Сердце колотилось бешено, ведь струхнул я сейчас знатно, отчего страсть, как захотелось пнуть ногой этого…как его не обзови, всё равно выйдет комплимент, однако хорош уже приключений на мою пухлую задницу, а посему, не обращая более внимания на онаниста, бодрым шагом двинулся дальше (едва ли не вприпрыжку, от «передоза» адреналина).

— И правда, в церковь недурно было бы заглянуть, а то чего-то одна фигня немедленно сменяется другой, проклят я что ли…? — ворчливо сказал я.

— Не уходи! Покажи «киску», пожалуйста! Если нужно, я дам денег…! — и в этот момент дяденька впервые подал свой запыхавшийся голос. — Помоги «кончить»!

— Не уходи! Покажи «киску», пожалуйста! Если нужно, я дам денег…! Помоги «кончить»! — услышал я позади и остановился на полушаге.

— Да уж…друг Горацио, вот здесь вот ты прав на все сто, покидать тебя мне пока ещё рановато… — тихим шёпотом произнёс я, озираясь по сторонам. — Неправильно это, просто взять уйти, оставив всё как есть, и не наказав тебя должным образом за подобную мерзкую выходку.

— Побить меня хочешь, малышка? — совсем уж запыхавшись от «процесса» поинтересовался он, верно истолковав мой блуждающий по земле взгляд. — Я не против, накажи меня, но только помоги сначала!

Поблизости, как назло, было не видать не только какой-нибудь подходящей случаю палки, дабы как следует отлупцевать сию неприятную личность, но даже и просто завалящейся шишки, чтобы кинуть в него…

Хотя с другой стороны, а зачем мне бить или чем-то кидаться в этого извращенца? Во-первых, здесь мне не там, и моей милой Злате драться не следует категорически (если только защищаясь). Во-вторых, не особенно-то он и пострадает от моих побоев, если уж говорить честно. Ну, а в-третьих, пострадать, в итоге, могу я сам, мол, слетела Злата с катушек и побила в парке ни в чём неповинного дядечку, а затем у меня и маман гарантированно начнутся неприятности, доказывай потом в комиссии по делам несовершеннолетних, что не верблюд. А оно мне надо? Не надо…

— Ну хотя бы просто посмотри, а…? — услышал онаниста я. — Тебе ведь это ничего не стоит, малышка, а мне будет хорошо…

— Посмотреть, да? — задумался я, глядя на извращенца.

Тип этот женат, вон кольцо на пальце. Одет хорошо, откормлен, при дорогой сумке и часах опять же, а стало быть и положение в обществе у него какое-никакое, а имеется. Не-е-т, побои для него — ничто, просто небольшая неприятность, да и только (а может, даже и удовольствие получит, пёс его знает, от чего он там кайф ловит), а вот общественная огласка подобных «шалостей» — дело совершенно иное! Что может быть хуже, если жена, дети, друзья, коллеги, и т. д. и т. п. вдруг узнают о его «маленьком секретике»? А друзья детей, в школе, например? Дети злы, а значит точно будет нечто вроде: ««условный Вася», а ты знаешь, что твой батяня отлавливает в парках девочек и «полирует» при них свой «болт»?

Это просто пипец! А значит огласка — для него самое страшное, и раз так, то…

Так! — я посмотрел на свои ноги, на ступни которых были надеты кроссовки (босоножки сегодня надевать не стал, ибо давеча натёр ремешком ахиллово сухожилие на левой ноге), а стало быть, даже несмотря на сарафан, бежать будет легко и удобно. А смогу я убежать-то, ежели чего? Да, смогу, пожалуй. Из этого «фрукта» бегун очевидно гораздо худший, нежели из моей Златы, да и пока он «раздуплится», пока наденет брюки, пока… Короче, когда он начнёт свою погоню, я уже буду на пол пути в Китай.

А куда мне бежать, собственно? А вон, прямо через парковую зону, к реке, там будет основная дорожка, а значит, в отличие от этой, и народа полно, надеюсь только свободная память в телефоне ещё имеется, назаписывал-то за последнее время я уже немало…

Да даже если и нет, то подобным образом шугану его на всю оставшуюся жизнь (ну, или очень надолго, по крайней мере), будет знать, скотина, как перед девочками-подростками подобными делами заниматься.

— Посмотреть, да… — прошептал тот.

