Там у меня, помнится, газлифт ломался с регулярностью раз в год, а то и чаще. И если на работе специально обученные люди меняли его в мое отсутствие, то дома приходилось это делать самому, с помощью трубного ключа. И иной раз газлифт так впрессовывался под массой моей туши в основание кресла, что хрен его вытащишь…

— Все, хозяйка! Проверяй! — заявил мужичок, успевший уже собрать кресло «взад».

— Все работает, спасибо! — поблагодарил мастерового я, подняв и опустив сидушку кресла. — Сколько там с меня?

— Семьсот рублей. — ответил тип, убирая инструмент.

— Что-то дорого берешь, муженек… — проворчал я. — Может скидочку сделаешь?

— Девушка, да это не я цены устанавливаю, а диспетчерская! — ответил тот. — С ними и договаривайтесь…

— Ладно, спасибо за работу. — сказал я, отдавая мастеру 700 рублей.

— Вы, если что, звоните. — попрощался «муж на час» и вышел из квартиры, после чего, я закрыл за ним дверь.

Вот, блин! Жизнь порой откалывает такие номера, что даже КВНщикам не снились… — подумалось мне, когда я вновь вернулся в комнату, на свой диван.

На кухне квакнул мой телефон, пришла СМСка.

«Злат, вечерком зайдешь ко мне? Химию доделать нужно-о-о!:)))» — прочел я сообщение от подруги.

«Окей. Только не проси меня приспустить штаны и приподнять футболку. Во всяком случае, не сегодня!:)))» — ответил я.

«Ы?:)))» — пришел быстрый ответ от подруги.

Москва, Зеленоград, 14 микрорайон, около художественной школы, 14:55.

— Сейчас уже бабушка должна, по идее, выйти… — негромко сказал я, посмотрев на дисплей телефона и усаживаясь на лавочку, стоящую в спасительной тени каштанов, аккурат напротив входа в художественную школу.

МОСКОВСКАЯ ШКОЛА ИСКУССТВ — сообщила мне вывеска на фасаде «художки», выполненная большими зелеными буквами, как на отделении «Сбербанка».

И правда, не прошло и минуты, как из здания «художки» вышла моя старушка в сопровождении двух девиц плюс-минус одного со Златой возраста.

— Ну все, девочки, до свидания, жду вас в понедельник. — сойдя с лестницы сказала бабуля.

— До свидания, Анна Леонидовна! — в унисон ответили обе, и одна из них, девица в длинной, ниже колен, светло-голубой летней юбке, в клетчатой рубашке навыпуск, с закатанными до локтя рукавами и с белой панамой на голове, обернувшись ко мне, помахала ладошкой и сказала: — Привет, Злат!

— И тебе привет…Свет. — помахал в ответ я, а подсознание подсказало мне ее имя, плюс еще тот факт, что эта Света явно приятна моей тушке.

Девица эта, судя по всему, хотела было подойти ко мне, дабы о чем-то поболтать, но, видимо, передумала и не торопясь направилась в сторону автобусной остановки.

Другая же, отстегнув свой электросамокат от парковочного места, укатила вглубь четырнадцатого микрорайона (странно, но обе эти девицы, прежде чем разойтись по домам, не сочли нужным сказать друг дружке даже дежурного «пока»).

— Толины юристы звонили, сообщили, что сейчас уже подъедут. — сказала бабушка, присаживаясь рядом. — Светку, стало быть, помнишь?

— Уху. — издал я звук согласия. — Помню.

Уточнять тот факт, что кроме имени никаких иных воспоминаний об этой девице у меня нет, по крайней мере пока, я не стал.

— Ну, вот и хорошо, что помнишь, Злат. Встретишь ее где-нибудь без меня, уши-то особо не развешивай, да и вообще…лучше с ней не общайся. — наклонившись к моему уху, прошептала бабушка.

— Это еще почему? — натурально удивился я. — Что с ней не так?

— Помнишь, Злат, я тебе рассказывала, что в «художке«…не все мной довольны, так сказать? — поинтересовалась бабушка.

— Да, помню, было такое. Она одна из таких недовольных? — поинтересовался я, посмотрев в сторону, куда ушла Света, которую от моего взора уже скрыли каштаны. — Вроде бы вежливая….

— У меня давний конфликт с ее мамой. Вернее, это она со мной конфликтует. — с явным неудовольствием в голосе, цыкнув, ответила бабушка. — А раз с мамой, то и с дочкой, разумеется…

— Почему? — спросил я.

