— Позорные люди, — скривился доахар. — Ублюдки на стороне ублюдка.

«В ваших глазах — да», — не мог не согласиться Морай. — «Но я-то знаю, что им не за что меня любить. И всё равно они здесь».

— Великий! — кричали одни.

— Оседлавший смерть!

— Побеждающий чудовище, подобно Аану!

— Созывающий отвергнутых, подобно Схаалу!

— Яростный и непримиримый, подобно Разгалу!

— Истинный доа! Истинный владыка!

— Последний славный доа Рэйки!

— Мор! Мор!

Морай расплылся в улыбке. Восторг тронул его сердце.

«Я стал для вас больше, чем правителем. Вы поклоняетесь мне. Искренни вы, или же Дурик так постарался, мне это льстит».

Однако он вздохнул и покачал головой.

«Это уже не имеет смысла».

И взглянул на Миссара.

— Давай, — распорядился он, будто сам был здесь палачом.

Доахар отошёл в сторону. Он знал: никаких побуждений и слов сциита для Наали не потребуется.

На этом моменте народный рёв охватил всю Брезу. К вооружённому эскорту прибывало подкрепление, и на улицах лилась кровь, превращая казнь Морая в массовую резню.

Как и было ему к лицу.

Он сделал свой последний вздох и шагнул прямо к морде Наали. С носа дракона свисали причудливые длинные усы. Золотились в сумерках многочисленные перепонки, блестели огромные лазурные глаза. Это был прекрасный зверь — и прекрасная смерть.

— Вперёд, старый враг, — произнёс Морай. — Вот мы и сочтёмся.

Наали оскалился и издал протяжный клекочущий рык, который горячим воздухом взъерошил волосы Морая. Тот приготовился к огненной вспышке.

Но Наали не удостоил его своего пламени. Зелёный дракон тряхнул своей охристой гривой, разинул пасть — и схватил маргота зубами. Хрустнули кости; Наали потряс его высоко над землёй, попытался прожевать и вскорости выплюнул его изувеченное тело обратно на брусчатку. И отвернулся, этим показывая всё, что хочет сказать о человеке с прозвищем «Драконорез».

Миссар склонился над растерзанным марготом, держа наготове меч; но тот был уже мёртв.

Тем же вечером скончался отмучившийся марпринц Каскар Астралинг. Леди Ланита и юный Вранальг проводили его к Схаалу, до последнего вздоха пребывая у его мокрой от пота постели. Иерарх Сафар отпустил душу благородного марпринца — и вознёс молитвы Богу Горя самостоятельно, не позвав схаалитку. Однако та и без этого больше не появилась в особняке.

Беспорядки переросли в настоящий мятеж, и до самого утра кровь текла по улицам Брезы. Лишь когда Вранг объявил о том, что принимает наследство за братом и по праву Тарцеваля становится хозяином города, волнение поутихло. То ли людей успокоило, что это брат Мора; то ли предопределённость подавила их бунтарский дух; но до полудня мечи напились крови и вернулись в ножны. Сотни трупов остались на улицах кормом для ошалевших от счастья бездомных псов.

Тело марпринца Каскара было помещено в гроб и в холод погреба. Отбыть сразу чета Тарцевалей не могла. Предстояло решить множество вопросов, и они планировали сделать это за несколько дней.

Во-первых, доахар Миссар отпустил Наали. Тот огласил всю Брезу обиженным кличем, но покинул семейство, с которым жил с рождения, и улетел. Однако не на восток; насколько Миссар мог судить, зелёный дракон отправился к Хаурам. И Миссар тогда подумал мрачно, что плоды его трудов — сведения Наали и Рубрала — достанутся тем, кто не принимал в этом никакого участия. Особенно если они дадут потомство в окрестностях Хараана на радость своим ушлым хозяевам.

Во-вторых, новый маргот Вранг Тарцеваль отправил прошение короне с просьбой передать Тарцевалям титул марпринца за неимением кого-либо из рода Астралингов, кроме Ланиты, которая уже была его женой. Таким образом Вранг мог приблизиться к обществу старого диатра Леонгеля.

В-третьих, Вранг и Ланита взялись наводить порядок в Брезе. Для этого Вранг решил сперва зачистить всех тех, кто был верен Мораю. Законники под руководством сенешаля Астралингов вызывали на ковёр одного за другим мелких нобелей, канцеляристов и влиятельных лиц города.

