— Стёш. — вспомнил о неотложном деле. — Ты мне сейчас сможешь заново распечатать заявления?

— Ну да, конечно. — ответила та. — Только мы же вроде их уже печатали вчера.

— Уху. — издал я звук согласия. — Печатали. Но теперь кое-что в них нужно изменить…

— Да без вопросов! — заявила подруга.

Москва, Зеленоград, 16 микрорайон, корпус 1629, почта, около часа спустя.

— Мне шесть конвертов, пожалуйста. — отстояв очередь (и в кой-то веки это не показалось мне утомительным занятием…из-за прохлады в помещении), сказал я работнице почты, выгребая из кошелька мелочь.

— Какого размера? — безжизненным тоном поинтересовалась та.

— Стандартного. — ответил ей.

— Сорок восемь рублей. — сообщила работница, кладя на столешницу передо мной стопку конвертов.

18.08.2020, вторник, Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, корпус 1553, квартира Златы. Около восьми вечера.

— Шесть! — сказала бабушка, достав бочонок лото из холщового мешочка.

И в этот самый момент, зазвонил домашний телефон.

— Алло. — сказала матушка, взяв со стола аппарат и приняв звонок…и в следующим момент с ее лица сошли все краски.

— Ты…ты зачем сюда звонишь? — в момент охрипшим голосом, по слогам спросила она, вставая из-за стола и опершись о него рукой.

— Ты еще спрашиваешь, зачем я звоню…? — услышал я донесшийся из динамика мужской голос, однако уже через мгновение маман, сделав несколько шагов, уселась на диван, так что мне перестало быть слышно то, что говорил этот тип.

Я перевел взгляд на бабушку. Та, сняв очки и открыв рот, неподвижно сидела, глядя на дочь, и напоминая в этот момент не живого человека, а какую-нибудь восковую фигуру из Музея мадам Тюссо.

— Знаешь что… (пауза) — услышал я необычайно спокойный голос мамы и обернувшись к ней, обнаружил, что лицо ее теперь выражало полнейшее безразличие. — Ага! Да-да, ты прав, да, я злобная брошенная женщина, не дающая спокойной жизни бывшему мужу, ты абсолютно прав! (пауза) От тебя…от тебя лично…

Маман глубоко вдохнула, явно сдерживая рвущиеся наружу бранные слова.

— …от тебя мне нихрена не нужно! Н-И-Х-Р-Е-Н-А! От слова совсем…! И не перебивай меня, раз уж сам позвонил, я не еще закончила говорить… (пауза) Так, слушай, давай-ка без истерик тут, а то, знаешь ли, в мои планы на сегодняшний вечер совершенно не входило выслушивать все эти твои визги.

В ответ из телефонного динамика донеслись эти самые визги, слышимые даже с моего места…а маман просто отнесла телефон от уха.

— Закончил? — ласковым тоном поинтересовалась она, когда вопли прекратили доноситься из динамика, и отчего-то, похоже, пришла в хорошее настроение. — К этому иску лично я не имею ни малейшего отношения… (пауза) А вот так! (пауза) Само собой, я в курсе того, что ты уже и забыл о том, что у нас с тобой есть общая дочь… (пауза) Ах, ты даже помнишь об этом? Правда? (пауза) И это прекрасно! Так вот, это твоя же собственная дочь посчитала, что она вправе получить от тебя немного отцовской заботы, которую можно выразить, ну хотя бы деньгами… (пауза) Да, представляешь, она сама…! (пауза) Да мне как-то фиолетово, веришь ты мне или же нет… (пауза) Нет, конечно, ничего я ей говорить не стану! Это только ваши с ней взаимоотношения, как отца и дочери, в конце концов, кто я такая, чтобы в них влезать? (пауза) Если хочешь, можешь сказать ей об этом сам, но если вдруг станешь и на нее орать, то я тут же напишу заявление в милицию…! (пауза) Все! Хватит с меня этого твоего бреда! Давай, до свидания! И не звони мне больше…!

— Папа звонил? — задал я риторический вопрос, после того, как маман вернулась за стол.

— Ну да. Твой папа. И судя по его воплям, вы с бабушкой наступили ему на самое больное место. — ответила она. — Ладно, давайте играть. Мам, какое там число было…?

