Мой сокамерник заметил меня и направился через двор. Танк, прозвище героя школьного футбола, по-видимому, по большей части оставался в стороне от драки. Не то чтобы он не был похож на человека, который может одним хорошим толчком вдавить твою голову в асфальт, но, по его словам, он ждал, когда влиятельные адвокаты его отца добьются смягчения приговора, чтобы его можно было перевести в лучшее учреждение, учреждение, более подходящее мужчине с солидным банковским счётом. У меня не было к нему никаких претензий. Делить комнату двенадцать на двенадцать с Танком было всё равно что выиграть в лотерею для сокамерников, особенно учитывая, что некоторые жуткие ублюдки отбывали срок вместе с нами.

Помимо того, что он был сложен как полузащитник, Танк был нормальным парнем. Как и многие другие парни внутри, он настаивал на том, что никогда не делал ничего, что могло бы оправдать тюремное заключение, и что судья просто не взлюбил его, потому что, по иронии судьбы, он происходил из привилегированного происхождения. Но это было самое подробное, что он когда-либо рассказывал о своём преступлении. Несмотря на то, что он был богатым, титулованным мудаком, мне было жаль этого парня. У него дома была жена, жена, которую он любил, как грёбаный Ромео любил Джульетту. Он проводил много времени, рассказывая о ней, и я ловил себя на том, что слушаю всякий раз, когда он рассказывал истории о своей жене. Не только потому, что больше нечем было занять мой разум, но и потому, что каждая история, которую он рассказывал, рисовала картину женщины, которая, я был почти уверен, не могла существовать. Я начал думать, что она была всего лишь женщиной мечты, и что Танк просто придумывал её по ходу дела.

— Привет, сосед. — Танк сидел на краю бетонной стены рядом со мной. — Ты собираешься присоединиться к этому баскетбольному матчу или как?

— Нет, думаю, я просто потренируюсь на брусьях.

Он откинулся назад и опёрся локтями о верхний край стены.

— Да, думаю, и я пропущу сегодня. Этот здоровенный придурок, Нейт, действительно щедр на махания локтями. В прошлый раз я чуть не сломал себе нос. Не нужно больше никаких изгибов и поворотов в этом клюве. — Он протянул руку и постучал себя по носу. — Сломал его дважды, играя в футбол в старшей школе.

Казалось, я вот-вот услышу ещё одну футбольную историю. Если повезёт, это превратится в историю о ней, о Джейси.

— Однажды я получил прямое попадание на тренировке, даже не знаю, как это произошло. Я был в шлеме, но бум, услышал, как эта штука сломалась, и кровь просто хлынула мне в рот и потекла по подбородку. В тот вечер была игра «Возвращение домой», но я всё равно сыграл чертовски хорошую игру, даже с синяками под глазами и сильной головной болью.

— А как насчёт тебя, Ледж? Ты похож на парня, который играл в футбол.

Я покачал головой.

— В средней школе, куда меня перевели, не было большой команды. И я был пойман за курением марихуаны… дважды. Поэтому они отправили меня в школу неудачников.

— Это что-то вроде Острова Неподходящих игрушек? — рассмеялся он.

— Да, именно так всё и было. Должен признать, что учителя там были гораздо менее нравоучительными, чем в обычной средней школе. Думаю, они не хотели тратить свою энергию на то, чтобы указывать нам, как себя вести, потому что мы уже были обречены на провал.

Баскетбольный мяч покатился к нам. Я остановил его ногой, поднял и швырнул обратно в игру.

— Чёрт, это грубо. Не похоже, чтобы тебе было так уж плохо дома, не то что многим здешним парням. Что заставило тебя, как говорится, свернуть с праведного пути?

Я задумался над его вопросом. Это был хороший вопрос, в котором было много ответов, но если бы мне нужно было точно определить день, это было бы легко. Но я никогда не говорил о том дне. Не было никакого способа вернуться назад во времени и изменить исход того дерьмового дня, так что не было смысла говорить об этом. И это было так давно, что я стёр из своей памяти всё, что мог. Но тот день изменил то, как все смотрели на меня, включая моих родителей. Тот день стал катализатором.

