— База ориентирована на защиту столицы и близлежащих регионов, — подхватывает инициативу Ветер, когда его коллега отходит глотнуть воды. — Все тренировки, все лекции, которые указаны необходимыми в адаптационной программе, нужны не только для того, чтобы определить вашу будущую специальность здесь, но и для того, чтобы обучить вас не бояться и не теряться в любой ситуации, справляться с любыми трудностями, уметь противостоять любым атакам, даже если это не в вашей компетенции. Вас учат сражаться, защищать себя и других, сортировать и анализировать информацию, оказывать медицинскую и психологическую помощь, разбираться в химикатах и лекарствах, управлять биокомпьютерами и электронными устройствами. И будьте уверены, что даже если вы определяете себя как бесполезного гуманитария или хотите служить на базе медиком и не понимаете, для чего вам многочасовые тренировки и лекции по социологии или программной инженерии, — вам пригодится все, чему мы учим, потому что программа разработана на нашем собственном опыте.

Жертвами химических атак чаще всего становятся те, кто паникует и слишком торопится. В спешке отключается способность здраво мыслить, а без нее мы не разумные люди, а стадо перепуганных животных, которые руководствуются лишь инстинктами. Вспомните, во время эвакуации вам ведь каждый лектор или тренер говорил держаться строем и четко за ним. И дело не в том, что мы хотим вымуштровать из вас идеальных солдат или роботов, а в том, что это для вашей же безопасности. Ребята пострадали потому, что посчитали себя умнее профессора и попытались сократить путь через улицу, но в панике они не сообразили, что именно на улицу выходить категорически нельзя. К счастью, двое из них отделались легким заражением и предстоящей неделей в карантине, но все равно приятного мало, и о самых страшных последствиях вы уже знаете.

Любая тревога сопровождается звуковым сигналом. Вот это — химическая, — он нажимает кнопку на динамике, и зал наполняется равномерным и однообразным тоскливым воем сирены. Вслед за ним последовали еще три: первый — чередование коротких и длинных звуков, как азбука Морзе, второй больше всего напоминает пожарную машину, а третий заставляет нас всех вздрогнуть: весь зал гудит от мощной и громкой вибрации, от которой дрожат стекла в прозрачных стенах. — Это артиллерийская, термическая и радиационная соответственно. К последнему сигналу нам приходилось прибегать только два раза, а остальные вы сможете услышать раз-другой в месяц. В любом случае, пока вы не прошли инициацию и не получили специальность, вам необходимо по сигналу собрать несессер и спуститься в бункер. В большинстве случаев — самостоятельно или с чужой группой, потому что может так случиться, что ваш наставник окажется в числе дежурных. Мелисса, давай про состав сумки, — Ветер передает напарнице звукогенератор и спускается к Фаусту, который превратил стакан воды в ходячую шутку и пьет каждый раз, когда наставники произносят слово “атака”.

Мелисса поднимается на кафедру, и добрая сотня восхищенных взглядов скользит в ее сторону. Я тоже любуюсь. Они с Сойкой такие похожие и в то же время такие разные: Мелисса выглядит аккуратно и нежно даже без косметики, с собранными в косички волосами и обыкновенном спортивном комбинезоне, а Сойка каждое утро встает на час раньше, чтобы “привести себя в порядок”, и у меня кружится голова от ее сладких цветочных духов. Эх, не о том она думает…

Тем временем девушка прикрепляет к воротнику звукогенератор, похожий на старинный микрофон-петличку, и продолжает тему первой необходимости. От нее мы узнаем, что в несессере обязательно должны быть бинты, жгуты, спиртовые салфетки, обезболивающее и два шприца дексаметазы: один для себя, один для того парня, который опять забыл или потерял свои. Фляга с теплой водой, заряд для пистолета и нож из личного оружия, дополнительный аккумулятор от связного браслета, ключ-карта общего доступа на случай, если больше ни у кого не будет возможности открыть шлюз в бункере (практически невероятный случай, но теоретически возможный).

