Ответ на этот вопрос дается в учебниках для начальной школы: к началу эпохи государственности жители Нового Света привыкли вести жизнь, свободную от автократического стиля правления, характерного для тогдашней Европы. Сбросив ярмо английской монархии и не имея собственной родовой аристократии, уверенные в себе, свободолюбивые пуритане (фермеры и торговцы) остановились на форме правления, в основе которой лежали гарантия прав личности и народное представительство. И хотя во всей этой истории нет ни слова неправды, она все же неполна. В частности, в ней отсутствует объяснение, почему американская система правления так и не выродилась в анархию или в диктатуру, как это произошло немедленно после того, как в 1649 г. те же самые пуритане под предводительством Оливера Кромвеля, имевшие с американскими колонистами в основном одни и те же социальные корни, захватили власть в Англии.
Ответ, предложенный великим исследователем американского общества XIX в. Алексисом де Токвилем, был решительно ситуационистского толка. Токвиль утверждал, что суровый по природным условиям и примитивный в социальном отношении мир колонистов в сочетании с отсутствием иных, более ранних государственных институтов вынуждал граждан действовать сообща посредством специально созданных ими самими объединений. Привычка образовывать добровольные объединения и преследовать цели, разделяемые их участниками, обучила их, таким образом, навыкам и приемам самоуправления, составляющим саму суть демократии. Токвиль настаивал на неслучайности того, что:
...наиболее демократичной на данный момент в мире страной является та, в которой люди довели искусство совместного следования общим устремлениям до наивысшего совершенства и применили это новое умение к достижению наибольшего числа целей (Tocqueville, 1835/1969, с. 514).
Эта привычка к «совместному следованию» общим целям имела эффекты, направленные как вовнутрь — на членов объединений, так и вовне — на более широкие политические структуры. Внутренние эффекты Токвиль описывает, прибегнув к следующему наблюдению.
Если некоторая точка зрения выражается неким объединением людей, то она должна быть предельно ясно и конкретно очерчена. Она выявляет своих сторонников и вовлекает их в общее дело; эти сторонники узнают друг друга, и рост их числа повышает их энтузиазм. Ассоциация объединяет энергию по-разному мыслящих людей и решительно направляет их к достижению ясно обозначенной цели (Tocqueville, 1835/1969, с. 190).
Процессы объединения людей для достижения множества разнообразных целей с течением времени начинают давать системные последствия весьма общего характера. Более широкое сообщество приспосабливается к тому, чтобы отвечать интересам, выражаемым этими общественными объединениями, а выработанные людьми в результате участия в добровольных ассоциациях навыки оказывают влияние на формы управления страной.
Позднее круг аргументов Токвиля был расширен специалистами по политэкономии, с тем чтобы объяснить также и экономическое развитие Америки. Эсман и Апхофф (Esman & Uphoff, 1984) полагают, что формирование добровольных общественных объединений (они называют его ассоцианизмом) представляет большую важность для психологической и социальной инфраструктуры развивающихся экономик.
Существование надежной сети добровольных организаций критически важно с точки зрения любых серьезных усилий по преодолению массовой нищеты в условиях, которые в обозримом будущем, вероятно, будут преобладать в большинстве развивающихся стран... Признавая необходимость и других компонентов — финансовых вложений в отрасли инфраструктуры, направленной на поддержку экономики государственной политики, современных технологий, а также бюрократических и рыночных институтов, мы тем не менее не можем вообразить себе стратегию развития аграрного сектора, которая совмещала бы рост производительности с широким распределением благ, не отводя при этом важнейшей роли местным организациям, в работе которых непосредственно бы участвовало население (Esman & Uphoff, 1984, с. 40).
Таким образом, и демократические формы правления, и присущее высокоразвитым экономикам богатство были частично атрибутированы привычке людей к работе в рамках добровольных объединений и проистекающего из нее «гражданственного» склада мышления — характеристик, которые, по крайней мере, в случае Америки, обязаны своим появлением грубым структурирующим факторам экологической и экономической необходимости.
