающий уважения.

Теперь же с ним произошли чудесные метаморфозы. Льдинки в холодных глазах превратились в сталь; черты лица стали жёсткими, а голос резким и насмешливым: как же явственно он, сбросив надоевшую маску, за которой все эти годы скрывал свою истинную сущность, злорадствовал над девушкой, попавшей в его руки!

- Я знаю, что мадам Бертрада удочерила вас, а затем вырастила и воспитала как своего родного ребёнка. Но разве вы не любите её так, как любили бы свою родную мать? – издевательски говорил маркграф, давая Алекто понять, что готов на самый гнусный поступок. – Разве сможете простить себя за то, что не уберегли её от боли, пыток и страданий? А может, даже от долгой мучительной смерти?

- Вы мне омерзительны! – вскричала Алекто, не сумев сдержать ярость, вызванную его намёками, и сжала кулаки. – Не думаю, что вы лучше Готье...

- Разумеется, я лучше! – возразил Эд де Туар. – Я хотя бы честен и открыто говорю о своих намерениях. А вот ваш лекарь свои намерения скрывал от всех в течение стольких лет. И убивал – исподтишка, расчётливо и коварно. Даже меня ему удалось обвести вокруг пальца! Ведь я понятия не имел, что лекарь, прибывший на Раденн из Нейстрии, это не кто иной, как сын Вальдульфа де Лармор! Видно, обликом он удался в свою мать, с которой мессир граф закрутил одну из своих многочисленных любовных интрижек...

- Так вы были знакомы с Вальдульфом де Лармор? – спросила Алекто, скорее для того, чтобы получить подтверждение словам Готье, что легенду о сокровищах придумали трое: маркграф Эд де Туар, старший из братьев де Лармор и Эсташ де Бо.

- Был ли я с ним знаком? О, когда-то мы были почти друзьями! И оба верой и правдой служили нашему королю, Его Величеству Сигиберту Второму, – после этих слов маркграф гордо выпятил грудь.

- И король за вашу верную службу пожаловал вам Раденн, наделив властью над его жителями, – продолжила за него Алекто, ухватившись за догадку как за кончик нити, которая позволила бы распутать весь клубок.

К её удивлению и тайной радости, Эд де Туар охотно поддержал этот разговор:

- Десять лет назад я прибыл на остров как маркграф и представитель королевской власти, – сказал он, предавшись воспоминаниям. – Но я и прежде бывал здесь! К счастью, местные жители не узнали во мне того храброго молодого рыцаря и отчаянного искателя приключений, каким я был, когда впервые появился на Раденне. Тогда нас отправил на остров сам король: мы – мессиры Вальдульф де Лармор, Эсташ де Бо и я – должны были выполнить тайное поручение Его Величества. Оно заключалось в том, чтобы извлечь из затопленного города легендарные сокровища морганов. Сначала всё шло как по маслу, а потом случилось нечто непредвиденное... И наш план был сорван!.. Но оставалась надежда, что тот, кто завладеет ключом от тайника, однажды снова попытается добраться до сокровища. Каждому из нас троих хотелось иметь этот ключ при себе, и мы принялись спорить, кто больше других достоин стать хозяином ключа. Проклятый ключ! Из-за него разрушилась наша старая дружба, из-за него мы из верных боевых товарищей превратились в лютых врагов и убийц! Когда наш спор перерос в драку, Вальдульф, у которого в руках был ключ, чувствуя, что теряет силы, просто взял и выбросил его. Он забросил ключ настолько далеко, насколько смог. Ключ затерялся в густых зарослях папоротника: ведь тот спор между нами разгорелся, когда мы находились в доме Вальдульфа, в Бруиден да Ре. Эсташ де Бо и я бросились искать его, мы заглядывали под каждый куст папоротника, под каждый лист, но тщетно: ключ исчез без следа, будто сквозь землю провалился...