Эйра вновь не смела и пошевелиться, наблюдая, как Мвенай реет то под ними, то над ними, словно изучая, почему сородич столь медлителен и странен.

— О Великий Схаал, — прошептала Эйра взволнованно. Треплющиеся на ветру волосы загораживали ей вид, но она не смела поднять руку, чтобы придержать их. — Это тоже… самец? Они не подерутся между собой?

— Пф, — усмехнулся Морай, не сводя глаз с их странного спутника. — Драконы обоеполы. И когда они гнездятся, никого к себе не подпускают. Так что определить, кто из них мать, а кто отец, не удаётся почти никогда. Их роли переменчивы, и некоторые свидетельствуют, что им не всегда нужна пара для продолжения потомства…

Однако он смолк, перестав отвлекаться. Скара лениво скользил в потоках ветра, и Мвенай возникал то там, то тут — над ними и сбоку. Морай сосредоточился и стал ловить каждый звук их велеречивой непостижимой беседы.

Красно-зелёный хищник будто заводил разговор. Он первым подавал голос и был громче Скары. Он был болтлив и словно тянул его куда-то, вдохновлёнными трелями и доверительным рокотом что-то объясняя чёрному дракону.

Морай знал сциит — то, что называли драконьим языком — из книг. Человек был бессилен воспроизвести и понять все драконьи звуки, но некоторые понятия и подобия слов учёные мужи заносили в справочники. Морай ломал голову, пытаясь различить в речах Мвеная хоть что-то знакомое.

Однако практики у него было мало: Скара за всю свою жизнь почти не общался при нём с другими драконами. Он рос в одиночестве. Оттого гирра ему была в своём роде куда привычнее. Поэтому маргот быстро плюнул на это.

Его лётный супруг улавливал посыл — и это было главное.

— Скара! — прижавшись к гриве крепче, крикнул он в чёрную шею. — Скара, сородич потерял свой дом! Призови его к нам, Скара, в нашу Долину Смерти — там он будет охотиться на людей, сколько пожелает! Давай!

И он чуть привстал на шипах, словно призывая дракона склониться, полететь вглубь долины. Он доносил свою речь своей мыслью, своим намерением, своим усилием — и Скара транслировал её, урча и рокоча Мвенаю в ответ.

Чёрные крыла наклонились и понесли Скару ближе к родной пещере. Его неожиданный спутник следовал, клекоча и иногда будто цокая языком. Они сделали несколько виражей, снижаясь. И, к восторгу маргота, Мвенай решил рассмотреть предложение — он не стал улетать прочь, куда, видимо, собирался — как иные драконы, что навсегда уходили в скалы ржавых вод. Он опустился в дальнем краю Брезы, среди безлюдных лесистых гор.

А сам Скара с протяжным тяжёлым вздохом сел на пороге своего грота. И сразу же зарычал, так что его шея задребезжала.

Он словно говорил: «А теперь поди прочь, мерзавец».

— Уже уходим, — хмыкнул Морай. Он прижал к себе Эйру и вместе с ней соскользнул по лапе чёрного дракона.

Встав ногами на твёрдую землю, Эйра с трудом удержала равновесие. Ноги не гнулись. И всё казалось до жути странным, слишком материальным. Однако она спешно отшатнулась от драконьих когтей и стала смотреть, как Скара, припадая к земле, уползает внутрь. Словно змея.

Его хриплое и мучительное дыхание говорило красноречивее прочего. Злоба дала всплеск его силам; но, как только эмоции угасли, он едва шевелился. И чешуя, крошась, сыпалась с его боков. Он с таким трудом тащил себя обратно в своё логово, что у Эйры сжималось сердце.

Хотя, если бы не его слабость, она никогда не побывала бы в небе.

Но этому была высокая, непозволительная цена. Эйра прижала руки к груди и с раскаянием смотрела, как хвост ускользает в полумрак драконьего логова.

Маргот же упёр руки в бока. Он улыбался, хоть и не без грусти в просветлевших светлых глазах.

— Ничего, ещё полетает, — с напускной уверенностью сказал он. — Ему просто надо хорошенько разозлиться.

Эйра поджала губы и посмотрела на него с нескрываемым сомнением.

— Маргот… — произнесла она тихо. — Но ведь ради этого вы так унизили его. Вы нарушили законы, которые писались не просто так…

— Да, — ответил Морай без сомнений. — Я вечно что-то нарушаю.