Вслед за Мелиссой на тему физической и психологической безопасности выступают наставники других отрядов, старших либо из соседних корпусов. Замечаю, что некоторые уже засыпают, но сенсорно чувствительные кресла-капсулы слегка встряхивают нерадивых слушателей и будят их, правда, ненадолго. Разумеется, из-за внештатной ситуации все наше сегодняшнее расписание сдвинулось, и на вечер остается только одна спаренная тренировка на три часа. После двухчасовой лекции, основанной на жизненном и боевом опыте наставников, социология нам уже ни к чему, и ее переносят на выходной день, а вечернее дело благополучно отменяется, и по рядам шелестит вздох облегчения: после сегодняшнего никому не хочется лицемерить и делать вид, что они заинтересованы отрядной игрой на сплочение или интеллектуальным квизом в сражении с биокомпьютерами.

Уставшие и еле живые после вечернего кросса, силовой и общей физической, мы вяло желаем друг другу спокойной ночи и расползаемся по комнатам. Мальчишки на прощание хлопают нас по плечу, говорят что-то вроде “вы это, обращайтесь, если что” и исчезают в телепорт-лифте: они живут втроем, а мы, как и все девочки — по двое. Сойка не глядя прикладывает ключ-карту к сенсору и взбалмошным ураганом влетает в комнату, снося мои вещи на своем пути:

— Чур, я первая в душ!

— Да не вопрос, — я расшнуровываю берцы и падаю на кровать. С удовольствием обнаруживаю, что нам наконец-то подключили исправленную систему отопления, и одеяла здесь тоже с подогревом. Еще одна моя личная память о прошлом…

“Дорогой дневник, сегодня я сошла с ума” — так и хочется написать, если бы было, на чем. После ремиссии я избавилась от всех напоминаний о больнице: старых наушников, белых вещей и бумажных блокнотов. Иногда лучше всего спасают от суровой реальности либо глубокий эскапизм, либо совершенное сумасшествие.

Мое присутствие здесь в принципе выглядит безумием. Полгода назад я и подумать не могла, что запишусь добровольцем на вступительные испытания, а потом приеду сюда и неожиданно останусь. Я никогда не мечтала быть разведчицей или медиком. Не мечтала бегать по лесу со странным оружием и подчиняться командам человека, которого уважают и боятся. Но судьба не оставляет выбора ни мне, ни моим новым друзьям, которые тоже оказались в первых рядах защитников Цитадели. У многих за плечами своя история, и наверняка далеко не все пришли сюда просто потому, что им так захотелось служить на благо общества.

— Душ свободен, — Сойка сушит волосы пневматическим феном и кидает в мою сторону чистое полотенце. — Ты чего такая кислая?

— Чтоб тебе лимон в чай добавлять не пришлось, — вяло отшучиваюсь.

— Надоели твои подколы, — соседка морщит хорошенький носик и выключает фен. Кудряшки стоят пушистым облаком. — Ты вообще вечно всем недовольна. То груша спортивная тебя бьет, то еда в столовой не та, то жарко, то холодно… Знала же, что тут не курорт, зачем тогда поступала?

Чувствую, что Сойка заводится. Успокаивать ее бесполезно, да и нет ни сил, ни желания.

— Это не твое дело.

— Родине служат по призванию, а не по призыву!

— А я не служу родине!

— Эгоистка! — в меня снова что-то летит, но вдруг шлюз загорается, пропуская кого-то с высшим доступом, и расческа останавливается в воздухе, подхваченная рукой Ветра. Это было неожиданно, и даже красная от злости Сойка мгновенно затихает.

— Что за крики? — спокойно интересуется наставник, отдавая моей соседке потенциальное орудие убийства. — Вас слышно с первого этажа.

— Она сказала, что не хочет служить родине! — ябедничает Сойка. Когда-нибудь я закачу глаза так, что увижу свой мозг. Заодно и узнаю, осталось ли там хоть что-нибудь.

— Правильно сказала. Очень мало кто вступает в ряды новобранцев с желанием просто служить. У каждого свои причины, и мы защищаем не абстрактную родину, а то, что нам в ней дорого. Наши семьи, наших друзей, иногда даже просто память о чем-то. А если серьезно, Тиша?