К счастью, он скоро увидел своих друзей. Грач, Егорова, Долгов – все были живы и относительно в порядке. Переговаривались они тихо, потому и не были слышны на расстоянии. А может, что-то изменилось в окружающем пространстве: эхо устало передразнивать с непривычки и угомонилось, превратив холодный и влажный воздух пещеры в непроницаемую преграду для звуковых волн. Все  звучало приглушенно, неестественно, непохоже.

Юра приветственно взмахнул над головой рукой, но ему ответила одна Аня – ее жест был вялым и экономным. На взгляд Громова, все они тут двигались заторможено, будто несли на плечах, как Атлант, всю тяжесть мира.

– Чего копаетесь? – спросил Юра. – Я думал, вы уже давно на той стороне.

– Небольшие осложнения, - сказала Аня.

Громов разглядел в свете неверных ламп запекшуюся кровь у нее в волосах, и девушка, заметив, как вытянулось его лицо, тускло ему улыбнулась.

– Лечение требуется?

– Пока нет, потом разберемся.

Юра покаянно опустил голову и пожалел в который раз, что они не предупредили Грача. «Вовка точно меня теперь убьет!»

– Доберкура видели?

– Нет, – Егорова встала, намереваясь идти к мосту. – Недавно мы слышали шум и думаем, что Ашор привел в действие генератор. Доберкур попался в западню – не мог не попасться.

– А мне ничего не было слышно. Странно.

– Наверное, особенности местного эха. Тут все очень странное Юра.

*

Долгов отправился по мосту с одноколейкой первым. Грач, пристегнув Аню к себе на короткой страховочной петле, провел ее по опасному настилу сразу за ним. Последним перебрался Юра.

Анна хромала и чем дальше, тем сильнее, взятый Володей темп она не выдерживала.

– Значит, так, – сказал Грач, – остаешься с Юркой пить таблетки или бинтовать колено – ждать тебя мы не будем. А ты, – он сурово взглянул на Громова, – за нее головой отвечаешь!

– Вова, – начал Громов, который тяготился неприветливостью и намеренным молчанием друга.

– Сейчас не время для дискуссий! После поговорим. – Как и следовало ожидать, Володя затаил обиду. – Аня, пистолет!

– Не дам! Я ваш запасной вариант и должна быть вооружена на всякий пожарный. Сам у Доберкура отними, чай, не маленький!

Грач секунду размышлял, потом кивнул и, не оглядываясь, пошел вперед. Когда он с Павлом скрылся за поворотом, Аня присела на небольшой камень, торчавший из неровной стены.

– Я передумала, дай мне какую-нибудь таблетку.

Громов полез за аптечкой.

– На Вовку не обращай внимания, он остынет. Он уже принял ситуацию.

– Разберемся, - кивнул Юра. – Лишь бы сейчас вопрос с Доберкуром решить. Что с тобой случилось?

– Ой, не спрашивай! Получила каменюкой по каске. Ну, и по другим частям тела. Но зато у Пат появилась солидная фора.

Проглотив таблетку, Аня пошла дальше. Юра предложил ей опереться на него, и она согласилась. Однако, несмотря на усилия, их скорость все падала.

– В сон клонит, - заявила Аня неожиданно и закашлялась. – Я, наверное, часа четыре всего спала.

– Вот выберемся, отоспимся, - пообещал Громов. – Я сутки буду в постели валяться, а то и всю дорогу от Антарктиды до Москвы просплю.

– Ага! Я тоже.

Юра поймал себя на мысли, что они с Аней ведут себя странно. Болтают на отвлечённую тему, словно на прогулке. Не торопятся и совершенно перестали волноваться. Сонный покой обволакивал их, укачивая и усыпляя на пару. Юра даже готов был поклясться, что слышит, как мамин голос напевает ему колыбельную, как в раннем детстве. Вот откуда, из каких уголков памяти это всплыло? Он и не думал об этом никогда. А тут хотелось улечься прямо на рельсы, свернуться калачиком и закрыть глаза. А еще Юра чувствовал возрастающее неприятное давление в височной области и связывал все эти явления с работой «черного солнца».

– Кажется, эта зараза и до меня добралась, - зевнула Аня. – Вова жаловался утром на рассеянность, а я вот сейчас…

Она, пошатнувшись, вдруг стала оседать, и Юра, перепугавшись и от этого испуга слегка очнувшись, подхватил ее на руки.

