Пскове и в других городах беспошлинно, и с того же года по просьбе города Любека царь Борис Федорович Годунов дозволил любчанам торговлю со всей Россией через Ивангород, Псков и Новгород. С тех пор любские купцы начали приплывать прямо к ингерманландским берегам, а с 1603 года заняли во Пскове старый свой гостиный двор на Завеличье со всеми прежними правами и вольностями и с дозволением отправлять им даже свое богослужение в дворцовой церкви. Но воспоследовавшие вскоре за тем в российском правлении перевороты и замешательства заставили и их удалиться.

Известно, какие сильные во всей России потрясения произвело появление Дмитрия Самозванца, который по брачной записи жене своей Марине уступил даже в приданое Новгородское и Псковское княжества со всеми городами, крепостями и жителями, предоставив ей в случае неимения детей управлять и распоряжаться через своих наместников, дарить, продавать и покупать поместья независимо от царя, заводить здесь католические монастыри и школы, определять католических епископов и прочее духовенство и обратить народ в римскую веру. К счастью, низвержение сего тирана отвратило сию язву от Новгорода и Пскова. Но появление иных многих после него самозванцев повергло псковичей в другое несчастье. Один из сих самозванцев, именуемый в летописях Тушинским, разослал из Болхова по городам своих поверенных для соблазнения народа и для убеждения к присяге ему. Таковых поверенных двое: один стрелецкий голова, а другой сотник, со псковскими и пригородскими стрельцами, они принесли также и во

Псков увещательную грамоту. Эти пришельцы расхвалили народу самозванцеву мудрость и милосердие и поколебали во псковичах верность к царю Василию Ивановичу, тем паче что народ тогда терпел со всех сторон притеснения и грабежи от своих правителей и бояр. Но псковские начальники посадили в тюрьму обоих этих присланных, голову и сотника с некоторыми другими, а стрельцов развели по пригородам и за Мирожу, в слободу. К тому же осенью 1607 года царь Василий Иванович прислал во псковские темницы более 800 изменников, пойманных в северских городах. В декабре от самозванца было отпущено и еще несколько псковских и пригородских стрельцов, которые разошлись по своим пригородам: в Себеж, Опочку, Красный, Остров и Изборск и распространили возмущение. К ним пристали многие боярские дети со своими холопами и начали пригорожан и волостян приводить к присяге самозванцу. Псковский наместник Петр Шереметев, услышав об этом и собрав ратных людей и своих дворовых с архиерейскими и монастырскими крестьянами, послал было на изменников сына своего Бориса воеводой, но этот отряд едва ушел от них обратно во Псков. С другой стороны, новгородцы, узнав об измене во псковских областях, прислали уговаривать псковичей, чтобы они с ними соединились на изменников, извещая притом, что они скоро призовут шведов на помощь. Но это самое обещание призыва шведов устрашило псковичей так, что они вовсе отказались от этой помощи и от союза с новгородцами, а наместник Шереметев с воеводами и боярами псковскими, понадеясь больше воспользоваться замешательством российского престола, нежели защитой оного, разобрали себе в поместья лучшие дворцовые села. В то же время воевода Федор Плещеев с пригорожанами псковскими, собравшись толпой из Ржева, начали приводить псковские области к присяге самозванцу, собирая повсюду корм себе. Волостные крестьяне обратились с просьбой о защите к Шереметеву, но он сам позволил им присягать и давать корм и подводы. Вслед за этим изменившие также изборяне, собравшись, пришли на Псков и даже огнестрельным оружием сразились со псковичами, предводительствуемыми воеводой Петром Бурцевым, на Ригиной горе, однако ж были псковичами разбиты. В помощь изборянам уже после боя подошли еще с Выбута от Плещеева бунтовщики, коих силе не могли уже псковичи противиться и ушли в город. Тогда наместник Шереметев и псковский воевода Иван Грамотин, предвидя, что и им от бунтовщиков не спастись, дабы отвлечь их от Пскова, послали отряд своих войск вниз по реке Великой, в займища, и на Кусву грабить селения; сами же из Пскова вылазками хватали крестьян и мучили пытками, как изменников, не памятуя того, что сам наместник им присягать позволил. Сверх того, многих и из граждан начал он заключать в темницы, а стрельцов хотел всех казнить; прочим же угрожал пришествием новгородцев и шведов. Все это еще больше только возмущало