В целом предсказания оказались лишь немного более точными, чем можно было бы ожидать от прогнозов, сделанных случайным образом. Сами наблюдатели, однако, полагали, что могут достичь существенной точности, особенно в случае, когда испытуемый хорошо им знаком. Кроме того, наблюдатели, хорошо знавшие испытуемых, оказались не более точными в своих предсказаниях, чем наблюдатели, в распоряжении которых была лишь краткая словесная характеристика.

Таким образом, результаты данного исследования полностью согласуются с данными, полученными Россом и его коллегами. Наблюдатели были менее точны, чем предполагали сами. Причем точность их предсказаний не повышалась по мере добавления к их исходным ожиданиям по поводу поведения «людей вообще» в данной ситуации^{17} некоторых знаний о конкретном человеке, чье поведение надо было предсказать. Хотя сами наблюдатели и полагали при этом, что новые сведения увеличивают точность предсказания. Знание может быть очень опасно, по крайней мере тогда, когда оно увеличивает нашу уверенность непропорционально увеличению точности предсказаний (Borgida & Nisbett, 1977; Nisbett & Borgida, 1975).

Диспозиционизм и «иллюзия интервью»

Литература, обзор которой мы успели дать к настоящему моменту, поможет читателю в понимании феномена, названного нами «иллюзия интервью» (Nisbett & Ross, 1980). Эта иллюзия представляет собой убежденность, что из краткого интервью при первом знакомстве можно извлечь массу полезной информации о человеке как о личности. Данное убеждение вполне заслуживает названия иллюзии, поскольку наилучшие из имеющихся данных о прогностическом потенциале неструктурированного интервью, применяемого для оценки будущих академических успехов в колледже или аспирантуре, производительности труда рабочих и служащих либо профессионального успеха менеджеров высшего звена, юристов, врачей или ученых, указывают на то, что соответствующая корреляция редко выходит за пределы диапазона от 0,10 до 0,15. В действительности же большинство исследований дает корреляцию, не превышающую 0,10 (Hunter & Hunter, 1984).

Рассмотренные в предыдущем разделе исследования показывают, что зачастую люди бывают уверены, что предсказания, которые они делают, основываясь на ограниченном количестве информации о человеке, все равно окажутся точными. Исследование Кунды и Нисбетта (Kunda & Nisbett, 1986) позволяет нам увидеть, что именно способствует поддержанию этой иллюзорной убежденности. Получаемые в ходе интервью данные о социальном поведении, равно как и резюмирующий его вывод («этот человек полезен в совместной работе» или «он может хорошо руководить подразделением»), с трудом поддаются цифровому выражению и кодированию. Вдобавок, как отмечали Эйнхорн и Хогарт (Einhom & Hogarth, 1978), обратная связь относительно того, как нанятый на работу человек действительно с ней справляется, зачастую бывает размытой либо вообще отсутствует. К тому же мы обычно не знаем, как справились бы с работой те, кого мы по результатам интервью не наняли.

Из вышеизложенных соображений следует, что, используя разработанную Кундой и Нисбеттом методику, можно определить, насколько далеко заходят люди в своей оценке полезности интервью, и сравнить это с оценкой ими полезности информации иного рода. Для этого Кунда и Нисбетт попросили своих испытуемых оценить, насколько данные интервью способны помочь в предсказании поведения, связанного с чертами личности, а именно насколько может преуспеть тот или иной человек в качестве активиста Корпуса Мира. Они также предложили им оценить, насколько точно на основании интервью можно судить о будущем поведении, связанном со способностями, а именно о том, каков будет средний балл успеваемости (СБУ) студентов Мичиганского университета. Исследователи ожидали, что испытуемые будут склонны переоценивать оба коэффициента достоверности предсказания, в особенности значение коэффициента достоверности для поведения, связанного с чертами личности.

Кунда и Нисбетт требовали от своих испытуемых вероятностных оценок того же рода, что и те, которые они пытались получить в отношении кросс-ситуативной согласованности поведения. Иными словами, одну группу испытуемых просили определить в процентном исчислении, в течение какого времени практикант Корпуса Мира, получивший в результате собеседования с психологом более высокий балл, чем другой практикант, проявит себя лучше и в роли организатора работы по месту жительства. Другой группе испытуемых было дано задание определить (в процентном исчислении), в течение какого времени некий будущий студент колледжа, получивший на вступительном интервью более высокий балл, чем его товарищ, будет иметь более высокий СБУ в процессе учебы.

Необходимо заметить, что реальные коэффициенты достоверности интервью были в любом из случаев ниже 0,10: в случае с Корпусом Мира — 0,06 (Stein, 1966), а в случае с показателем СБУ, наверное, примерно такими же (см., например, Klitgaard, 1985; Mayfield, 1964; Ulrich & Trumbo, 1965). Тем не менее на рис. 5.2 видно, что испытуемые полагали, что, с точки зрения предсказания результата, достоверность материалов интервью была существенной в обеих экспериментальных ситуациях. В случае с Корпусом Мира оцененная испытуемыми вероятность соответствовала коэффициенту достоверности, равному почти 0,60! В случае с показателем СБУ аналогичная вероятность соответствовала пусть более низкому, но все же достойному коэффициенту достоверности, составившему 0,32. Это означает, что испытуемые считали, что интервью послужит великолепным средством для прогнозирования будущего успеха организатора, работающего на Корпус Мира, и по крайней мере станет полезным инструментом для предсказания будущих академических успехов (СБУ).

Для читателя наверняка будет облегчением узнать, что результаты, подобные академической успеваемости, все-таки могут быть предсказаны с определенной степенью достоверности, уровень которой будет, естественно, выше, чем тот, которого можно добиться, основываясь на впечатлениях интервьюера. Однако для этого необходимо опираться на совокупность данных о поведении или о его результатах, действительно имеющих отношение к предсказываемому показателю. Представляется не менее важным, чтобы эти данные были достаточно обширными и разнообразными. Например, балл успеваемости студента колледжа можно предсказать на основании его школьной успеваемости с достоверностью в диапазоне от 0,30 до 0,45. (Обращаясь к рис. 5.2, необходимо заметить, что испытуемые недооценивают достоверность СБУ, полученного в старших классах школы, как средства предсказания балла успеваемости в колледже.) Даже в случае с организатором Корпуса Мира, где мы имеем дело с предсказанием успешности, связанной с чертами личности, существуют некоторые надежные инструменты прогнозирования, включая среднее значение оценок, присвоенных рекомендательным письмам людей, хорошо знающих кандидата. Например, полученный в одном из подобных исследований коэффициент достоверности (Stein) 1966) составил 0,35.

Рис. 5.2. Воспринимаемая и действительная предсказуемость успеха работы индивида в Корпусе Мира и среднего балла успеваемости в университете, основанная на интервью и на высокоагрегированных показателях (Kunda & Nisbett, 1986).

Важно отметить разницу, существующую между интервью и рекомендательным письмом с точки зрения психометрии. Рекомендательное письмо обычно бывает основано на несоизмеримо (зачастую в сотни и тысячи раз) большем объеме информации, чем интервью. Таким образом, с чисто психометрической точки зрения, благодаря агрегированию информация, доступная автору рекомендательного письма, может представлять гораздо большую ценность для прогнозирования, чем данные, доступные интервьюеру. (Кроме того, всегда существует возможность расширить информационную базу, как это делал Штейн, путем опроса множества «рекомендателей» и агрегирования данных об их суждениях.)