— Желаете осмотреть самолёт, товарищ Дикобразов?

— Было бы недурно, тем более, что скоро я вылетаю на задание, именно на таком самолёте.

— Сначала короткий рассказ: самолёту присвоен индекс Ба-2, этот самолёт первый серийный, а задумана серия из восьмидесяти машин. Это для начала. Как видите, самолёт построен по концепции «летающее крыло». Размах крыла ровно шестьдесят метров, длина от носа до задней кромки восемнадцать метров, высота, не считая шасси и фонаря, пять с половиной метров. Газотурбинные двигатели, мощностью в девять тысяч лошадиных сил, находятся в двух пилонах, расположенных на верхней части крыла. Таким образом, внутренний объём самолёта практически свободен. По необходимости он может быть употреблён для перевозки грузов, бомб, а при небольшом дооборудовании — и пассажиров.

— Вот как? Вы создали универсальную машину?

— В некотором роде, да.

— Простите великодушно, но где у самолёта воздухозаборники? — полюбопытствовал Антон — Я осмотрел самолёт сверху, теперь смотрю снизу, и не вижу, откуда воздух будет доставляться к двигателям.

— О! Это одна из технических изюминок, вложенных в нашего красавца. Воздух засасывается через отверстия диаметром около миллиметра, а отверстия расположены по всей верхней части крыла. Кстати, подобное решение даёт дополнительную подъёмную силу, хотя признаюсь, сверление этих отверстий является весьма нетривиальной задачей. Но мы решили её. И самая большая наша проблема — пыль. Нужно приложить много усилий, чтобы отверстия не забились. Да. Пришлось даже изобретать специальную машину, для мойки самолёта. На что ещё Вы обратили внимание, Антон Петрович?

— Я отметил отсутствие аэродинамических поверхностей.

— Разумеется, потому что их попросту нет. Изгибается часть крыла. Видите ли, в чём дело, Антон Петрович, мне представили новейшие материалы: эластичные ткань и композит, способные сохранять работоспособность от минус семидесяти до плюс девяноста градусов. Разумеется, я применил их в конструкции самолёта, сэкономив при этом почти шесть тонн веса. Кстати о весе. Мы применили для формирования поверхностей уже окрашенный композит, выбрав приятный голубой цвет, с эффектом поглощения бликов. Опознавательные знаки тоже являются частью обшивки. Краской наносятся лишь номера и другие временные обозначения. Только на этом сэкономлено почти двести килограммов веса.

— Невероятно!

— Таких улучшений в этом самолёте сотни, и в результате его сухой вес составляет всего тридцать пять тонн, в то время как взлётный вес, в перегрузочном варианте, составляет почти сто десять тонн. Нормальный полётный вес — от семидесяти до девяноста тонн. Разумеется, большую часть этого веса составляет топливо, зато дальность составляет одиннадцать тысяч километров. Дальность легко увеличить, если дозаправлять самолёт в воздухе. Скажем, самолёт берёт максимум бомбовой нагрузки и летит из Мурманска в Вашингтон, этошесть тысяч семьсот тридцать девять километров. В воздухе самолёт получает дополнительное топливо, чтобы хватило на путь до цели и часть обратного пути, а по дороге домой снова дозаправляется.

— И сколько подарков можно доставить супостату?

— Довольно много. Десять тонн на предельно дальнее расстояние, в условный Вашингтон, а на короткое расстояние — до тринадцати тонн. Пойдёмте, я покажу Вам машину изнутри. Но сначала посмотрите на нижнюю часть самолёта: вы видите прямоугольные крышки бомболюков и круглые люки артиллерийских установок. Башни артустановок выдвигаются и управляются дистанционно, весь экипаж находится в герметичной капсуле, в передней части самолёта. Посмотрите вверх над собой: десять шестиугольных люков закрывают катапультные сиденья, которые спасут членов экипажа в случае опасности. На малой высоте есть возможность катапультироваться вверх, но это на самый крайний случай: перегрузки таковы, что мало кто обходится без травм. Конструкторам катапультных устройств предстоит ещё очень много работы. Но это дело будущего.

У передней стойки шасси была опущена лестница с перилами, по которой поднялись на борт.

