Итого 152 039 душ, 106 427 рублей 59 копеек.

Сколько при гарнизоне артиллерийских штаб-, обери унтер-офицеров, рядовых, и неслужащих, и мастеровых, пушек, мортир и гаубиц (во Пскове):

XXVII. Таблица о числе жителей Псковской губернии обоего пола по всем сословиям за 1830 год

«Украшашеся всякими добродетелями, тщащися добре угодити новопознанному Богу, Создателю и Просветителю своему. Воспомянув же о видении оном, еже виде при реце Псков, посла тамо злата и сребра много на создание церкви Троице Святой и повелел при ней людям населятися; и не в долгом времени бысть град велик Псков от реки Псковы нарицаемый, и прославляшеся в нем имя Пресвятой Троицы»[54].

Поскольку же крещение великой княгини Ольги по летописи преподобного Нестора полагается в 955 году, а по запискам современника ее, Константинопольского императора Константина Багрянородного (по сличению означенного у него индикта 4 с вруцелетием[55]), – в 946 либо 957 году, то прибытие ее во Псков и пророчество можно полагать спустя некоторое время после которого-нибудь из упомянутых годов. Местом, где видела она три луча в небе, почитается то самое, на котором поныне стоит так называемая Ольгина часовня с колодцем – на левом берегу реки Великой, против Псковской крепости; а дубовый крест ее, там водруженный, сохранялся в кафедральном Троицком соборе, но в 1509 году вместе с церковью сгорел, как свидетельствует надпись на яблоке под находящимся доныне в соборе крестом, устроенным той же мерой и тем же образом в 1623 году. В статейных списках о договоре русских послов со шведскими 1585 года назначается Ольгин крест на Нарве у Николы урочищем[56] того договора, а в летописях еще упоминается Ольгина гора близ Пскова[57].

Впрочем, положенные благоверной Ольгой сии начатки христианской веры относить должно преимущественно, может быть, к одному только новооснованному городу Пскову, а просвещение всей Псковской области принадлежит уже внуку Ольги, великому князю Владимиру Святославичу, крестившемуся с детьми, боярами и киевским народом в 988 году и вскоре потом крестившему народ новгородский и других областей. Этот великий князь потом, разделив Россию всю на удельные княжения детям своим, в числе которых Псковское княжество дано было сыну или племяннику его Судиславу, по сказанию «Степенной книги», заповедал всем им «с совета епископов своих поганыя на веру обращати и требища идольския разоряти и всяко нечестие изтребляти и церкви Божия воздвигати». А «Синопсис Киевский» прибавляет, что он «посла с ними и священники, заповедая им, аки отец сыном своим, да всяк от них в своем княжении тщится веры христианския учити и люди крестити во имя Отца и Сына и Святого Духа; Закон же Господень и благочестие невреждено и непорочно хранити, а скверныя кумиры и капища их бесовския разоряти и до основания искореняти; всякия же сатанинския действия яко древнюю злобу в новой благодати истребляти и игралищная законопреступная сонмища испраздняти и отнюдь отметати».

В 992 году Киевский митрополит Леонтий разделил всю Россию сначала на четыре, потом на шесть епархий, а потому из 12 удельных княжений, учрежденных Владимиром, в каждую епархию досталось по два княжества, и между ними Новгородское и Псковское, одному епископу. Эти епископы довершили крещение всей Российской державы, и, как гласит остаток так называемой Иоакимовой летописи, у Татищева в истории помещенный, «объезжая по земли с вельможи и вои Владимировыми, учаху люд и крещяху всюду стами и тысящами, колико где прилучися, аще людие невернии вельми о том скорбяху и роптаху, но отрицатися воев ради не смеяху».

