— На разминку у станка даю десять минут. Леоновенс, вы всё знаете, напомните своему капитану, что да как, — бросила Марго, задержав взгляд на Ричарде.
— У нас балет или чёртов показательный танец? — недовольно сказал Чехов.
При этом ни один из них не продолжил разговора с Ричардом, будто бы его тут и не было.
— Танец, — Маргарита встала в третью позицию, выпрямилась и изящно соединила руки перед собой, затем расслабилась, — а, если конкретнее, то танго. У меня же стандартный процесс наблюдения за танцорами и обеспечение их безопасности. Без разминки я никого не выпущу на площадку!
— Мадам Лабуле, — обратилась Нина. Слово «танго» мгновенно смыло её гнев и возмущение, она уже готова была отчаянно молить её изменить решение, — мы можем обсудить постановку другого танца?
Та снисходительно улыбнулась.
— Не можем. Я знаю, что вы, Леоновенс, этот танец так и не освоили, но Чехов танцует его превосходно.
— И что? Парный или общий танец всегда оценивают по худшему танцору, вы сами говорили.
— Да, говорила, но вам не стоит волноваться. В первую очередь это занятие по синхронизации, а уже потом подготовка к выступлению. Сегодня я не буду вдаваться в подробности, только хочу, чтобы вы попробовали несколько стандартных поддержек и вообще подвигались под музыку…
— Если Нина не хочет и не умеет танцевать выбранный тобой танец, так может, выберешь другой? — предложил Антон.
— А может, ты перестанешь со мной спорить? — Марго взяла планшет. — Комиссия установила для моей группы этот танец, а подходящей пары танцоров, кроме вас, у меня нет, так что заткнись и работай уже.
Антон и не думал затыкаться, но прежде чем он сказал что-то ещё, Нина коснулась его руки и покачала головой. Он несколько раз порывался продолжить спор, только этот незначительный жест сбил все его мысли, и ему невольно пришлось согласиться, что спорами ничего не решить.
Всё остальное время они действительно занимались тем, чем и должны были с самого начала. Ричард никак не комментировал происходящее, но Нина отчётливо чувствовала его присутствие, отчего постоянно сбивалась, была не собрана и отвлечена, даже идеальные шаги румбы и вальса, за которые её хвалили, сегодня не давались ей, и она видела себя неуклюжей и неповоротливой. Занятие тянулось медленно, так медленно, что Нина начала думать, будто опоздала на зачёт по химии. Слова «Ладно, время вышло», прозвучавшие в тишине зала, стали почти отдушиной, которая, наконец, позволила ускользнуть из этой проклятой до предела напряжённой обстановки, в которой не то, что поддаться музыке, управлять собой получалось плохо. Нина переобулась, схватила свои вещи и собралась было уйти, как её взгляд случайно наткнулся на пиджак мадам Лабуле — его пуговицы и броши на воротничке включали в себя изящную букву «М». Нина не могла перепутать, это было так же невозможно, как забыть собственное имя, потому что сегодня, прямо перед этим занятием, точно такая же буква «М» была на той злосчастной заколке, оставленной кем-то на «Пегасе». Нина поняла, что выглядит очень странно, замерев как истукан у чужой одежды, смутилась и, заправив выпавший локон за ухо, стремительно пошла к выходу.
— Экзамен по химии. Это срочно! — бросила она, пролетая мимо Антона.
— Стой! Куда одна? — окликнул он.
— Нина! — позвал её Ричард, но она даже не обернулась, желая поскорее отсюда сбежать.
Нина вырвалась и вдохнула воздух свободы — именно о свободе она и подумала, оказавшись за дверью, почти с любовью принимая неожиданную и удачную пустоту коридора и ближайшей площадки пассажирских лифтов. Здесь она почувствовала как там, в зале, на самом деле сдерживалась. Хотелось просто запрокинуть голову и прокричаться, чтобы выпустить пар, но делать это прямо в коридоре было бы глупо и неосмотрительно. Нина устремилась к лифтам, мысленно отмахиваясь от ускользающих звуков танцевального зала, где Марго попросила Ричарда задержаться, а Антон, попрощавшись с ними, хлопнул дверью. Он догнал Нину мгновение спустя и протиснулся за ней в закрывающуюся кабину лифта.
