– Доброй ночи, – произнес я.

Полупрозрачные глаза оторвались от созерцания ночного города.

– Ты вернулся! – обрадовалась она и, грациозно спланировав под потолком, очутилась рядом. – Давай рассказывай! Ты сделал это?! Сделал?

Странно видеть, как мистическая сущность, пугающая обывателей до дрожи одним только внешним видом, приплясывает от любопытства и подергивает меня за рукав, оставляя хрустящий тонкий иней на одежде.

– Давай! Давай же, не томи! Рассказывай!

– Я не стал его убивать. Твой Эдвард Рич не был в Клири в момент нападения на ваше поместье. Скажу больше, он вряд ли способен даже муху прихлопнуть. Вместо этого он угостит ее фруктовым соком, выпустит в открытую форточку и попросит заглядывать в гости. Боюсь, что ты ошиблась, маленькая мисс.

Я ожидал, что та рассмеется шутке, либо озадачится услышанным. Или начнет спорить. Однако девочка нахмурилась, ноздри гневно раздулись.

– Почему ты не мог просто убить его? – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Я думала, что твое появление – подарок Хранителя! Что он откликнулся на бесконечные молитвы. Ты идеально подходишь. Наблюдательный, если заметил корочку льда на той книге. Вдобавок рассуждаешь нестандартно, раз попал в точку с безумной теорией про Дыхание Смерти. Твоя ловкость помогла забраться по влажнойстене. И не смей утверждать, что ты обычный студент! Эти доходяги не проникают в закрытые библиотеки, а при виде призрака пускаются наутек. Только пятки сверкают! И уж точно простой студент так спокойно не воспримет просьбу об убийстве.

Девочка отступала назад и, видимо, сама того не замечала. С каждой репликой монолога расстояние между нами увеличивалось.

– Да и наплевать мне, кто ты на самом деле. Хоть шпион, хоть беглый преступник, хоть сам Хранитель. Главное, что подходишь идеально. Мог бы подстроить несчастный случай или капнуть яда в чашу торговца. Как же я ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!

Она несколько раз, будто заведенная, твердила: «Ненавижу!» Повышенный тон голоса перешел в крик.

Любая возникшая проблема у ребенка решается показными слезами и пронзительным визгом, но этой особе, похоже, об этом никто не сообщил. Она взмахнула руками, и температура воздуха на чердаке заметно понизилась.

Признаться, я испугался. Начал что-то лепетать, выпуская изо рта облачка пара, но та перебила:

– Подлец! Сволочь! Ненавижу!

Выругавшись, девочка ринулась ко мне, и ее перемещение я поначалу принял за телепортацию – настолько молниеносно все произошло. Стоя рядом, она едва ли доходила макушкой до солнечного сплетения. Маленький кулачок без размаха врезался в грудь. Касание призрачной руки показалось слабым порывом ветра, зато от удара сердце сжалось и похолодело, а после второго пропущенного тычка в живот, ленивые, толкающие пищу петли кишечника замедлили ход.

– Как ты смел! – продолжала вопить истеричка, сопровождая каждую фразу новой атакой. – Гад! Подонок! Только ты бы смог! Ненавижу тебя!

Как сражаться с призраком? Ответ простой – никак! Можно притормозить их некоторыми заклинаниями, ненадолго обездвижить уникальными артефактами, однако остановить не получится.

Кулачки без остановки молотили по телу, пока я не лишился чувствительности рецепторов. Осязание резко сменилось обжигающим холодом. Дыханием Смерти. С каждым касанием оно окутывало новый орган, ползло по конечностям, подбиралось к голове.

Не помню точно, сколько раз в меня врезался призрачный кулачок. Восемь или десять. Не имеет значения. Девочка выпустила пар и выдохлась, упав на колени. Из-под свисающих локонов доносились тихие всхлипы и последнее, едва слышное: «Ненавижу».

Привалившись к стене, я прикрыл веки. Одеревеневшие руки и ноги разваренными макаронинами стелились по полу. Голова гудела и соображала туго, сосуды, питающие мозг, замедлили кровоснабжение. Только бы не потерять сознание!