— Казнить. Казнить. Казнить, — безо всякого интереса к деталям повторял Вранг снова и снова.

Однако его зубы обломались о генерала Шабаку.

— Я верно служил роду Тарцевалей, — возмутился лысый рыцарь с пышными пшеничными усами. — И не принимаю вашего приговора. Вы путаете верность человеку с верностью долгу, и я не позволю так обойтись со мной.

Вранг сдвинул брови. Он сидел на резном стуле, на котором раньше восседал Морай, и ему было жёстко и неудобно. Но в основном из-за саднящей боли в месте отнятой руки. Однако он не мог показать слабости перед сыном, который тоже присутствовал на вынесении приговоров в обнимку с Нобилардом, мечом Каскара. Мальчику предстояло научиться, как вести дела.

Ланита стояла рядом — всегда. Она поддерживала всякое решение супруга и ревностно отыскивала ему аргументы поддержки. В её сине-зелёных глазах пылало злое пламя. Она была готова наказывать Брезу снова и снова за то, что та отняла дорогих её сердцу отца и брата.

Голубка из Арракиса в душе была настоящим альтарским беркутом.

— Вы служили мятежнику и преступнику, — немного подумав, сказал Вранг генералу.

— Это был законный глава вашего рода, маргот.

— В ваших глазах — да. Но в глазах всей Альтары и нашего суверена — нет. По закону вы отвечаете за то, что служите тому, кого собственный сюзерен признал мятежником. Вы должны были дезертировать и явиться к марпринцу Каскару, а не воевать.

— И как, по-вашему, должен претворяться этот чудовищный закон? — весь раскраснелся генерал. — Я ещё ладно, но люди тёмные, что выросли, служа Мораю, и иной правды не знали? Как будет неразумный простолюдин судить о законности?

— Вы ещё и оспариваете предписания диатрийской короны, генерал? Считаете их несправедливыми?

— Считаю их невыполнимыми, маргот.

Вранг фыркнул.

— Я тоже не всем доволен, но я их знаю, — сказал он. — И исполняю. Казнить!

Генерала увели. Но его полки подняли бунт. Тогда Вранг велел разделаться и с полками — благо, Воинство Веры охотно помогало ему наводить порядок в Городе Душегубов. Уже после он получил протестующее письмо от сына генерала Шабаки, сэра Лионая, но ему ничего не оставалось, кроме как поручить секретарям отослать обратно дежурное: «Приговор уже вынесен именем закона и именем Аана».

Ушлого купца Мавлюда не нашли. Сенешаль Шакурх тоже, судя по всему, отсутствовал в Брезе; из свидетельств слуг удалось выяснить, что он отправился в Гангрию. Бандита Зверобоя убили возле Таффеита вместе с внушительной частью его шайки. Исмирот Хаур же имел все шансы уйти от правосудия, ибо затесался к ополчению из Арракиса. Но до странности точный донос указал на него, и его обнаружили там, где не нашли бы и с собаками — у выгребных ям полураспущенного крестьянского полка. Так что он был передан сразу паладинам Воинства Веры, где его постригли и заставили принести клятвы во искупление совершённых преступлений.

Ну а Дурика, как и прочих, так же швырнули на ковёр перед Врангом.

— Казнить, — размеренно повторил тот.

— Эй-ей! — возмутился шут и вскочил, звеня бубенчиками. — Я вам что, канцлер какой-то, чтоб меня казнить? Я самый что ни на есть потомственный шут!

— Он смешной, — шепнула Ланита.

— Нет, — негромко отозвался Вранг и убрал со взмокшего лба свои враново-седые волосы. — Он был одним из ключевых сторонников Мора в городе, и влияние его было невероятно велико. Его место на виселице.

— Напрасно вы так суровы, маргот, — сдвинул свои густые брови Дурик. — Жестокостью берутся троны и надеваются короны, но удерживаются они уговорами и договорами.

— Не придворный дурак будет меня учить править, — отрезал Вранг. Про себя, впрочем, он посетовал, что за всё время альтарской войны он сам не имел возможности проявить себя как правитель — в отличие от этого лицедея в цветных одеждах.