– Ой! - выдала Аня и, нервно прыснув, обняла Громова за шею.

– Подожди-ка, - он перехватил ее поудобнее и понес вперед.

– Да не, не надо, поставь меня! Я сама пойду, – Аня вроде как веселилась, но руки ее никак не могли нормально сцепиться в замок, соскальзывали и наконец повисли плетьми, а голова сползла с плеча и запрокинулась. – Куда ты меня тащишь?

– Впереди стоит вагон, мы там немного передохнем, - сказал Громов.

Он усадил ее на грубую грязную скамью вагонетки и сам обессилено схватился за поручень.

– Ты что-нибудь слышишь? – через некоторое время шепнула Аня.

Юра прислушался:

– Нет.

– И я нет. Где они все?

– Не знаю, но если не доносится ни криков, ни выстрелов, это добрый знак.

– Юр, а тебе не кажется, что впереди горит слишком яркий свет, и он не похож на электрический?

Юра выпрямился и, поколебавшись, спросил в ответ:

– А тебе не кажется, что совсем рядом играет музыка? Я давно ее слышу, но убеждал себя, что это глюк.

– Это не глюк, – Аня мотнула головой, – красивая мелодия, я тоже ее слышу. Еще перед тем, как таблетку пила. От нее сон навевает.

– Надо бы разведать, что там и как…

Туннель, где они находились, невдалеке вливался в огромный зал с невообразимо высоким сводом. Он и правда казался целиком заполненным странным белым светом, словно аквариум водой. Свет даже колыхался, подобно волнам на ветру, хотя в пещере не ощущалось ни малейшего дуновения. И где-то там, вне всякого сомнения в его непрозрачном молочном нутре рождались певучие ноты совершенной, прямо-таки неземной гармонии…

– Мне это не нравится, Юр. Как считаешь, можно Володю позвать или лучше не привлекать внимания?

– Лучше не привлекать. Сиди тут, я пойду посмотрю.

– Я с тобой!

– Не стоит, я без тебя быстрей обернусь.

– Не бросай меня! – Аня напоминала маленькую девочку, растерянную и беспомощную. – Не будем разделяться!

– Ладно, - Юра подал ей руку, - сможешь идти-то?

– Должна. Ты только не спеши.

Они кое-как миновали состав и с опаской замерли на путях перед мотодрезиной. Белый свет, словно живая жидкая субстанция, висел метрах в десяти от них, то отставая от стен, то плотно к ним прилипая. Он дышал, распухал и резко опадал, шел волнами и мерцал серебристыми огоньками.

– Это «солнце», да? - шепнула Аня. – А чего оно сюда вылезло? Я боюсь… вдруг, это как с Сережей и Артемом…

– Это не похоже на радужную дымку, - выдохнул Юра, - совсем другое.

– Дымка тоже выглядела красиво, а потом… Где Володя? Неужели он там?!

Свет, качнулся, слегка отпрянув, словно испугался ее последнего вскрика, но тотчас потянулся к людям тонкими щупальцами.

– Бежим отсюда! – Аня в панике дернулась и попыталась броситься наутек, но подвернула ногу на неровно торчавшей шпале, и упала.

Юра кинулся к ней, поднимая.

И тут это белое нечто накрыло их.

52. В Хранилище. На краю гибели

Патрисия Ласаль-Долгов

К этому она была не готова. Простреленное плечо пульсировало и болело так, что на глаза сами собой навернулись слезы. Ги деликатничать не собирался – вцепился в воротник куртки, принуждая снять ее. Патрисия и сама хотела избавиться от верхней одежды, чтобы взглянуть на рану и по возможности чем-нибудь перевязать. Морщась от усилий, она стянула куртку, оставив ее на растерзание Доберкуру. Рукав свитера был весь в крови.

– Ты кретин! – выругалась она, безуспешно пытаясь сдержать болезненные всхлипы. – Нет при мне Ключа!

Ги, переворошив все карманы и разодрав подкладку, отшвырнул куртку и снова направил на Пат оружие. Его глаза лихорадочно блестели, соперничая с бликами от «солнца», пляшущими на очках ночного зрения, поднятыми на взъерошенное темя. Красное лицо покрывали бисеринки пота, а рука, державшая пистолет, мелко подрагивала.

– Не верю, что ты опрометчиво оставила его в рюкзаке. Реликвия такая ценность, а рюкзак можно потерять. Ключ где-то на тебе! Мы теряем время, Пат, снимай все до нитки!