Вот только вчера мы с бабулей прогулялись до Крюково и подали заявление в мировой суд, на взыскания алиментов, а уже сегодня папаша узнал об этом факте, и я очень сильно сомневаюсь, что это почта стала работать настолько шустро. Не говоря уже о делопроизводстве в самом суде…

А из этого можно сделать ровно один вывод: позвонили и уведомили…

Вновь раздался звонок городского телефона, однако на этот раз я успел схватить трубку первым.

— Алло. — со всевозможной доброжелательностью сказал я, принимая звонок.

— Ира…? — после некоторой паузы, услышал я не слишком-то уверенный мужской голос.

— Нет. Это не Ира…а кто ее спрашивает? — поинтересовался я.

— Это Анатолий, она знает, кто я! — на сей раз торопливо произнес мужчина. — Я бы хотел с ней поговорить…

— Петров Анатолий? — вместо того, чтобы передать маме трубку, задал вопрос я.

— Да. — вновь взяв паузу ответил мужчина. — Петров…

— А-а-а! Здравствуйте-здравствуйте, уважаемый отец! Мама, к сожалению, не хочет… — радостный тоном начал было я, но не договорил, ибо из динамика доносились короткие гудки, сообщавшие о том, что собеседник на том конце «провода» разорвал соединение.

19.08.2020, среда, Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, корпус 1553, квартира Златы, десятый час утра, сразу после посещения душа.

63.401 — сообщило табло электронных весов мой текущий вес.

— Шестьдесят три и четыреста один, шестьдесят три и четыреста один… — вслух и нараспев произнес я, сойдя с весов и беря в руки небрежно брошенный на кровать блокнот, в который записываю время приема пищи и изменения в своем весе. — Пять дней назад было шестьдесят четыре и триста восемьдесят… Хорошо! Очень хорошо! Даже слишком, учитывая тот факт, что я слегка увеличил порции съедаемого и физические нагрузки у меня пока еще весьма скромные.

Уже покидая мамину комнату, мой взгляд случайно упал на мое же собственное обнаженное отражение в зеркале макияжного столика, и я застыл на полушаге.

— Минутка самолюбования, да? — задорным тоном произнес я, и передумав покидать комнату, подошел к этому самому столику.

Кажется, я опять начинаю разговаривать сам с собой. Была раньше у меня такая привычка, не то, чтобы вредная, но…

— Я душу дьяволу продам за ночь с тобой… — глядя на отражение, почему-то в памяти вспыли слова из мюзикла «Нотр-Дам де Пари».

— «Юная прелестница»… Определенно, «Юная прелестница». Думаю, именно так бы назвали картину, вздумай некий художник изобразить меня…мою Злату, на своем холсте прямо сейчас, вот в этот самый момент, когда я после душа, в чем мать родила, стою теперь здесь и рассматриваю себя в зеркале.

Глаза — зеркало души? Полная чушь! Как может «счастливая» обладательница моей души, иметь столь чистый и наивный взгляд? Никак не может!

— Стоп! Все, хватит! А то сейчас начнется… Что-то понесло меня на псевдофилосовскую хрень, а это верный признак того, что я начинаю изнывать от безделья. — пробормотал я самому себе, подходя почти вплотную к зеркалу, и внимательно разглядывая становящиеся уже более резкими, вследствие похудания, черты лица.

В отличии, например, от той же Стёши, которая похожа на мать, словно сестра-близнец (учитывая, разумеется, разницу в их возрасте), Злата на свою маму похожа куда меньше.

Откровенно говоря, не очень-то вообще и похожа…

Различные типажи фигуры, лица…рост опять же.

Только вот волосы и глаза — это точно досталось от матери.

Да, на Иру моя Злата похожа не очень, зато очень похожа на Толика…

Я провел ладонью по лицу, убирая со щеки влажные еще после душа волосы.

— А маман-то моя определенно покрасивше Златы на личико будет…

Затем мой взгляд переместился ниже, на грудь, весьма нескромного для пятнадцатилетней школьницы размера, что, скорее всего, есть следствие общей полноты тела, и на которую, так же как и на лицо, налипли локоны моих длиннющих волос.

— И если я прав, и моя душа действительно шныряла туда-сюда между мирами, то чего стоило Вселенной поступить со мной по-человечески, отправив мою душу в тело женского пола, ибо это определенно сделало бы эту мою жизнь гораздо проще… Наверное.