Сколько времени прошло? Где они были сейчас? Эйра и без того плохо понимала географию страны, но теперь ей вообще ничего не оставалось, кроме как отдаваться воле своенравного зверя. Вряд ли он хотел измучить её до смерти; скорее, он просто не понимал, насколько хрупки человеческие существа.

Или просто не хотел понимать, ведь дорогих ему людей больше не было вовсе.

Если бы на его спине был доа, он бы сосредоточился на связи с драконом. Представил, как крылья выходят вперёд, а чёрное чешуйчатое тело плавно снижается к земле. Но Эйра чувствовала себя так, будто потеряла вёсла, сидя в лодке. Она не была способна хоть как-то сравниться разумом со Скарой, поймать с ним один и тот же ветер. То, что он вёз её на себе, напоминало то, как он тащил с собой гроб с телом Морая. Он словно прибрал к себе всё, что напоминало ему о почившем марготе — включая его шлюху.

Поэтому она могла даже не пытаться приказывать ему.

«Тем не менее, такого никогда ещё не бывало, чтобы на драконе летал кто-то, кроме его доа», — то и дело напоминала себе девушка, клюя носом в жёсткую, как у жеребца, гриву.

Это было слабое утешение. Сколь бы ни было закалено её тело, пережить пытку водой, холодом и постоянным напряжением ему давалось труднее, чем что бы то ни было до этого.

Но в миг, когда начало казаться, что душа готова отлететь вместе с ветром, лишь бы не терзаться, облако вдруг кончилось. Они вынырнули прямо в коричнево-серые скалы, по которым виднелись тёмные пятна акаций. Скара тут же замедлился, растопырив крылья и выставив вперёд задние лапы. Хвост вильнул перед мордой.

А затем, подвиснув в воздухе, дракон раскачался — и приземлился на один из горных отрогов. Стукнул деревянный гроб.

Спасительная земля! Эйре было всё равно, что вокруг — одни лишь облака да скалы. Дрожащей рукой она попыталась распутать те пряди, что держали её на драконе. И не справилась. Узлы взмокли и взлохматились.

В иные времена Эйра не посмела бы и помыслить о том, чтобы сделать такое. Но сейчас отчаяние было выше всяких сил. Она выхватила костяной кинжал из рукава и отрезала от себя драконью привязь. После чего тюфяком упала с плеча Скары прямо на камень.

Блаженство!

И холод.

Эйра съёжилась. Непослушными пальцами она стала расстёгивать своё ледяное платье, чтобы попытаться согреться без него. Теперь ей было всё равно, стой рядом с ней хоть дракон, хоть сам Схаал — ей было до того плохо, что она едва понимала, что вообще делает.

Кое-как распутав пуговицы, она вылезла из одежды — и упала ничком.

Всё.

Эйра не знала, заснула она, или потеряла сознание, или вообще умерла. Она многого не увидела и не услышала. Например, как только она ничком пала на землю и осталась лежать тёмной линией меж камней, Скара покосился на неё и склонил голову набок, кажется, пытаясь понять, что с ней случилось.

Но потом всё равно повернулся к гробу. Как неразумный пёс, дракон сперва копал деревянное полотно. Затем переворачивал гроб носом. И только потом, примерившись, подцепил крышку когтем и сумел открыть её.

Если тёмная морда Скары могла омрачиться больше, чем уже была мрачна из-за его тёмной масти, то именно это и произошло. Его рыжий глаз потемнел. Тоска и уныние заволокли расфокусированный зрачок.

Но затем взгляд мигом собрался в узкую чёрточку.

«Вставай!» — растопырились его перепонки и взъерошилась влажная грива. Скара напружинился перед телом, оскалил зубы. Заскрипел когтями по камню. Зарычал.

«Вставай!»

Пусть внутри него больше не было огня, но в Морае ведь тоже его когда-то не было. Пламя было не в теле; оно горело в душе. Человека — и дракона, который вертелся перед ним, пытаясь обратить вспять взмах схааловой косы.

«Вставай!»

Скара положил морду прямо на тело. Своей нижней челюстью он надавил на Морая сверху, словно пытаясь согреть его.

«Поднимайся!»

Но Морай почему-то молчал.