народ, который и слышать не хотел о впущении шведов во Псков, а за призвание их негодовал и на самого царя Василия Ивановича Шуйского. Посему, когда вскоре затем от него присланы были на защиту Пскова и Ивангорода донские казаки, то лучшие во Пскове люди, отвращаясь от них, осмехали, ничем не содействовали им и даже на городовые советы с ними сами не ходили, но давали волю народу, стрельцам и тем казакам. Между тем неизвестно с чего, а вероятно умыслом и обманом Плещеева, 1 сентября 1608 года пронесся слух, что шведы уже на устье реки Великой и просятся во Псков, а стрельцы с Плещеевым приступили уже к городу. Тогда народ разделился на разные мнения. Духовенство и некоторые граждане хотели быть в осаде и отбиваться от самих стрельцов, но прочие не соглашались. Весть о шведах оказалась несправедливой, а вместо них народ тем же вечером отворил Великие ворота Плещееву со стрельцами; иные же вышли к ним еще за город, к Алексеевской церкви, дали присягу самозванцу. На другой день, 2 сентября, Плещеев с боярскими детьми всех пригородов открыто во Пскове сам дали присягу самозванцу и выпустили из тюрем более 400 северских боярских детей и разночинцев, присланных во Псков царем Шуйским, и с ними пошли под Москву к самозванцу, а наперед послали с одним воеводой к нему донесение о покорности. После этого вошли во Псков донские казаки, бывшие в Ивангороде, а в то же время и из Новгорода – посыльные бояре и казаки. Те и другие, услышав, что псковичи уже присягнули самозванцу, сами разделились на разные стороны, и за 15 верст от Пскова, в Кляпах, подравшись, половина пошла во Псков, а другая возвратилась в Новгород. Вскоре затем самозванец прислал сюда своих воевод, которые много собрали денег и набрали рекрут почти поголовно, тем удобнее, что Псков весь в том году выгорел и чернь не имела почти пристанища, а многие дети боярские выехали в Новгород. Пока все это происходило во Пскове, бывший в Новгороде наместник Михайло Васильевич Скопин-Шуйский, сродник царя, по его же повелению 28 февраля 1609 года заключил союз со Швецией и выпросил 5000 вспомогательного шведского войска, которое 30 марта и пришло в Новгород под предводительством генерала Иакова Понтуса де ла Гарди. С этим войском новгородцы и ушедшие к ним псковичи и казаки, соединившись под предводительством Скопина-Шуйского и де ла Гарди, пришли под Псков, подступили сперва за Мирожей, под слободу стрельцов, но, не одолев их, выжгли Завеличье с церквами и отогнали много скота. Граждане же в городе заперлись от них. Духовенство и многие дети боярские в это время усиленно старались уговорить псковичей к соединению с новгородцами, но ратные люди, стрельцы, казаки, чернь и поселяне стояли твердо в своей присяге самозванцу и для стрельцов отнимали даже у бояр коней, а жен тех бояр, которые отъехали к новгородцам, засадили под стражу, описали имение их и не выпускали их, а коней отдали боярам, как увидели уже, что новгородцы отступили. Потому что новгородский наместник князь Михайло Васильевич Скопин-Шуйский, оставив их пока в покое, пошел со своим и шведским войсками очищать от поляков и литвы другие города, начавши со Старой Руссы, до Торопца, Торжка, Твери и Колязина – везде побивал врагов и пришел в Москву; а оттуда вышел и продолжил опять свои поиски, но в этом походе сам скончался. Смерть его предводителя и раздоры самих шведов остановили дальнейший успех всего войска их, а генерал Понтус де ла Гарди пошел опять ко Пскову тихим образом. Псковичи вовсе не знали о движении сем и 28 мая, когда встречали они за городом Печерскую икону Божией Матери, разъезжие псковские казаки наехали на шведов и новгородцев уже верст за десять только до города. Но не в силах будучи остановить их, отстреливались только от них и удалялись ко Пскову. Достигши города, они сделали по ним выстрел из пушек со стен и с Великих ворот, и по этому только грому псковичи узнали о внезапном нашествии шведов. Ибо хотя казацкий атаман и давал о том заранее известие во Псков, но духовенство, старшие чиновники и боярские дети, желая впустить новгородцев, утаили оное и вестника посадили в темницу, а новгородцы, со шведами отошедшие, стали пока на Любятове, куда выбежали к ним и некоторые духовные, и граждане. Из них, однако же, некоторых самозванцовы воеводы, поймав, жестокими пытками мучили как их, так и оговоренных ими бояр, священников и других людей. Между тем многие были за городом кровопролитные сшибки с новгородцами и шведами, а от них псковским волостям и пригородам – разорение. В то же время шведы заняли города Ямбург и Копорье, куда псковичи по прошению тамошних граждан отправили также три станицы казаков, которые там два года сражались с ними. Все это время сами псковские граждане, разделясь на разные мнения, были в сильном волнении, а приверженцы самозванцевы и стрельцы беспрестанно мучили противников своих и многих заключали в темницы. 