– Мне жаль тебя, – теряя остатки сил, прохрипел я.

– Что?

Девочка подняла удивленный взгляд.

– Мне жаль, что тебя лишили нормального детства. Кукол и платьев, глупых подружек и мальчиков, привлекающих внимание дерганьем косичек. Это несправедливо! Ты потеряла родителей, мыслишь и рассуждаешь вовсе не как ребенок, а как взрослая женщина, уставшая от испытаний безжалостной судьбы, – речь давалась с трудом. – Твоя душа вся в ранах. И пусть некоторые превратились в шрамы, рубцы тоже причиняют боль, напоминая о потере близких. С тобой жестоко обошлись. Мне так тебя жаль...

– Что же я наделала?! – воскликнула призрак.

Она только сейчас осознала масштаб нанесенных увечий, подбежала и нежно опустила ладони на онемевшую грудь. Сердце отозвалось слабыми толчками. Я не видел никакого способа избежать трагического финала.

– Как же тебе тяжело, малышка. Как же... – просипел я и закашлялся.

– Не шевелись, Эван. Не говори, – потребовала маленькая леди, перебирая пальчиками по ребрам и животу. – Я обещаю, все будет хорошо.

Все будет хорошо.

Не это ли говорят смертельно раненному человеку, чтобы успокоить его? Я уже смирился с непредотвратимой кончиной. Глупо надеяться на чудо, когда внутренности скованы Дыханием Смерти.

Тонкие пальцы движениями пианиста то поднимались вверх, замирая на висках, то спускались к бедрам по лестнице из ребер. Поначалу я решил, то девочка делает своеобразную эвтаназию. Достаточно заморозить мозговые артерии, чтобы я погрузился в вечный сон, при этом не испытав каких-либо мучений. Каково же было изумление, когда один из парализованных пальцев на левой руке шевельнулся. С ног до головы пробежала волна тепла, прояснился затуманенный разум.

– Что... Что это? – выдавил я.

– Кажется, тебе велели молчать, – улыбнулась спасительница. – Это, друг мой, Дыхание Жизни.

Спустя короткое время вернулись силы, неблагоприятные для здоровья эффекты скоротечного боя улетучились, сменившись блаженным теплом. Согревающие волны дюйм за дюймом охватывали тело, подобно своим морозным предшественникам.

Я попытался встать, но девочка мягко толкнула обратно.

– Не надо.

– Что это за способности? – не понимал я. – Никогда не слышал, чтобы призраки умели такое.

– Как бы это объяснить, – призрак убрала руки и крепко задумалась. – Понимаешь, скитающиеся по земле духи занимают промежуточное место между жизнью и смертью. То есть находятся на одинаковом расстоянии от обеих граней, от обеих крайностей. Потому мы обладаем двумя силами, названными вашими учеными Дыханием. Одна из них холодом приближает к смерти, а другая теплом возвращает к жизни. Вот так.

– Почему ты солгала про Эдварда Рича? – наконец, спросил я. – Ведь ты с самого начала знала, что он никому не причинил вреда.

Полностью восстановившись, я встал и догнал подругу, которая забралась на подоконник и обхватила колени руками. Спящий город не нарушал воцарившееся молчание. Когда оно стало невыносимым, призрак заговорила:

– Извини, Эван, моя вспыльчивость чуть не погубила тебя.

Я пожал плечами.

– Прощаю.

– Что касается Эдварда Рича, то это Он велел избавиться от торговца.

– Кто? – насторожился я.

Призрачное лицо оторвалось от созерцания картинки за окном и повернулось ко мне. В уголках глаз твердели кристаллики вновь проступивших слез, во взгляде читались стыд вперемешку с обидой и злостью на собственную глупость.

– Мой убийца.

Раскат грома на мгновение выхватил из кромешной тьмы бугристое покрывало ревущих облаков. Образ девочки исчез, я мотнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Они обрушились внезапно, да так четко, будто я вновь оказался на волосок от гибели.