— Гр-р-б!!! — последний раз сказал тормозной двигатель и замолк.

— Хр-р-р-ч-ш-ш — сказала обшивка капсулы и осыпалась невесомыми чешуйками. Лицо Антона обдул порыв тёплого ветра, а по плечу хлопнула распрямившаяся ветка калины.

— С благополучным прибытием! — не дождавшись дежурной фразы автопилота спасательной капсулы, сам себя поздравил Антон. — А может, эта посадка не слишком благополучна? — озаботился он и оглянулся.

Вокруг было совсем неплохо: судя по растениям: примерно конец июля — начало августа. В радиусе трёх километров ни одного человека, зато лесной живности хватает, впрочем, не слишком много: в сотне метров справа, в выворотне сосновых корней отдыхает выводок зайцев с зайчихой, а на соседнем дубе белка и два бельчонка. Дальше, у ручья в овраге устроилась кабанья семья, и совсем неожиданно, не проявляя ни капли агрессии, в полусотне метров от них стоят и, наверное, лакают воду волчица и её щенок-сеголеток. Впрочем, всё понятно: лето сытая пора.

А на грани локации виднелось что-то металлическое, причём металла там было не менее полтонны. Любопытно… Что бы это могло быть?

Пожалуй, стоит идти туда: там, где много металла, должны быть и люди. Но может статься, что там стоит какой-нибудь памятник. В старину любили сооружать металлические памятники, ныне заброшенные и позабытые.

Антон нимало не беспокоился: ну нет вокруг людей, ну эфир пустой, и никто не вызывает его на аварийных волнах… Ерунда! Зато у Антона есть краткие секунды единения с дикой природой Земли. На этой предельно урбанизированной планете слишком мало нетронутой природы. А когда Антон понадобится, его моментально найдут. Не впервой.

И правда, лес, по которому шел Антон, был довольно молод, не старше сорока-пятидесяти лет, а до того здесь по всей видимости был такой же лес, но его вырубили. Минут через двадцать появилась дорога для наземного колёсного транспорта, идти стало легче, чем по мягкой подстилке с черничной порослью. Вскоре дорога нырнула в неглубокий широкий овраг, за ним открылась луговина, на дальнем краю которой, почти уткнувшись трёхлопастным винтом в деревья, стоял старинный самолёт. Да, самый настоящий самолёт, не квадрик и не флаер стилизованный под старину, а такой кондовый аэроплан, воняющий бензином и сгоревшим порохом. Антон как-то бывал на сборищах реконструкторов, где постреливали из порохового оружия, да и ему самому доводилось летать на древних винтовых самолётах, правда это была реконструкторская копия штурмовика Эмбраер Супер Тукано, только не с газотурбинным, а с электрическим двигателем, но зато с генератором шума, чтобы «гудел как настоящий». И когда-то в детстве Антон играл в симулятор «Ил-2», совсем такой, какой стоит перед ним, только этот не с двухместной, а с одноместной кабиной.

А ведь пилоту, что сидит в закрытой кабине явно нехорошо: вон как он привалился к стеклу и изо рта капает кровь.

— Да уж, долетался, реконструктор недоделанный! — ругнулся Антон — Небось, и аптечку для пущего реализьму отключил, болван!

Однако нужно помогать человеку, пусть он и безбашенный реконструктор. Антон взобрался на крыло, повозился с дурацкой механической защёлкой, и сдвинул фонарь назад.

Тут его впервые посетили сомнения в реконструкторской природе самолёта: ну кто, в самом деле, будет вручную делать большую машину? А ведь самолёт несет на себе столь явные следы грубой обработки и ручной сборки, что их не увидит лишь только слепой. Взять крыло: сквозь пулевые отверстия было видно, что верхняя часть состоит из какого-то композита, грубо окрашенного сверху зелёной краской, а под ним — склеенное тонкими слоями дерево! А дальше были видны какие-то металлические детали — может крепёж, а может, и нет.

Лётчик был пристёгнут к сиденью, пришлось повозиться с его привязной системой, впрочем, недолго, благо она оказалась простой.