Может, с ним случилось то же, что и с женщиной?

Скара раздражённо выдохнул из носа облако багрового тумана. Потряс головой. А затем аккуратно всунул лапу, как руку, в гроб. Поддел маргота под спину. И вытащил его с последнего ложа, после чего устроил на камне неподалёку.

И лёг так, чтобы накрыть крылом и Эйру, и его. Только его он ещё обнял лапой, надеясь почувствовать, как тепло проникает в обледенелые мышцы через его когда-то горячую чешую.

Потом он вставал снова, снова трепал и тряс Морая. Но затем проявлял терпение и ложился обратно.

Неизвестно, какой по счёту был тот раз, который всё-таки разбудил Эйру. Солнце уже пробежало по горизонту, обогрело её и дракона, развеяло тучи и ненадолго показало лесистые горы незнакомых мест. Но, когда она проснулась на камнях совершенно голая, однако живая, она обратила внимание только на то, что было перед ней.

Это был горестный, разъярённый, остервенелый Скара.

Он вертелся в небе, отбивая крыльями по облакам. И рычал, рык свой иногда прерывая тоскливой трелью или грозным гудением. Маленькое и безвольное тело Морая, с которого давно упал Судьболом, трепалось в его когтях. Скара пытался привести товарища в чувство и шнырял с ним туда-сюда. То показывал его солнцу, то прятал в тени. То тряс, как провинившегося ребёнка; то прижимал к своей костистой груди и наворачивал круги. Его тень то и дело пробегала по Эйре.

Девушка сглотнула в пересохшем горле и неуверенно села. Перед Скарой ей не хотелось быть голой, да и платье вроде бы обсохло. Но память о том, как отвратительно было ей в этом облачении, оказалась слишком сильна. Поэтому Эйра отодвинула от себя тряпку точёной чёрной ножкой и неуверенно встала.

Ломило кости. Лихорадило разум. Было дурно до невозможности; и всё же это странное зрелище не давало отвести от себя внимание. Скара мелькал, как соринка в глазу. И Эйра осталась смотреть на него, чуть прикрыв свою грудь рукой.

Наконец дракон сдался. И поддался. Его гневный вопль разорвал горный покой. Он швырнул труп на горный отрог, приземлился и полоснул по нему когтями.

Кровь брызнула в стороны. Терпкий железный запах ещё больше распалил зверя.

«Вставай! Вставай!» — звучало в его злости.

Но ещё удар и ещё не принесли результата. Слетела брошь, разорвался кафтан и разрезалась плоть. Эйра дрогнула. Ей было непросто смотреть на то, во что превращается тело Морая.

— Гр-р-ра! — взвыл Скара и впился зубами в прежнего хозяина. Он раскусил его пополам. Подкинул в воздух нижнюю часть и растрепал её, пожирая, и хрустя костями так громко, что Эйра забывала дышать.

Он поедал Морая у неё на глазах, рядом с ней, и холодной кровью забрызгало лицо и оголённый живот.

Сердце ударило громче. Эйра смотрела, как маргот превращается в ошмётки на острых зубах.

С ужасом…

И пониманием.

Нога сама потянулась шагнуть вперёд. Скара бешено сверкнул глазом и обернулся к ней. Но Эйра не испугалась. Её рот растянулся в сочувствующей улыбке.

— Ты хочешь поглотить его, чтобы он навсегда остался с тобою, — тихо сказала схаалитка. Закатный луч лизнул её глаза, и оттого они блеснули такой же рыжиной.

Скара ничего не ответил. Его хвост медленно проскользнул в воздухе и завернулся на конце. Жёсткая копна волос на кисточке безвольно повисла.

Он словно ждал, что она скажет дальше.

— Понимаю, — оборонила Эйра полушёпотом.

И сделала ещё шаг.

Теперь она осознавала со всей ясностью, что так манило Морая в драконах.

Что так манило его в ней.

Не объяснить было этих чувств; но это и не требовалось. Огненные хищники действовали по наитию. Они не оправдывались перед богами и не искали причин пожирающих их эмоциям.

Оказывается, в этом они соприкоснулись куда ближе, чем Эйра могла подумать.

Её обветренные губы разомкнулись и произнесли:

— Так позволь мне присоединиться, Скара.