— Считает, что ее Света крайне талантливая девочка, и вообще пуп земли, а я мешаю ее таланту раскрыться в полной мере или даже нарочно хочу загубить… — пожала плечами бабушка.

— А она талантлива? — поинтересовался я.

— О, да! Это вне всякого сомнения! У нее, как у художницы, огромный талант…ай! Не хочется сейчас вновь поднимать эту тему.

— Так почему это мне с ней не стоит общаться, бабуль? — спросил я. — И почему ее мама просто не переведет Свету в другую «художку» или к другому учителю, коль уж ты ей так не мила?

— Хочешь мороженного, Злат? — резко сменила тему моя старушка.

— Нет, не хочу, да и медиаторы сейчас уже подъедут… — ответил я. — Ты так и не ответила про Свету, бабуль.

— Света…она очень умненькая девочка. Очень. Не погодам я бы даже сказала. Очень начитанная, очень эрудированная и очень…убедительная. Прямо как ты в последнее время. Иной раз говоришь с ней, и ощущение такое возникает, словно бы перед тобой стоит умудренная жизненным опытом старушка, а вовсе даже не шестнадцатилетка. — ворчливым тоном, ответила бабушка.

— А разве ж это плохо? — удивился я.

— Нет, конечно, не плохо… — согласилась пожилая женщина, а затем, посмурнев лицом, добавила. — Она нехороший человек, Злат…очень нехороший. И я хочу, чтобы ты держалась от нее как можно дальше.

— Вот прямо-таки очень нехорошая? Ты меня прямо заинтриговала. — улыбнулся я. — Так говоришь, словно бы она какая-нибудь…

— Тише! — шикнула бабушка, а затем продолжила шепотом. — Я не хочу обсуждать своих учениц за их спинами, это не этично, просто постарайся не общаться с ней. Помнишь тот ужасный цвет своих волос?

Я кивнул, забудешь такой ужас…

— Ее работа…! Убедила тебя в том, что так ты выделишься из толпы и не будешь как все. Злат, Света считает тебя дурочкой, над которой при случае весело посмеяться, и в пику мне…

В этот момент на стоянку перед «художкой» заехала еще довольно свежая представительская BMW, и бабушка замолкла.

— Это, кажется, к нам. — я указал взглядом на машину.

— Пожалуй… — согласилась бабушка.

Около минуты спустя.

Какого-то определенного дресс-кода, характерного для юристов и адвокатов, у приближающейся к нам со стороны парковки парочки, светловолосого мужчины с модными стрижкой, бородкой и усами, лет тридцати пяти — сорока, и такой же светлокудрой женщины, на вид чуть помоложе, не было.

Светлые джинсы, хорошая обувь, рубашка и не менее хороший летний повседневный пиджак, который он повесил себе на предплечье. Женщина была одета, ну, примерно также.

— Здравствуйте. — улыбнувшись приятной и вполне себе искренней улыбкой, поздоровался с нами мужчина, когда оба юриста подошли к нашей лавочке, а в воздухе появился аромат дорогого парфюма. — Морозова Анна Леонидовна и Петрова Злата, верно?

— Да, все верно, это мы, здравствуйте. — ответила бабушка. — А вы стало быть Толины юристы?

— Не совсем…но об этом чуть позже, если позволите. Меня зовут Владимиром, а это моя помощница, с которой вы договаривались о встрече, Наталья. — представился он сам, и представил нам свою не менее улыбчивую спутницу.

— Здравствуйте. — поздоровалась помощница, у которой, помимо сумочки, подмышкой имелась тощенькая папочка с некими документами.

— Ну, раз вы все-таки пришли, то пойдемте уже, расскажете о том, чего от нас хочет Толик, нечего резину тянуть. Вы, в конце концов, наверняка занятые люди… — сказала бабушка, поднимаясь с лавочки и взяв меня под руку, скомандовала. — Пошли, Злат!

Пройдя по асфальтированной дорожке за школу, а затем между корпусами 1449 и 1450 вглубь четырнадцатого микрорайона, мы оказались в уютном городском сквере, на краю которого обнаружилась детская площадка и искомая беседка, где располагались два длинных стола, для игры в шахматы, полагаю, и четыре скамейки.

Один стол был оккупирован двумя «старыми птицами», зорко следящими из тени беседки за доверенными им детьми, что носились теперь по игровой площадке. Другой же столик оказался свободен.