Справедливости ради стоит упомянуть, что существует также и иной взгляд на культурное и промышленное развитие Америки, равно как и любой капиталистической демократии, придающий большое значение факторам, по природе своей скорее идеологическим, чем материальным. Но его мы рассмотрим несколько позднее, а прежде обратимся к некоторым нематериальным, хотя и весьма мощным, источникам этнических характеристик.
Ситуация «посреднического» меньшинства
Каким образом некая социальная группа приобретает репутацию жадной, паразитической, нелояльной, наглой и навязчивой и вместе с тем клановой и замкнутой? Именно в этих выражениях в Европе, в меньшей степени в Америке, долгое время поносили евреев. Все объяснения подобных антисемитских стереотипов сходятся в целом на уникальных особенностях еврейской истории и культуры, а также на традиционном христианском учении о роли евреев в распятии Христа.
Однако более широкий взгляд на эту проблему показывает, что для того чтобы социальная группа приобрела только что описанную непривлекательную репутацию, подобных уникальных оснований вовсе не требуется. Говорят, что в каждой стране «есть свои евреи». В Индонезии, на Филиппинах и во Вьетнаме — китайцы, в Восточной Африке — индийцы и пакистанцы, в Западной Африке — ливанцы, в Турции эта роль отведена армянам и грекам, а в Египте — коптам (т.е. христианам, что делает Египет страной, где христиане выступают в роли тамошних «евреев»). Эти группы называют «посредническими» («middleman») не только из-за характерных для них занятий, но и потому, что они и в других отношениях находятся в «середине»: обычно они гораздо беднее правящего класса той или иной страны, но при этом гораздо богаче, чем большинство коренного населения, они предпочитают занятия, неинтересные для правящего класса, но недоступные и для остальной части коренного населения по причине отсутствия у того необходимых навыков. В условиях рыночной экономики они обычно выполняют роли посредников — владельцев магазинов, брокеров, ростовщиков и оптовых торговцев импортными товарами. Они склонны селиться тесными сообществами и иметь дело в основном с себе подобными, т.е. с теми, кому присущи те же отличительные культурные особенности (такие, как стиль одежды, кухня и исповедуемая религия).
Зачастую члены подобных групп отличаются трудолюбием, бережливостью и склонностью откладывать вознаграждение. Однако все эти добродетели редко приносят им популярность. Вместо этого все завидуют их богатству и обзывают паразитами. Если кто-либо из их числа пытается вырваться из изоляции, его обвиняют в наглости и навязчивости. Если же они продолжают оставаться в пределах своих сообществ, их обвиняют в клановости и нелояльности по отношению к государству. Не только евреи в Европе, но и армяне в Турции, индийцы в Уганде, китайцы в Индонезии и Вьетнаме («люди, живущие в лодках») изгонялись, и многие из них гибли от рук своих возмущенных сограждан.
Рассмотрим, в частности, судьбу европейских евреев на протяжении последних нескольких сот лет. В течение большей части этого периода европейские евреи сталкивались с враждебностью и суровыми ограничениями в отношении открывающихся им возможностей. Зачастую им не разрешалось владеть землей, заниматься определенными ремеслами и осваивать определенные профессии, их загоняли в пределы специально отведенных территорий и гетто. И все это перед лицом постоянной угрозы изгнания или конфискации любой нажитой ими собственности.
Подобное положение дел побуждало евреев либо полностью отказываться от своей этнической принадлежности (т.е. обращаться в христианство и быть всецело ассимилированными с более многочисленным социумом), либо сохранять сплоченную, защищенную, отдельную субкультуру, не склонную перенимать язык, стиль одежды или культурные приоритеты остального общества. Это вынуждало их также зарабатывать себе на жизнь только теми занятиями, возможность предаваться которым была им открыта, и которые соответствовали навязываемым им условиям и предпочтениям. Так, несколько внешне преуспевающих членов сообщества могли быть ростовщиками (профессия, для христиан запретная), либо торговцами ювелирными изделиями и драгоценными металлами (что, подобно ростовщичеству, было вполне подходящей профессией для людей, вынужденных поддерживать ликвидность своих активов). Большинству же оставалось просто торговать и предоставлять услуги в узких рамках своего собственного сообщества, для чего приятие со стороны остального общества не было обязательным, а его враждебность ощущалась реже.
