— Проверка связи. Не мучай новичков, — отвечает Ветер и, пока Мелисса на голограмме смеется, останавливает связь и говорит уже нам: — Вот так это работает. Подробнее научу, когда получите.

А потом он долго рассказывал о том, куда мы попали. Я и без того знала, что Цитадель “Вихрь” — это правительственное заведение, военно-политический отдел, и у нас база Лес. О том, что есть еще базы Море и Горы, догадаться нетрудно. Мы должны обеспечивать безопасность Цитадели, контролировать информационное поле и цензуру. Медики отвечают за здоровье всех бойцов и экологию окружающей среды, инженеры-техники — за оборудование и связь. Новички месяц учатся всему, а потом проходят церемонию распределения и выбирают одну специальность. По словам Ветра, здесь никто не решает за других, но в большинстве случаев ребята делали “правильный выбор”, а если не руководствовались советами Главы, то их карьера складывалась неудачно.

База обнесена забором, но за ее пределами опасности нет. Нас учат тому, что опасности нет нигде и ни в чем, главное — уметь трезво оценивать ситуацию и свои возможности, а также уметь решать проблемы быстро и без паники. Залог успеха — скорость и уверенность, а не количество знаний и не самая лучшая защита. Это первое правило бойцов Цитадели.

И еще, сжалившись над нашим любопытством, Ветер рассказывает, почему нельзя использовать настоящие имена. Цитадель просматривается и прослушивается за Гранью, и хотя транслируемый поток информации наши инженеры держат под контролем, нельзя допускать утечку, а имя и фамилия человека — первые данные, по которым можно отследить всю его жизнь. И последние данные, которые можно доверять.

Люди, живущие за Гранью, однажды сами захотели уйти. Им не нужен был уютный дом, они презирали физический и моральный комфорт, их жизнь была нацелена только на то, чтобы поставить себя выше других, и они научились этому. Научились захватывать города без боя и диктовать свои правила. Научились подчинять простых людей, глядя им в глаза. Это не признак высшей расы, нет, и даже не особые способности, о которых мы в детстве читали книжки — это особая сила и воля, чувство превосходства, которое они культивируют в детях с рождения. Они воспитывают и обучают этаких сверхсолдат, способных отключать чувства, но оставаться в сознании. “Нет зверя страшнее человека, который сам себя сделал зверем” — говорит Ветер, и мы невольно вжимаемся в кресла от звука его негромкого и спокойного голоса.

Чтобы отстоять свободу не подчиненных еще городов, братья-инженеры, Огонь и Лед, пятнадцать лет назад создали небольшую команду, отряд отчаянных, решившихся на отпор. Они были сильны, но их было мало. В первой же открытой стычке многие из первого состава погибли или навсегда покинули строй — мы видели их черно-белые гифографии в коридоре. Молодые, полные жизни и энтузиазма парни и девушки, они улыбались в объектив перед боевым выходом и не знали, что держат друг друга за руки в последний раз.

Командиры отряда стояли по центру. Длинноволосый тогда еще Огонь обнимал за плечи веснушчатую девчонку в клетчатой рубашке, Лед подмигивал в кадр и шутливо толкал брата в плечо: гифография — это вроде фото, только двигающегося. Из-за этого они казались живыми и настоящими… Братьям тогда повезло, но на всю оставшуюся жизнь они поклялись, что больше не допустят подобного, поняли, что на одних амбициях тут не справиться. И так появилась Цитадель “Вихрь”. Сначала она была совсем крошечной, потому что тайной, но в секрете ее держали лишь на стадии разработки. Выжившие ребята стали первыми инструкторами. Они разработали программу, но их целью были не идеальные солдаты-захватчики, а сильные, смелые и отчаянные люди, которые готовы бороться за свободу и за все то, что у них есть. Поэтому за ними пошли десятки, сотни, тысячи. Цитадель стала правительственной организацией, потому что братьев поддержал Совет десяти и выделил средства на обустройство и содержание военно-оборонного комплекса. Были сформированы и другие базы, на юге — Море, где помимо обыкновенной боевой и психологической подготовки обучали работать на корабле и подводной лодке, на востоке — Горы, где новички практиковались в альпинизме и покорении вершин. Никто не знал, откуда придет новая опасность, но Лес был под ударом всегда. Подготовка новобранцев здесь самая серьезная, и многие, очень многие отсеиваются уже на первых этапах. Конечно, это не считается позором, и ребятам, продержавшимся на базе хотя бы месяц, открыты все дороги, но, узнав другую, неприглядную сторону, мало кто хочет все бросить и уйти.

