Но тем не кончились бедствия Пскова. 8 июля подходили к нему из Порхова шведы с татарами; 22 того же месяца приходили они опять с Никитой Вышеславцевым и с детьми боярскими; 3 июля, идучи ко Гдову, в третий раз шли они мимо Пскова и 20 человек убили, а иных в полон поймали. С другой стороны, Лисовский, переходя по псковским пригородам и волостям, множество делал разорений, отчего и хлеб сделался очень дорог, а бывший тогда во Пскове воевода Никита Дмитриевич Вельяминов под видом поисков неприятеля, но в самом деле для корысти своей, рассылая ратных людей по дорогам, откуда хлеб подвозили, затруднял только подвоз его и тем возвышал дороговизну. Ивангород от тесной осады шведов был в такой крайности по недостатку хлеба, что граждане ели уже всякие кожи и, сколько ни просили помощи у Пскова и у Москвы, но, не получив, принуждены были сдаться, так же как и ямбургцы, и копорцы. Все эти города, хотя и были новгородскими, но оберегались несколько лет псковичами в смутные времена. Оттуда шведы с русскими войсками опять приходили под Псков и стояли за Великой рекой; а после их Лисовский, подойдя весной, стоял также целую неделю. Наконец, себежские казаки и опоческие разные люди, собравшись во множестве, напали на него в Заволочье, разбили совершенно, много литвы побили, взяли их обоз, сожгли город и, поймав русских боярских детей, сообщников их, прислали во Псков, а в наступавшую осень 1613 года пришла весть, что и Москва 20 октября очищена от литовцев. Но шведы все еще держались в Новгороде и других северных городах. Генерал де ла Гарди правительствовал уже там от имени шведского принца, избранного новгородцами и призванного на Новгородское княжение, а ко Пскову питал непримиримую вражду и в ту же осень послал под Печоры отряд своих войск, которые там 28 октября побили в овраге многих стрельцов московских и детей боярских и много зла посаду причинили. Но весной шведы заняли опять Гдов.

Пока все это происходило на севере, освобожденная от Литвы Москва думала уже об избрании на всероссийский престол царя и 21 февраля избрала боярского сына – Михаила Федоровича Романова, который того же 1613 года 13 июня, на Вознесение Господне, и венчан был на царство. Этим была ободрена вся Россия при своих бедствиях, а шведский принц обманулся в своем чаянии быть не только новгородским князем, но и царем российским, и не захотел уже ехать в Новгород. Генерал де ла Гарди, не чая также никакого вознаграждения от новгородцев, начал с тех пор поступать и с ними как открытый неприятель; и хотя царь послал было в 1614 году корпус войск для изгнания шведов из новгородских областей, но войска эти только успели очистить Старую Руссу, а под Бронницами были разбиты ими, после чего все по-прежнему осталось во власти неприятельской. Тихвинцы сами собой решили вооружиться и побили бывший у них шведский отряд, но после выдержали весьма тесную осаду от шведов, совокупившихся уже с литовцами. А из псковичей один торговый человек, Федор Федулов, летом того же года, собрав охотных ратных людей, внезапно напал на Гдов и отнял его у шведов, которые опять, собравшись до 700 человек с одним князьком своим, подступили было к городу, но подошедшие из Пскова свежие войска разбили их и пушки отняли. В другой уже раз шведский генерал Эвергард Горн, с сильнейшим отрядом и артиллерией подступив под Гдов, едва не весь город разрушил и, взяв, жителей выпустил. Незадолго перед тем, весной, и литовский воевода Лисовский приходил опять ко Пскову, но уже не для войны, а для переговоров со псковичами о мире, и заключил оный на том, чтобы между ними и Литвой границей почитать Полотск и ратным людям границы не переходить. Итак, одни только шведы оставались для новгородцев и псковичей неприятелями. А хотя и начаты были также с ними переговоры о мире, но крайне затруднительные. Между тем псковский наместник князь Иван Хованский за согласие свое с самозванцем в 1615 году был сменен и отозван в Москву, а за ним было выведено туда же 300 семей псковичей, признанных в том же виновными. На место его мая 28 прибыл наместником Василий Петрович Морозов с двумя воеводами – Федором Леонтьевичем Бутурлиным и князем Афанасием Федоровичем Гагариным, но без вспомогательного войска.