18 августа повели они казнить одного гражданина, Алексея Хозина. Увидев это, народ, сам бывший прежде на их стороне, взволновался и выгнал стрельцов из города в слободу их, за Мирожу, а посаженных в темницах всех выпустил. Потом семь человек сообщников стрелецких и многих из черни единомышленников их побили каменьями, других пытали, иных били кнутами по торгам, десяти человекам головы отсекли, и нескольких засадили в темницу. От этого многие виновные и невиновные разбежались по пригородам и селам. Следующим 1 октября 1610 года пришел еще из Новгорода с русскими и шведскими войсками князь Иван Мещерский. Но они уже на Псков не нападали, а, стоя в поле на Песках, вели только со псковичами переговоры, в которых духовенство и знатнейшие граждане сильно наклоняли всех к соединению с новгородцами, но безуспешно. После этого новгородцы отошли. Благомысленные, по крайней мере, успели уговорить сограждан, чтобы смутьянов-казаков отпустить из Пскова, а в город не впускать и стрельцов, которые укрепили уже острогом слободу свою за Мирожей. В конце февраля пришло во Псков известие, что самозванец Тушинский разбит. Духовенство, бояре и купцы, обрадовавшись, заперли город, вооружились, чем кто мог, выехали на площадь, зазвонили в Кремле во все соборные колокола, отправили молебствие за царя Василия Ивановича Шуйского и, друг друга поздравляя, готовились учинить ему присягу и идти побить всех стрельцов. Но мятежная часть черни бросилась на Запсковье, зазвонила в колокола у Космодамианской церкви, куда тотчас собралось множество людей. Бояре в то время велели было стрелять с Покровской башни от Подонища по Стрелецкой слободе за Мирожей, однако же, увидев, что и полонищане не допустили туда посланных и с башни согнали, обратились на народ в Запсковье; а запсковляне выставили полковую пушку, направили ее на Званице по Рыбницким воротам, бывшим на Пскове-реке, к площади, сбили замок у Взвозских ворот от реки Великой и послали в слободу к стрельцам звать их на помощь в Запсковье. Бояре, узнав об этом, всячески старались мятежников уговорить, чтобы стрельцов не принимать в город, и соглашались сами с новгородцами не соединяться, а жить между собой по-старому и зла никому не делать. Но запсковляне твердили, «что стрельцы нам не изменники; почто вы их в город не пущаете?» Между тем пять человек стрельцов, посланных из-за Мирожской слободы для разведывания, появились уже в Завеличье. Выехавшие против них во Власьевские ворота конные дети боярские убили одного стрельца конного, а остальные побежали ко Взвозским воротам. Тогда бояре послали свою дружину на Полонище смотреть, чтобы стрельцов не впустили в город, но полонищане посланных отбили и стрельцов впустили. Из-за этого воевода с детьми боярскими и владычными и весьма многие другие граждане, человек триста, убоявшись возмущения, выехали во Власьевские ворота на Великую реку, и побежали иные по берегу к Снетной горе, иные – в Новгород, иные – в Печоры, а многие по домам до времени укрылись. Народ описал имение только тех, кто уехал в Новгород, а прочих оставил в покое. В следующую весну возвратились под Псков с новгородцами и шведами псковичи, ушедшие к ним туда, и сделали многие разорения псковским волостям, набегая из Порхова на деревни, уводя в плен крестьян, отгоняя скот, потравляя нивы и пожни и побивая выезжих стрельцов и казаков; а по реке Нарве шведы обложили тесной осадой Ивангород, где также много было псковичей, и томили их голодом. Граждане просили помощи у Пскова, но не получили по причине собственного притеснения от неприятеля; а Ямбург и Копорье совершенно уже были заняты шведами. В сей крайности псковичи вынуждены были звать на помощь Пскову, Ивангороду и другим северным городам литовских воевод – Александра Лисовского и Андрея Просовецкого, пришедших тогда к Великим Лукам с корпусом войск, которые, по этому приглашению прибыв во Псков, ходили под Ивангород и Ямбург и шведов отогнали.