На земле Антон принялся осматривать раненого, хорошо хоть лётный комбинезон, кстати, здорово похожий на комбез самого Антона, расстегивался очень широко. Нижнюю рубашку, к сожалению, пришлось распороть. Раны… В принципе, ничего страшного, две сквозные дырки справа сверху влево вниз. Кажется, задето лёгкое. Ну да, вон фонарь дырявый, правда, дырок там побольше, значит, часть пуль прошла мимо.

Аптечка в нагрудном кармане имеется, даже две: герпетологи, как правило, очень предусмотрительные люди.

Антон сунул в раны горошины микрохирургов, а входные и выходные отверстия заклеил пластырем. В область сердца наклеил пластырь кардиостимулятора, а за ухом стимулятор иммунитета.

— Вроде бы всё. Надо бы поместить тебя в прохладу, дорогой товарищ. Уж не знаю кто ты, но явно не реконструктор.

Опять взобраться на самолёт нетрудно, сверху всё-таки обзор получше. В овраге, куда не доехал при посадке самолёт, виднелся ручей, а к нему довольно удобный спуск.

— Эге-же-ж! Там-то мы и побудем, пока ты в себя не придёшь. — решил Антон.

Прежде чем нести раненого вниз, следовало бы осмотреть вещи и документы пилота: а ну как ситуация станет яснее? В кобуре оказался чёрный пистолет, но Антон даже не стал его вынимать: он не знает, как стрелять из такого оружия, да что там! Он не знает даже как снять пистолет с предохранителя и привести его к бою. В нагрудном кармане нашелся прорезиненный пакет, в котором оказались документы пилота: партбилет Аверина Юрия Виссарионовича, 1912 года рождения, члена ВКП(б) с 1935 года. Удостоверение личности говорило о том, что капитан Аверин является командиром штурмовой эскадрильи, и в должности находится с конца мая 1941 года.

— Ага! Дата, пусть и в первом приближении, проясняется. — удовлетворённо буркнул Антон. В полевой сумке нашлась карта с обозначениями, нанесенными от руки, и бумажка с приказом о нанесении бомбоштурмового удара по полевому нефтехранилищу. И дата: 14 августа 1941 г. А на карте имелся город Гомель.

— Вот с какой флуктуацией столкнулась «Пристень». — вздохнул Антон — Это же меня закинуло на тысячу триста шесть лет назад! Ну почему я не оказался в знакомом времени, а? Я же прекрасно знаю эпоху освоения Кассандры и прилегающих звёздных систем. Да, блин, я даже знаю конструкцию первых прыжковых двигателей, смог бы наладить выращивание биокорпусов летательных машин… Да, там бы я очень пригодился. А что мне делать здесь, в этом времени? Я даже толком не помню, кто с кем воевал, только про русских и немцев. Хорошо хоть то, что нет проблемы выбора правильной стороны: моя сторона с красной звездой и красным знаменем.

Флуктуация, о которой упомянул Антон, встретилась космическому кораблю «Пристень-III» между Венерой и Землёй, примерно на орбите Луны.

Антон вместе с Ричей Лебедевым, орнитологом с Невеликого Ельниково как раз закончил тренировку на скалодроме, и собирались идти в душ, а потом на обед. Именно тогда по громкой связи и прозвучало сообщение:

— Внимание экипажу и пассажирам! Наш корабль приближается к флуктуации неизвестного генеза. Маневр уклонения результатов не дал. Приказываю всем членам экипажа и пассажирам немедленно занять спасательные капсулы и ожидать распоряжений. Активировать спасательные капсулы без прямого приказа или ясно видимой угрозы запрещаю. Повторяю, активировать спасательные капсулы без прямого приказа или ясно видимой угрозы гибели категорически запрещаю.

Сверху на Антона и Ричу упали бублики спасательных капсул, и, развернувшись, превратились в пепельного цвета прозрачные яйца двухметрового роста. А ещё через мгновение Антон увидел, как в воздухе промелькнуло нечто хищно-стремительное, похожее на атакующего дракона. Капсула Ричи, задетая краем смазанного от скорости объекта, покатилась по полу, и Антон, не медля ни мгновения, ударил по ярко-оранжевой кнопке активации.

Было это 12 октября 3247 года. Теперь, если верить своим глазам и прочим органам чувств, а главное, документу в руке — 14 августа 1941 года. Вот так.