В целом, несмотря на все запугивания и суровые установки, тут не так уж и плохо. Тренировки, лекции, теория и практика, среди наставников — химики и физики, биологи, инженеры, спортсмены да и просто хорошие люди. Ветер — суровый и замкнутый, но я чувствую, что мы с ним поладим, если не будем нарушать правила и мешать остальным работать. Главное в дружбе — поступай с человеком так, как хочешь, чтобы он поступал с тобой.

— Напугал? — Ветер слегка приподнимает бровь, оглядывая притихших нас. — Да бросьте. Это жизнь. Завтра в восемь — спортзал в этом корпусе.

Вы когда-нибудь лупили грушу? Даже в перчатках это больно. Костяшки пальцев горят огнем, но снова и снова встречаются с твердой каучуковой поверхностью. Не знаю, какая неведомая сила заставила меня снова надеть их после перерыва-пятиминутки, но никто не обещал, что будет легко. Как там звучат законы Ньютона? Первый — “Не пнешь, не полетит”, второй — “Как пнешь, так и полетит”, третий — “Как пнешь, так и получишь”. Здесь лучше всего работает третий. Во всех смыслах…

Отвлекаюсь, смахивая выбившуюся из хвоста челку, грушей прилетает прямо по лицу. Успеваю увернуться, и твердая резина с размаху врезается в щеку, отчего перед глазами тут же начинают скакать зеленые человечки. Я сердито бью обидчицу правым с разворота, но в очередной раз забываю о третьем законе, и она бьет меня еще сильнее, на этот раз без промаха, не в бровь, а… в нос.

Взвываю не столько от боли, сколько от злости и обиды, и тихонечко отползаю в угол. Кровь капает из разбитого носа в такт моим шагам. Запрокидываю голову, прикладываю холодную флягу с водой. Это всего лишь третья тренировка, но мы занимаемся как будто третью неделю. Варяг и Север на ринге бодро валяют друг друга в песке, Часовщик в спарринге с Сойкой, но что-то у них не ладится: ах да, наш инженер-физик не только бережет руки, но и боится драться с девочкой. Сойка, бурно жестикулируя и встряхивая кудряшками, что-то ему втолковывает.

— Тиша!

Вздрагиваю. Ветер стоит за спиной — прямо как в первый день. Хмурый и насмешливый взгляд, руки скрещены на груди. Из поясного несессера он достает спиртовую салфетку.

— Смотрю, со снарядом у вас вышла ничья, — он разворачивает меня к себе, берет одной рукой за подбородок, другой — стирает кровавую дорожку. — Попробуешь со мной?

— Что? С вами?

— Дышишь нормально? — киваю. — Тогда быстро вытерла сопли и слезы, в стойку!

Шмыгаю носом, но встаю. Ноги в полуприседе, руки согнуты в локтях, левая чуть впереди. Ветер стоит спокойно и будто бы расслабленно, опираясь на одну ногу.

— Бей.

— Что, прямо так? Вы…

— Бей, я сказал! — наставник повышает голос: верный знак, что на этом моменте спор пора прекратить. Мне странно нападать на человека, который даже не собирается защищаться. Коротко замахиваюсь справа, неловко бью — и вдруг словно пронизывает ударом тока, а я обнаруживаю себя прижатой к широкой груди. Ветер заломил мне руку за спину и притянул к себе так, что я не смогла бы пошевелиться. Кусаю губу — больно все-таки, Ветер очень сильный.

— Не ныряй корпусом вперед и не вкладывай всю силу в замах, — тем временем он отпускает меня. — Он должен быть коротким и резким, а бить надо точечно. Вот так, — прежде чем я успеваю что-то сообразить, он замахивается, и его кулак оказывается у меня под подбородком. Едва успеваю закрыться. — Давай еще раз.