Однако некоторые проблемы оставались все же нерешенными. Корреляция, отражающая уровень согласия между различными судьями, оценивающими одного и того же человека, была не слишком высокой. Несмотря на то что коэффициенты корреляции иногда достигали 0,50, более типичными были гораздо меньшие значения корреляции (см. Кеппу, 1991). В классическом исследовании Норма-на и Гольдберга (Norman & Goldberg, 1966) корреляция между оценками, которые члены студенческого братства, знавшие друг друга на протяжении нескольких лет, давали своему товарищу, составила по большинству исследуемых личностных черт около 0,20. Более того, корреляция между оценками любых двух людей, характеризовавших какого-либо человека, которого они никогда не встречали ранее, показанного им лишь однажды в целях эксперимента, была ненамного ниже, составляя в среднем 0,13. Наконец, корреляция между оценками, даваемыми человеку близкими знакомыми, и его самооценками редко превышала 0,50, а чаще находилась в районе 0,30 (Bem & Alien, 1974; Chaplin & Goldberg, 1985; Kenrick & Funder, 1988; Mischel & Peake, 1982a).
Короче говоря, субъективные оценки, основанные на анкетировании, давали более высокую корреляцию, чем объективные поведенческие исследования. Однако неизменно высокие корреляции были обнаружены лишь в исследованиях, которые рассматривали согласованность или устойчивость самовосприятий, или устойчивость при восприятии данной личности каким-либо оценивающим ее человеком.
Вместе с тем сторонники вербальных методов оказались перед лицом проблемы, гораздо более серьезной, чем скромное согласие между разными оценщиками, — проблемы достоверности. Достаточно сказать, что сколь бы ни была высока надежность оценок, даваемых одним и тем же «судьей» (ни даже сколь бы высоко ни было согласие между разными «судьями»), это вовсе не доказывает, что причина согласованности заключается именно в поведении оцениваемого. Оценивающий субъект может упорно придерживаться убеждений или стереотипов, не подкрепляемых объективной информацией о реакциях наблюдаемого объекта, а подкрепляемых лишь интерпретацией этой информации в свете его собственных предубеждений. Вы можете решить о себе, что вы застенчивы, чувствительны и добросовестны, но кто сможет подтвердить, что вы правы? Аналогичным образом два разных оценивающих субъекта (либо оценивающий субъект и сам оцениваемый) могут прийти к согласию относительно объективно необоснованных оценок при условии, что они будут руководствоваться одинаковыми имплицитными (подразумеваемыми) теориями личности, стереотипами или местными предрассудками (например: «люди, носящие очки, умны», или «коротышки агрессивны», или «все Ван Орманды заносчивы»).
Тем не менее простота вербальных методик и часто выявляемые с их помощью высокие корреляции не пробуждали у ученых особой склонности заново возвращаться к стоящему больших усилий и неблагодарному поиску объективной согласованности поведения.
Роберт Сирз и согласованность зависимости. Следующее достаточно амбициозное исследование объективной согласованности поведения было предпринято лишь в 1963 г. Это было исследование Роберта Сирза (Robert Sears, 1963), посвященное зависимости, проявляющейся у детей, посещающих детский сад. Зависимость у детей младшего возраста представляет собой очень привлекательный объект для исследования. Причина состоит в том, что дети делают много таких вещей, которые каждый посчитал бы проявлением зависимости, и эти действия детей можно очень легко зарегистрировать объективно.
Сирз исследовал такие поведенческие показатели, как прикосновение к воспитателю или удерживание его или других детей, частота требований поддержки и частота поиска внимания. Он измерял зависимость детей от своих товарищей, воспитателей и матерей как в детском саду, так и в лабораторных условиях. Как и в более ранних исследованиях, показатели Сирза представляли собой не результаты единичных наблюдений в единичных ситуациях, а средние показатели, рассчитанные на основании многих наблюдений.
Вопреки этому статистически благоприятному обстоятельству, средняя корреляция между отдельными видами зависимого поведения составила лишь 0,11 — показатель, несомненно, слишком низкий, чтобы служить оправданием интуитивной уверенности обычных людей или соответствовать требованиям традиционной теории личности.
Последствия эмпирического вызова
Спустя всего пять лет после исследования Сирза Мишел и Питерсон предприняли атаку на общепринятые положения о согласованности личностных проявлений. В сущности, то, что сделали эти два теоретика, представляло собой «расчистку бурелома», образовавшегося в результате шквала исследований, в которых ученые полагались исключительно на согласованность субъективных оценок. Они также переключили внимание на те немногие эксперименты, в которых были использованы объективные поведенческие показатели.
Отдавая предпочтение этим объективным показателям, Мишел и Питерсон привели ряд очевидных возражений против использования фактов надежности субъективных оценок в качестве средства для демонстрации существования согласованных индивидуальных различий между людьми и, тем более, для определения масштабов этой согласованности. Они настаивали на том, что несмотря на то что согласие между разными измерениями и их устойчивость во времени представляют собой интересные, достойные изучения феномены, однако эти феномены не доказывают достоверность соответствующих понятий о личностных чертах.
Они также обобщили существовавшую в то время литературу о тенденциозностях человека при обработке информации и о других недостатках умозаключений, которые могут заставить усомниться в достоверности социального восприятия и даже самовосприятия. Речь шла прежде всего о склонности полагаться на стереотипы, основанные на внешнем виде, социальной роли или репутации человека.
Более того, в последующие два десятилетия обрушилась буквально лавина исследований, посвященных разным видам тенденциозности социального восприятия и социального познания, которые обеспечили еще более солидное основание для критики (Dawes, 1988; Fiske & Taylor, 1990; Kahneman, Slovic & Tversky, 1982; Nisbett & Ross, 1980; Taylor & Fiske, 1978). Многие из продемонстрированных в ходе этих исследований тенденциозностей были именно таковы, что вполне могли бы служить причиной возникновения иллюзии согласованности. Например, проблема значительных искажений памяти на «факты» под влиянием разного рода предрассудков пользовалась в 70-е и 80-е годы огромной популярностью среди авторов многочисленных исследовательских работ.
Важно отметить, что Мишел вовсе не утверждал, что отсутствие согласованности поведения в различных ситуациях служит доказательством отсутствия измеримых или предсказуемых индивидуальных различий. Напротив, он подчеркивал, что отдельный субъект в одних и тех же ситуациях может демонстрировать очень согласованные реакции, другими словами, что конкретная реакция на конкретную ситуацию может быть очень устойчива во времени.
В сущности, это вполне ясно и из результатов некоторых классических исследований. Коэффициенты устойчивости — корреляция между двумя значениями одного и того же показателя поведения, зафиксированными в двух разных случаях, зачастую превышают 0,40, достигая иногда и гораздо более высоких уровней. Хартшорн и Мэй (Hartshorne & May, 1928) обнаружили, например, что уровень корреляции между склонностью списывать с готовых ответов при заполнении теста на общую эрудицию в одном из случаев и аналогичной склонностью при заполнении теста полгода спустя составил 0,79. Ньюкомб (Newcomb, 1929) обнаружил, что склонность поболтать за обедом также является очень устойчивым личностным атрибутом, но его корреляция с показателем разговорчивости по другим поводам не была настолько высокой (Buss & Craik, 1984). Мишел настаивал на том, что значительные различия между людьми, видимо, ограничены их отдельными реакциями на отдельные ситуации — такими, например, как дружелюбное поведение в столовой или готовность идти на конфронтацию со своим работодателем, что никак не свидетельствует о всеобъемлющей, кросс-ситуативной экстравертированности или напористости.