— Обратите внимание, Антон Петрович, люк герметизирован, и сразу за ним начинается обитаемое пространство.

Антон с интересом вертел головой, всё было интересно и поучительно. Сразу за лестницей оказался небольшое помещение, с откидными сиденьями и столами. На стенах закреплены какие-то шкафчики.

— Мы поднялись в гондолу управления, то есть, в герметизированную часть самолёта, в которой расположен экипаж. Здесь кают-компания воздушного крейсера. — пояснил Бартини. Когда люк закрыт, тут хорошо, просторно. Можно сидеть на стульях за столом, в шкафчиках печи СВЧ и печи инфракрасного излучения, в которых можно разогреть бортпаёк и покушать. Имеются кофеварка, электрический самовар и машина для приготовления какао. Единственный недостаток, о котором не сказал никто из испытателей, но я его вижу — отсутствие иллюминаторов.

— Установите телевизор. — посоветовал Антон — Хотя не знаю, стоит ли, всё-таки большая стеклянная поверхность.

— Подумаем. — кивнул Бартини.

Из кают-компании лестница вела в потолочный люк, ещё три люка были в стенах.

— Там кабина управления? — догадался Антон.

— Совершенно верно.

Поднялись по лесенке, оказались за спиной пилотов, колдующих над своими пультами. Один из них повернулся:

— Товарищ Генеральный конструктор? Хорошо, что Вы пришли, я хочу показать то, о чём говорил прошлый раз.

— Покажите, Степан Николаевич! — отозвался Бартини подходя.

— Я говорил, что при левом повороте давление в гидравлической системе изменяется непропорционально заявленным характеристикам. Смотрите на приборы, я буду имитировать поворот.

— Товарищ Бартини, у Вас сейчас дела, а я осмотрю самостоятельно. Будут вопросы, спрошу членов экипажа. — подал голос Антон. Всё-таки неприятно быть обузой занятого человека.

— Это было бы отлично. — с облегчением ответил Бартини и повернулся в пилоту.

Кабина управления была двухэтажной: в верхней части, под прозрачным фонарем, сидели первый и второй пилоты, а перед ними ниже сидел штурман-бомбардир в окружении своей аппаратуры. У всех трёх: у пилотов и у штурмана, был прекрасный обзор вперёд, в стороны и назад, правда, у штурмана только при помощи зеркал. Под помостом, на котором размещались пилоты, виднелись блоки электронной аппаратуры, светились лампы, змеилась путаница разноцветных проводов.

— Не моё это: разбираться в древней электронике. — про себя усмехнулся Антон.

— Товарищ пассажир, давайте я вас проведу и всё покажу. — как чёртик из табакерки появился невысокий но очень складно сложенный мужчина в лётном комбинезоне. Из распахнутого ворота виднелась гимнастёрка со старшинской «пилой» — Старшина Мазулин. — представился он.

— Полковник Дикобразов. — отрекомендовался Антон — Покажите, товарищ, мне очень любопытно.

— Здесь и здесь, боевые посты стрелков. — пояснял старшина — У нас четыре башенные артустановки, вот управление и разнесено на правый и левый борт. В случае выхода из строя одного стрелка, управление его установкам переходит другому, а в крайнем случае, управлять огнём может бортинженер со своего пульта.

Перешли в другой отсек, оборудованный пультами управления.

— Здесь рабочее место бортинженера. Кстати, обратите внимание, все переборки и двери выполнены из пулестойкого композита, все отсеки герметичны, а на случай разгерметизации все члены экипажа облачены в скафандры, им останется только надеть и застегнуть шлем.

Антон осмотрел рабочее кресло инженера, прикреплённого к направляющим от пола до потолка.

— А как организовано покидание самолёта?

— Очень просто. Нужно пристегнуться к креслу, перевести положение рубильника в позицию Вверх или Вниз, откинуть крышку аварийной кнопки и нажать на неё. Кресло само выкинет вас высоко вверх, чтобы не попасть в плоскость вращения винтов или вниз. Рекомендуется покидать машину вниз. Если вверх, то уж очень уж велики перегрузки, возможны травмы позвоночника.