— Печальная судьба у твоей дочери… Хорошо-хорошо! — согласился я, заметив, что маман сделала «очень страшное лицо», после чего с ее стороны последовали многочисленные: «Злата! Подойди сюда, поздоровайся с…», мои: «Здрасьте…», и «Ой, Златочка…!» — от самых разнообразных тётенек, сотрудниц с матушкиного предприятия.
Ну, а далее, мероприятие это не разочаровало, полностью соответствуя всем моим от него ожиданиям. То есть было унылым чуть более, чем полностью (и свалить отсюда я желал, как можно скорее, с трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение, вызванное тоской зеленой и ощущением напрасно теряемого времени). Жрачка (шашлыки, пицца, некие салатики, и все в том же духе, ну, то есть именно то, что мне теперь лучше не жевать, от слова «совсем»), какие-то мотивационные мероприятия для сотрудников (нехило так напоминающие «службу» в некой тоталитарной секте), несколько лекций (обучающих, в основном для сотрудников отдела продаж, с напутствиями, вроде «продавайте по максимальной цене, каковую заказчик готов заплатить») и «веселые» конкурсы, а-ля перетягивание канатов, игры в волейбол, и тому подобное.
Короче говоря, «тимбилдинг» этот, не заслуживал траты на него «экранного времени», равно как даже и упоминания. Пришлось отбыть некую обязательную «повинность» и на этом все, точка. Вернее, не заслуживал бы, не приключись на нем парочка событий. Во-первых…
— Мам, а это что за типчик за такой? — шепотом поинтересовался я, в тот момент, когда мы с ней стояли и внимали тому, что сообщало «начальство» предприятия, по поводу ожидания «блестящих перспектив» относительно продаж в грядущем квартале, и о своих грандиозных планах по расширению производства, кивнув на приятного внешне и подтянутого мужика (и который, судя по весьма пресному выражению на физиономии, был не сильнее моего рад тому, что ему приходится торчать здесь и сейчас), что-то в районе сорока пяти — пятидесяти лет, стоявшего вместе с этим самым «начальством», рядом с доской на треноге, на которой, черным маркером был нарисован некий график.
— Это… — так же шепотом ответила маман, проследив за направлением моего взгляда. — Елисей Некрасов, один из директоров крупного партнера нашего предприятия. И вообще, прекрати называть его «типчиком»! Он взрослый и уважаемый мужчина!
— Он женат? — поинтересовался я.
— А зачем тебе знать подобное? — тут же отреагировала матушка, переведя взор на меня, а мгновение спустя, зашипела на ухо. — Ты что, с ума у меня сошла? Ему же за сорок…!
— Так он женат или нет? — вновь спросил я, ибо мне отсюда было не видать нужную руку.
— Нет, вроде, не женат… Злат, я что-то немного не поняла, что это за интерес за такой возник у тебя ко столь взрослому мужчине? — оттащив меня чуточку в сторонку, потребовала объяснений родительница.
— Мам…! — перебил ее я, и еще сильнее понизил голос. — Он, если и не влюблен в тебя, то во всяком случае, испытывает очень-очень сильный интерес к твоей скромной персоне.
— Злата…! — она кинула взгляд на Елисея, который в этот момент обернулся на нее, и покраснев, словно спелая помидорка, начала лишь активнее выговаривать мне. — Это еще, что за новости за такие…?!
— Это новости лишь для тех, у кого со зрением не очень, мам, а у меня с этим полный порядок. — перебил ее я, не давая отчитать себя. — Он на тебя поглядывает примерно раз в пятнадцать секунд, я засекала, и взгляд этот — взгляд крайне заинтересованного в женщине мужчины…
— Аа тебе-то, малявке, ооткуда знать, как смотрят заинтересованные в женщине мужчины? — разволновавшись, словно школьница, маман начала слегка заикаться.
— Мам…! — воздел я взор к небесам. — Ты не поверишь, но мне уже пятнадцать лет, если что, и, хотя я пока еще довольно полненькая особа, однако, бывает так, что и на меня саму посматривают подобным образом. И это, не говоря уже о том, что я с честью вытерпливаю пытки просмотра с бабушкой ее любимых мексиканских сериалов, где актеры вполне достоверно обыгрывают подобные сцены…
В этот момент маман поймала на себе очередной взгляд этого Елисея.