— Думаю, я просто родился со склонностью к неприятностям. — Необходимо изменить тему. — Ты упомянул, что вы с Джейси были влюблены в старшей школе.

Его лицо всегда менялось, когда он слышал её имя. Это было какое-то потерянное, мрачное выражение, промелькнувшее на его лице. Я пришёл к выводу, что это было результатом душевной боли от того, что он любил кого-то и не мог быть с ним. Танк кивнул, и я подумал, что это будет один из тех дней, когда он не хотел говорить о ней. В некоторые дни он был свободен в своих историях, а в другие дни он держал всё это крепко в своей груди, как будто думать о ней было слишком больно.

— Джейси была болельщицей, — тихо сказал он.

— Думаю, это имело бы смысл, если бы ты был футболистом. Это своего рода требование средней школы, не так ли?

Танк обладал всеми американскими качествами, приятной внешностью и уверенным характером, которые, несомненно, сделали бы его большим человеком школе.

Он улыбнулся моему замечанию.

— Думаю, это своего рода требование. Мы были популярной парой в школе. Но Джейси, она никогда не была такой, как другие девочки. Она разговаривала со всеми, понимаешь? Она, не задумываясь, садилась за стол с вундеркиндами и отбросами общества, чтобы пообедать. Иногда я злился на неё за то, что она тусовалась с другими людьми, кроме, знаешь ли, популярной публики, нашей группы друзей. — Он рассмеялся. — Она говорила мне, что ей нужно поговорить с людьми, у которых в голове больше мыслей и идей, чем о том, как бросить футбольный мяч или как заплести идеальную французскую косу. Мы все думали, что мы слишком хороши для всех остальных, но Джейси никогда так не думала. — Ещё один смешок, но на этот раз в нём было что-то похожее на сожаление.

Он наклонился вперёд и положил руки на ноги. Он отдалился, возможно, к своим славным дням в средней школе. Они, конечно, должны были быть чертовски великолепны с такой девушкой, как Джейси.

— Был один парень, — начал он низким голосом, — все дразнили его, потому что у него была такая большая голова, и у него были эти… — Он остановился и покачал головой. — Чёрт. — Он снова сделал паузу, и я подумал, что история закончена.

Рикли, самый нелюбимый тюремный охранник, подошёл к нему, выпятив пивной живот, затянутый чёрным оружейным поясом. Мы оба посмотрели на него. У него было одно из тех постоянных рычаний, как будто его рот застыл таким образом.

— Почему вы, две кудахчущие курицы, не участвуете в игре?

— Сегодня я не в настроении, офицер Рикли, — сказала я со слащавой улыбкой, добавленной в конце.

— Всегда такой умник, Кейн, да? Как насчёт того, чтобы вы обе, анютины глазки, встали и обошли периметр или что-то в этом роде? Уставшее животное всегда легче приручить, чем отдохнувшее.

Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что кулак Танка превратился в железо, как и мой собственный. Но мы оба сохраняли хладнокровие. Рикли был известен тем, что дразнил и раздражал. Ему доставляло удовольствие видеть, как кто-то теряет хладнокровие. Настоящая наградой для него было, когда его жертва добавляла месяцы к своему сроку. Но я не собирался оставаться дольше, чем мне было отведено.

— Вы совершенно правы, — я встал. — Давай, Танк. Давай прогуляемся по территории.

Я ухмыльнулся Рикли, но Танк усмехнулся ему, когда мы отправились на прогулку.

Я был уверен, что Танк закончил свою историю, но потом он начал её снова.

— Опухоли или что-то в этом роде, — сказал он.

Я посмотрел на него в замешательстве.

— Парень. — Он покачал головой. — Я думаю, что его настоящее имя было Чарльз. Наверное, у меня никогда не было времени это выяснить. У него были большие выступы на щеке, ухе и лбу. Бедняга, на него было тяжело смотреть. Иногда мы называли его Квазимодо, знаешь, в честь Горбуна.

— Да, понял. В старшей школе нас часто оставляли одних, поэтому я много читал.