— Знаешь, дядя, а я ведь добрая душа и старый пионер! Так что, разве могу я отказать человеку в помощи в такой трудный для него жизненный момент, как сейчас? Нет, не могу! Помогу тебе, пожалуй… — сказал я, снимая с плеч рюкзачок и доставая из него телефон, который, включив камеру, направил на извращенца. — А для твоего полнейшего удовлетворения, все обитатели Ютюба, вместе со мной, посмотрят на то, как ты дёргаешь за свой «стручок». Классно же я придумала, правда? Наслаждайся процессом, можешь не спешить…

— Пионер… — в самый первый момент удивился онанист, а затем увидел камеру телефона, снимающую процесс…

Какая же великолепная реакция последовала на это моё простое действие! У меня даже настроение заметно улучшилось.

— Нет, девочка! Снимать нельзя! — побелел ликом этот любитель подрочить на глазах у малолеток, замахав на меня свободной рукой (другой же продолжал по инерции дёргать за свой «хобот»). — Убери камеру! Нельзя!

— Снимают — шлюх, дядь, а я произвожу видеофиксацию! И не нужно так сильно нервничать, ведь сегодня ты станешь звездой Ютюба, в почётной номинации «онанист месяца»! Надеюсь, твои родные и близкие, а также друзья и коллеги, по достоинству оценят подобное достижение! — с неприкрытой издёвкой в голосе заявил я.

— Нет, я сказал! Немедленно прекрати съёмку и удали запись! Меня нельзя снимать! — с выражением того полнейшего ужаса на лице, который возможно увидеть, к примеру, у водителя автомобиля, только что сбившего детей на «зебре», залепетал мужик (он, вероятно, хотел бы кричать и ругаться, но…).

От чудовищного ужаса, написанного на его лице, мои губы сами собой растянулись в улыбочке, гаденькой такой улыбочке. Сделал гадость — сердцу радость, ага!

— Ну всё, дядь! Бывай! Мне уже пора бежать! Счастья тебе и хорошего настроения! Вечерком смотри себя на Ютюбе! — крикнул я и кабанчиком метнулся с дорожки вглубь лесного массива парка.

Я здорово просчитался, явно недооценив всю мощь и решительность извращенцев среднего возраста, ибо дядя этот, не обращая внимания на мелочи, вроде спущенных порток (утруждать себя надеванием и застёгиванием штанов он не стал, и плюнув на все условности нашего общества, банально стряхнул штанину с одной ноги), и как есть помчался вслед за мной с резвостью не старого еще сайгака, и таки едва не настиг, зараза (чуть не схватив меня за длинные волосы)!

— О-ой! — взвизгнул я и резко ускорился, счастливо избежав излишне близкого знакомства с онанистом.

Я хотел было завизжать, но не вышло, ибо эмпирическим методом выяснил, что в один момент я в состоянии делать что-то одно: или бежать, или визжать.

Я предпочёл бежать…

Впрочем, дядечка этот атлетизмом не отличался, так что очень скоро выдохся (в общем, всей его «физухи» хватило лишь на один отчаянный рывок за мной)…

И в этот самый момент в моей руке заквакал телефон, маман звонит! Вовремя, блин!

Она мне всю плешь потом проест, за то, что не ответил. — подумал я, сбрасывая звонок.

…и «к людям» я вышел (проломившись сквозь стену стриженого кустарника, слегка оцарапав щёку), имея изрядную фору.

— Попалась, хулиганка! — не успел я отдышаться и оглядеться, как внезапно оказался изловлен тётенькой-милиционером (я натурально подпрыгнул от неожиданности, в тот момент, когда она меня схватила), патрулировавшую, совместно со своим напарником, парковую зону, и заботливо вытащившую листья из моих волос. — Ну, и зачем кусты ломаешь, милаха?

— Помогите… — отдышавшись, пролепетал я, однако фразу не закончил, ибо в этот самый момент, под аккомпанемент треска ломавшегося кустарника и громкого визга проходившей мимо женщины с девочкой лет шести, на свет Божий выбрался, словно медведь из бурелома, «уважаемый».

— Ты…! — заметив меня, пальцем ткнул в мою сторону он.

Я вновь направил на него свой телефон, ибо картина была просто атас, кому расскажешь — не поверят! В жизни довелось наблюдать немало придурков, но, чтобы таких… Внешний вид, похоже последнее, что в данный момент заботило этого гражданина, ибо штаны его продолжали волочиться по земле, а «прелести» были едва-едва прикрыты рубашкой (и то, не полностью).