— Что ты такое говоришь?! Он же директор ого-го какой компании…! — слово «директор» она произнесла с каким-то придыханием. — А значит и недостатка в женском внимании не испытывает… А мне уже давно не восемнадцать и не фотомодель какая-нибудь…
— Слушай, мам, а с чего ты вздумала решать за этого «директора ого-го какой компании», какой женщиной ему нужно интересоваться? Он, как ты сама и сказала, взрослый мужчина, и волен выбирать свой объект для обожания сам. И прямо вот сейчас ему явно небезынтересна лично ты. Весь вопрос в том, интересен ли тебе он сам, и смогёшь ли его «приготовить»?
— Нет, Злат! Ты чего?! Как я могу крутить подобные романы? Что люди скажут на работе? Не хочу, чтобы обо мне думали, словно о секретарше из скабрёзных шуточек! — еще сильнее покраснела она.
— А я и не знала, мам, что ты у меня столь закомплексованная особа. — улыбнулся я. — Вон, та же скромняжка Стёша, и та берет рога за быка, и…кхе-кхе…извини, я обещала ей молчать.
— Стёша то, Стёша сё… — обиделась маман.
— Какая тебе, блин, разница, мам, кто и чего там будет за твоей спиной сплетничать? Тем более, что ты даже не его секретарь. Весь вопрос в том, нравится ли тебе самой этот типчик или же нет. Если не нравится, то здесь и говорить не о чем, просто забей. А ежели он-таки тебе небезынтересен — не щелкай клювом, и бери свою судьбу в свои руки, пока на желаемое не наложила свои цепкие лапки какая-нибудь другая дамочка, более решительная. Это жизнь, мам. А жизнь — конкурентная борьба, причём иной раз такая, что пух и перья летят (тут мне вспомнилась новая жена отца). Как говорится, победитель получает все. А ежели все будет складываться как надо, и ты сумеешь-таки его «подсечь», то этим твоим «людям» не останется ничего другого, как кусая себе локти, злобно шипеть тебе во след примерно следующее: «У-у-у! Гадина! Такого мужика себе отхватила, зараза этакая!».
— Не понимаю, почему я должна выслушивать нечто подобное от своей малолетней дочери… — плаксивым тоном пожаловалась сама себе маман.
— Все потому, что мой долг, как хорошей дочери, поддерживать свою маман во всей фигне! — я выразительно посмотрел на родительницу. — Решайся уже на что-нибудь. Либо — это не он, и просто игнорируй. Либо…
— Хватит уже цеплять всяких никчемных «Олегов», мам! — торопливо продолжил я, видя, что мама вновь собралась возмущаться.
— И что, по-твоему, я должна сделать? — кажись, маман выбрала-таки второе «или».
— Просто улыбнись ему…! — зашипел ей на ухо я. — Покажи свою заинтересованность, и всё! Парням-то тоже не хочется на «холодную» пытаться «подкатить», вдруг «пошлют»! Это же какой удар по чувству собственного достоинства! Тем более, для «ого-го директора»… Короче, если я права, то он тебя «хвать»! И как щука — блесну, «под корягу» тут же потащит. Ну, а как «подсечь» ты там уже и сама без меня разберешься, не маленькая…
— Под какую, блин, еще корягу?! — ужаснулась та. — Ты чего это родной матери делать предлагаешь-то?!
— Это образное выражение, мам…! — начал раздражаться я и прошипел. — Улыбнись, он на тебя смотрит!
И ведь она улыбнулась… Я, отвернувшись, сделал фейспалм, ибо улыбочка у нее вышла, а-ля «у меня все хорошо, но…меня взяли в заложники, спасите, пожалуйста!».
Однако, все это уже мелочи, и на неестественность выражения физиономии матушки этот тип внимания не обратил, вернув маманьке улыбку, и настроение его, судя по всему резко поползло вверх. А спустя минут семь, когда «начальство» закончило наконец свой «спич», типчик этот, что-то там сказав «начальству», неспешно направился в нашу сторону.
— Ну все, я пошла… — сообщил я, и намылился было удрать.
— Ты куда? — схватила меня маман за лямку комбинезончика.
— Пойду канат поперетягиваю! — ответил ей и быстренько смылся, благо, что и матушка, похоже, уже и сама желала того, чтобы я куда-нибудь «исчез с радаров».