В 1615 году 28 июня числа 300 человек отборных шведов из Гдова подъехали тайно для разведки ко Пскову и отогнали было псковские стада. Псковичи, однако, нагнав их, побили и 40 человек живых взяли. Но 30 июля в воскресенье рано на рассвете из-за озера явился неожиданно шведский Король Густав Адольф с 16 000 своих войск и украинских черкас[41] и занял Снетогорский монастырь, коего монахи успели только при самом приближении его дать весть Пскову, а сами вывезти туда же иконы, книги и ризницу. Расположившись там главной квартирой, король имел намерение взятием города сего заставить царя Михаила Федоровича заключить с ним выгоднейший для себя мир и получить вознаграждение. Псковичи, узнав о сем нашествии, в тот же день вышли против шведов и за городом дали жаркое сражение, в котором из пищали был прострелен в голову шведский генерал Эвергард Горн. После сего заперлись они в городе, а шведы разоряли пока окрестности, забирали многих в плен и приготовлялись к осаде. Сперва хотели они взять город обманом и в одну ночь подослали свой отряд, который, подойдя к Взвозским воротам, обманул стражу, назвавшись русскими, бегущими от неприятеля, и в то же время, прибив к упомянутым воротам начиненную порохом петарду, зажег ее, а вслед затем выломал их. В пролом сей устремились несколько человек по городу и добежали уже до улицы Званицы. Но стражи сделали тревогу, и стекшиеся граждане тотчас выгнали вбежавших неприятелей. После сей неудачи король начал открытый приступ и 15 августа, приблизившись к Варлаамским воротам, под самыми стенами отправил по своему обряду богомоление с музыкой, начал копать рвы вдоль и поперек поля, ограждая их плетнями, надолбами, железными цепями, дворами и башнями – устроил числом до десяти, провел многие подкопы и навел два моста через Великую реку. Все это приготовив, на третий день открыл он от Варлаамовских ворот, а из Завеличья, от Ивановского монастыря и от Ильинской церкви, с трех сторон вдоль и поперек стены и на Варлаамовский угол стрельбу из 15 пушек и, продолжая ее с рассвета до вечера, сбил наугольную башню до половины, а стену – до земли. Сверх того бросил он в город 700 бомб и бесчисленное множество каленых ядер. Такую стрельбу продолжал он еще и в следующие дни, но ничего не успел. Особенно старался он разбить ядрами Варлаамскую церковь, из главы которой, казалось, войску его сильная была и на них стрельба, многих в полках их храбрейших побившая. Граждане, со своей стороны, ежедневно также вылазками беспокоили их, а силившихся взойти на стены сталкивали копьями. Наконец, 9 октября шведы сделали самый сильнейший приступ от Варлаамской церкви, продолжая стрельбу из Завеличья – от Ильинской и Иоанно-Предтеченской церкви, и по Великой реке с плотов против нижней решетки Псковы-реки, а в проломы стреляли ядрами на цепях, дабы не выпускать за стены граждан. Такая осада продолжалась от восхождения солнца до самого позднего вечера. Граждане отбивали их со стен и ручным оружием, и кипящей сваренной с калом водой, и бревнами, и стрельбой, и каменными и другими снарядами. После полудня шведы взошли было уже на стену и, заняв угольную Варлаамовскую башню, затрубили в трубы, ударили в барабаны и пустили уже отряды свои в город, дабы смутить граждан. Но они, немедленно подложив порох в погреб под башню, взорвали всех находившихся в ней и разметали их в реку и по сторонам, а вошедших уже в город выгнали. Потом, пользуясь замешательством неприятеля, сами вышли за стены, погнали его в поле, так что тот не успел увезти с собой и артиллерию свою, до самой ночи. Все это время продолжалось богомоление от духовенства в паперти Варлаамской и в соборной Троицкой церкви, а от иконы Богородицы, принесенной из Завеличья с другими многими в Петропавловскую церковь, по сказанию Псковской летописи, слышан был глас, обещавший защиту городу. Бывшие пленными у шведов и возвратившиеся сказывали, что они видели по полкам шведским грозно разъезжающих и устрашающих неприятеля благоверных князей Гавриила и Тимофея. Были и другие благочестивым людям в городе явления. Напоследок, кроме многих граждан, убитых на вылазках и взятых в плен, вся осада эта для шведов была безуспешна, хотя они сначала и похвалились в три часа, а потом в три дня, взять город. Даже церкви Варлаамовская и Троицкая соборная, на которые они направляли свои выстрелы, остались целы. Между тем, поскольку наступила зима, неприятельские же ратники от недостатка пропитания начали разбегаться и переходили уже к осажденным от голода; притом слух пронесся, что идут из Москвы к городу вспомогательные войска, и король 17 октября снял осаду и через десять дней удалился опять к Нарве – в эстляндские свои области, из которых вышел. Таким образом, псковичи без всякой помощи, сами отразили неприятеля. Ибо, хотя по просьбе их через посыльных в Москву посланы были заблаговременно к ним от царя воеводы с казаками, но они всю осаду простояли в Опочке и пришли уже после отступления шведов. Псковская летопись говорит, что некоторые охочие казаки подмосковные, слыша об осаде Пскова, сами просились туда на помощь, но бояре-де, конечно, боясь их измены, заманили лучших из них в Москву, а остальных разогнали. Всех убитых в эту осаду граждан своих псковичи, собрав тела, с честью погребли у Троицкого собора и записали для поминовения в церковный синодик; а потом приносили во Псков Печерскую икону Божией Матери для всеобщего благодарственного моления.