— Подожди, ты не должна ходить одна, помнишь? И прости.
Нина зло зыркнула на него и, отвернувшись, вцепилась в перила. Ещё в коридоре ей казалось, что удастся переждать до вечера, когда она сможет остаться одна, но пришёл он и всё испортил. Нина очень давно так ни на кого не злилась.
— Нин, — Антон коснулся её плеча.
Она резко обернулась и толкнула его к стене, замахнулась, собираясь ударить по лицу, но в последний момент изменила траекторию руки и стукнула в грудь, кулаком, не как боец, а как обиженная женщина.
— Сколько можно мне врать? — на каждом слове она опускала кулаки ему на грудь. — Чего ещё ты не сказал мне?
Антон стоял оцепеневший, а на последнем её слове вдруг обнял её и прижал к себе.
— Прости, — она попыталась вырваться, но он сжал её крепче и с каким-то, ещё незнакомым ему уровнем нежности, ощутил, как она уткнулась носом в его одежду и всхлипнула. — Я долго был один и не привык делиться. Я забыл тебе сказать…
Нина всхлипнула ещё раз, выбралась из его объятий и снова отошла к перилам, остро ощущая, что ей совсем не хотелось его отталкивать. Может быть, потому что он обнял её не как мужчина, а как старший брат, как очень близкий и любящий её человек? Она не знала, и не хотела думать об этом, но не могла не признать, что объятие её успокоило.
— В следующий раз хотя бы какую-то информацию о таких вещах сообщай, — она, наконец, взяла себя в руки. Выброс эмоций случился, оставалось избавиться от последствий и не допустить апатии, обычно приходившей за этим. Нина выдохнула и покачала головой, — мадам Лабуле точно решила меня извести. У меня за всю жизнь не получится танго, серьёзно.
Антон улыбнулся.
— Не переживай, некоторые вещи даются с трудом, но я постараюсь тебе помочь. На самом деле нет ничего проще, чем научить тебя танцевать танго… гораздо сложнее решить, как починить Мари, не вмешивая официальную техническую службу.
— Почему нет? — Нина должна была бы разозлиться, что он перевёл её проблему на их общую, хотя и без сомнения более важную, но не нашла в себе сил отказать вспыхнувшему любопытству. — Почему официальная техническая служба не подходит?
— Потому что у меня есть основания полагать, что это может только навредить кораблю. Не хотят ли нас намеренно задержать здесь для какой-то конкретной цели?
Перед внутренним взором Нины в этот момент появилась буква «М» на заколке, а затем на одежде Маргариты Лабуле.
— Я думаю, кое-что могу сказать об этом.
— О чём? — не понял Антон.
— О человеке, который с этим связан. Я… — она опустила взгляд в пол, потому что собиралась обвинить не только своего учителя, но и бывшего друга Антона.
— Так-так, интересно, — улыбнулся он, — у тебя есть какие-то факты, о которых я пока не знаю?
— Да, — Нина посмотрела на счётчик этажей, раздумывая как начать. Её мысли крутились вокруг буквы «М», «Пегаса» и его поломки. Она представила МАРИ, затем бортовые системы, затем провода, а потом вспомнила маленький компьютер её подруги, который видели всего несколько человек. Нина просчитала, сколько времени осталось до нужного этажа и сделала сложный выбор. О подозреваемых они могли поговорить позже, да и кабина лифта была не самым безопасным местом, а вот о починке МАРИ говорить было самое время, — скажу потом. Лучше послушай, у меня возникла идея насчёт Мари.
— Генерируешь идеи, как компьютер. Сколько у тебя информации?
— Не так много, как тебе кажется, — сказала Нина, — я знаю, как починить Мари без вмешательства техников «Авроры».
Антон усмехнулся с очевидным недоверием.
— Правда? Значит, ты знаешь мастера, который согласится работать с таким уровнем сложности в тайне от командования? — высказал Чехов самое бредовое из своих предположений.
— Представь себе, да. Моя подруга лучший программист нашего поколения, но она не любит распространяться об этом, так что я поговорю с ней сегодня после зачёта.