— Он был сердит по праву. И если б я не успела выбежать из пещеры…

Морай усмехнулся и коснулся её подбородка. Здесь, на твёрдой земле, это ощущалось иначе. Здесь неловкость была куда сильнее. Но Эйра нашла в себе силы посмотреть в его гордое лицо.

— Если бы ты не успела, это бы стоило тебе жизни, — признал он. — Но ты успела. И взяла тот шанс, что давал тебе Схаал, чтобы оседлать дракона.

«Ты хорошо запомнил ту ночь», — подумала Эйра и поморгала, скрывая смущение.

Ей надо было что-то сказать. Она приоткрыла губы в поисках нужных слов — благодарности или восхищения — но пальцы маргота, задержавшиеся под её челюстью, надавили вверх и закрыли ей рот.

— Ты вытащила меня из-под земли, — сказал он с беспечностью безумца. — Я поднял тебя в небо.

Она коснулась его руки своими чёрными пальцами и кивнула. Он чуть сжал её ладонь и улыбнулся:

— Иди домой, Эйра, — сказал он. — Я пойду, поговорю с ворчуном. Заберу сумку, которую ты там оставила.

Эйра кивнула и, чувствуя себя, как в тумане, задумчиво побрела вниз по дороге. Через десяток шагов она обернулась. Посмотрела, как спешно маргот вбегает в пещеру, и представила, как он жмётся к горячей чешуе Скары, прося прощения. Игриво. Или искренне.

«Если доа и его дракон должны быть похожи», — подумала Эйра. — «Значит ли это, что где-то в душе этого человека живёт такой же силы самоотдача и любовь, терпение и даже благородство?»

Ноги сами понесли её вниз по дороге, к Лордским Склепам. И чужие мысли отвечали ей в разуме:

«Дерзкая шлюха!»

«Вы посмотрите, куртизанка! На драконе!»

«Да ты даже не корм для него!»

— Идите к чёрту, — усмехнулась Эйра и пошла обратно в Покой — только лопату захватила, столь развесёлая, что даже бегающие вокруг горбатые псы-гьеналы смущали её не больше, чем бабочки-лимонницы.

Мальтара смотрела, как её брат Вранг осторожно приближается к торцевой двери по скрипящим половицам. Смрад от нечистот заполнил весь этот отрезок, и ей давно было тошно приходить сюда. Но она должна была следить за Врангом — она была его тюремщиком.

А Вранг пожелал повидать мать.

Мальтара стояла, скрестив руки на груди, в мужском кафтане с вышитым на груди морским змеем, и скептически наблюдала за действиями брата.

Тот подошёл почти неслышно. Перевёл дыхание. Но как только он занёс руку, чтобы постучать, изнутри вдруг раздался остервенелый визг:

— Пошёл прочь! Прочь!! Прочь!!!

Они оба подпрыгнули от неожиданности. Хотя Мальтара знала, что так и будет, она никак не могла привыкнуть к неожиданным всплескам таких воплей. И без того бледный Вранг стал ещё белее.

«А ведь он больше нас подобен матери», — подумала Мальтара. — «У него тоже враново-седые волосы, как у неё… были».

На что была похожа маргаса Вельвела теперь, Мальтара понятия не имела. Одна и та же горничная приносила ей еду и просовывала тарелку под дверь, а потом забирала её, полупустую. И всё.

— Убирайся! Убирайся! — визжала та изнутри, из-за семи замков, будто озверелая кошка.

— Но мама, это я, Вранг! — воскликнул молодой Тарцеваль удручённо. — Я приехал из Арракиса!

— Вот и убирайся в свою… — и она весьма остроязыко переделала «Арракис» в нечто созвучное с пятой точкой.

Вранг отшатнулся в недоумении. И уставился на сестру. Та лишь пожала плечами.

«Я тебя предупреждала».

Возражать леди-матери он не стал. Он покачал головой, смущённо поправил ворот своего сине-серого упленда и молча поплёлся обратно за Мальтарой. Они пошли в небольшую гостиную второго этажа.

Здесь было редкое для Покоя уютное место. По углам стояли трофейные канделябры, окна прикрывали богатые расшитые шторы. Удобные кресла за сосновым столом располагали к долгой трапезе.

Мальтара сама следила за обустройством этой гостиной. Она долго выверяла, как сочтётся охровый цвет с медной фурнитурой и лично испробовала все эти кресла.