Судя по примерам долго еще и после введения христианства в Новгородской и других славяно-русских областях скрывавшихся идолопоклонческих суеверий, можно заключить, что и во Псковской области простой народ, особенно по волостям, не сразу отвращен был от них. Из одного послания Памфила, игумена Псковского Елизарьева монастыря, написанного в 1505 году великокняжескому псковскому наместнику князю Дмитрию Владимировичу Ростовскому, видно, что и тогда даже упрекал он его и всех псковских начальников за разрешение народу производить 24 июня и в другие дни бесчинные некоторые празднества, оставшиеся от язычества во Псковской области. Макарий, архиепископ Новгородский и Псковский, узнав также, что в принадлежавшей Новгородской и Псковской областям приморской чуди, обращенной уже в христианство, многие языческие обряды оставались еще в народе, посылал к тем монастырским настоятелям и всему духовенству окружную грамоту в 1534 году с уведомлением, чтобы прекращать эти суеверия, разоряя, сжигая и истребляя их языческие мольбища. Такую же уведомительную грамоту посылал к ним в 1548 году и преемник Макария Новгородский архиепископ Феодосий, о чем ниже подробнее сказано будет. Но, с другой стороны, летописи и эти самые грамоты доказывают, что псковские князья и духовенство с первых времен своего христианства старались не только в своем народе, но и в соседних язычниках распространить христианскую веру и, по крайней мере, основать у них многие церкви и монастыри. Великий князь Ярослав Владимирович, в 1030 году построивший у эстляндской чуди на реке Амовже, или Ембахе, город Юрьев, нынешний Дерпт, тогда же создал там и церкви во имя Святого Николая и Святого великомученика Георгия, а последнюю в 1234 году великолепно вновь перестроил князь Святослав Всеволодович. Ф. Гадебуш в своей истории города сего из лифляндских летописей пишет, что в 1209 году Новгородский и Псковский князь Мстислав, ходивший с войском в Унганнию под город Медвежья Голова (Одемпе) и после восьмидневной осады отнятием у города воды и съестных припасов принудивший их к сдаче, помирился на том условии, чтобы сверх платы дани в 400 марок некоторые из граждан приняли святое крещение по обряду греческой церкви, и обещал им прислать своих священников для распространения между ними веры христианской. Но по отшествии предупредили это его намерение прибывшие из Риги католические монахи, которые обратили их в свое исповедание, хотя и не искренне. Ибо в 1211 году когда российские войска опять пришли в Эстляндию, то саккалане и унганнийцы, соединившись под предводительством Лембита Саккальского, убили и католического священника, присланного в Феллин из Риги епископом Дитрихом для проповеди Евангелия. Впрочем, россияне имели терпимости к языческой вере лифляндцев и эстляндцев даже больше, нежели северные католики, и наиболее шведы, мечом распространявшие у них христианство. Русские князья долго довольствовались одним только повиновением своих соседей, и одна только юрьевская и окружная их чудь со времен еще великого князя Ярослава Владимировича платила дань Псковскому Троицкому собору, сверх великокняжеской. Даже когда Юрьевым завладели уже в 1223 году лифляндские рыцари, то, по сказанию Т. Гиерна – лифляндского летописца, область эта все еще продолжала ежегодно присылать собору мед и воск. И. Гельмс также пишет, что, по уверению гаусских крестьян, они ежегодно доставляли во Псков пять пудов меду. В самом Юрьеве оставалась и после того при купеческой русской слободе греко-российская церковь, a псковские и после великие князья московские, принявшие под свое покровительство Псков, при всех договорах с лифляндцами и, наконец, со Стефаном Баторием, королем польским, уступая ему Юрьев, ни за что не соглашались отступиться от вышеупомянутой древней дани. Жившие не только в Юрьеве, но и в Нарве и в других лифляндских и эстляндских городах новгородские купцы всегда также пользовались правом иметь там и русские церкви. А Псковский бывший князь Ярослав Владимирович, оставив Псков, перешедший к лифляндцам, по сказанию Г. Арндта, в завещании своем от 1245 года на содержание юрьевской церкви отказал половину своего наследства. Лифляндские историки думают, что сей вклад относился к юрьевскому католическому костелу, потому что якобы Ярослав обратился в католическое исповедание. Но наши летописи не говорят этого, и нет нужды предполагать это, когда существовала там и русская церковь, которой от католиков не было утеснения. Один только пример упоминается в ПсковоПечерской летописи, что юрьевские католики в 1472 году 8 января русского священника с 72 христианами утопили в реке Амовже за споры с ними о вере. Но и тогда тела некоторых из них русские православные беспрепятственно погребли в Юрьеве же близ своей церкви. А когда в