– Кажется, я понимаю, о чём он, – задумчиво проговорил Фальвиас. – Позже поведаю.

– А что мы будем делать со всеми этими предупреждениями? – поинтересовался Кристовел.

– Ничего, отправимся по запланированному пути, другого выбора у нас нет.

***

Собрав все необходимое, они тут же покинули Сольт, чтобы успеть преодолеть как можно большее расстояние до темноты. У западных ворот города постовые так же, как и люди в таверне, предупреждали их об опасностях местных дорог, но иллюминат был непреклонен, отчего стражи быстро потеряли к ним интерес – они и так проявили слишком много заботы для чужаков.

Как только отряд отдалился от города, встав на путь по широкой лесной дороге, Фальвиас всех остановил и приказным тоном, на эльфийском, что-то сказал Селифии. Получив в ответ кивок, он продолжил путь и обратился уже к человеческой части отряда:

– Еще во времена правления Дельсамира у нашего народа был ужасный ритуал, кустоаэт. У эльфов практически не было преступников, а тому, кто как-либо провинился, помогали исправить содеянное и неизменно прощали, мы жили в мире, подобно которому не существовало ни до, ни после той эпохи. Но даже среди эльфов встречались монстры, преступления которых было невозможно простить, жестокие убийцы и предатели нашей расы. Если несчастный совершил нечто, за что не сможет заслужить прощение, его заточали в «Объятиях дриады», духов природы живущих в деревьях.

Фальвиас замедлил шаг и поднял голову к небу, прошептав, словно читая видимый лишь ему текст:

– Это дитя потеряло свой путь, лишившись корней, и корням же принесут его в жертву, дабы заблудший вернулся к истоку. Это говорили в конце ритуала, прежде чем виновного забирала внутрь древа дриада, где ему было суждено оставаться до конца времен, питая своими бессмертными телом и душой священную чащу. К великому сожалению, наши темные полуживые-полумертвые сородичи все же увидели свет, ведь когда Дельсамир погиб, природа стала угасать и дриады, создающие клетку, увядали вместе с деревьями, освободив заключенных. Были среди них двое, что занимают особенное место в этой истории, ибо их деяния несравнимы ни с чем.

– Что же они совершили, что делает их такими особенными? – вмешался Кристовел, чем заслужил укоряющий взгляд эльфа.

– Карникайд, прославленный воин, – после небольшой паузы продолжил иллюминат. – Он был известен не только своими победами, но и горячей любовью к деве Соркарисс, однако место в её сердце он делил с Немиэль, матерью Дельсамира, прародительницей и богиней всех эльфов. Карникайд был напорист, уверенный в своем успехе, но в один трагический момент узнал, что его возлюбленная решила посвятить свою жизнь не ему, но службе Немиэль, став жрицей богини. Познав первое поражение в своей жизни, разгневанный ревностью, Карникайд в ту же ночь осквернил святилище Немиэль и убил Соркарисс. Он был безумен уже тогда, но это лишь тень того, чем он стал после освобождения. Кровожадное чудовище, превратившее кровь в идола собственной религии, столь прижившейся в жестоком Круделассе.

– Так значит те темнокожие эльфы, напавшие на нас в пустыне, были его последователями? – удивился маг.

– Да, – вместо эльфа ответила Инриона. – Путешествуя по Круделассу, мне частенько приходилось иметь с ними дело. Ходят слухи, что у них где-то на юге даже есть свой город, в котором находится арена, прозванная Ямой, и-и-и… в общем, на ней творятся ужасные вещи, – с усмешкой закончила она.

– А ты откуда это знаешь? – сухо поинтересовалась Элинэй.

– Я же говорю, слухи. Кому-то все же удавалось бежать оттуда и, если честно, я даже знавала одного такого. Жуткий тип, но рассказывал очень правдоподобно.

– Ладно, а кто был вторым особым заключенным?

– Трайтрисс, благородная служанка нашей принцессы, которая с самого детства поддерживала ее во всем и была её верной подругой, на деле, порабощенная ненавистью и завистью к ее благородному происхождению. Страшно представить, что натура древнего эльфа могла оказаться столь темной, но душа Трайтрисс была ядовита, как и вода, которую она когда-то преподнесла принцессе. Винлидива была поражена страшным недугом, но осталась жива, что толкнуло ее служанку на крайние меры. Трайтрисс, позабыв об осторожности, напала на принцессу открыто, но как бы ни были глубоки шрамы и увечья, нанесенные ядом, кинжалом и предательством, дух нашей будущей правительницы было не сломить. Своих истинных причин она так и не раскрыла, однако до сих пор покрыт тайной случай, когда, незадолго до покушения, её видели в компании с незнакомцем не принадлежащему к эльфийскому народу. Позже, в её покоях были найдены пауки и змеи, возможно, необходимых ей для создания яда, но многие утверждали, что она связалась с демонами.

– Разве эльфы не были защищены магией Дельсамира? – спросил Кристовел.

– Верно, но демоны слишком коварны. Мне кажется, что они каким-то образом предвидели, что великая Винлидива станет первым оплотом в борьбе с ними в будущем, потому я не исключаю, что они могли быть замешаны в той истории. Так или иначе, вероломная Трайтрисс так же выбралась из заточения и, подобно Карникайду, обзавелась последователями, но, в отличие от предыдущего, спряталась так хорошо, как только смогла, затаившись на многие века. Мы до сих пор ничего не знаем о Трайтрисс, но я уверен, что умбры, как их называют здешние люди, её отголоски. Всё же, как бы ни были искажены их тело и разум, они остаются первородными эльфами, либо их прямыми потомками. Для медиума не составит труда определить их приближение даже на очень большом расстоянии, так что мы можем не опасаться нападения…

Не успел он договорить как, в небольшом отдалении от их группы, в дерево со свистом впилась стрела.

– Это не они, – виновато проговорила Селифия, коря себя за то, что в ожидании одних противников, не смогла предвидеть появление других.

– Это было предупреждение! Кто двинется, того убьем на месте, – раздался голос разбойника.

Выходя из глубины леса, множество людей стали обступать их, грозя довольно примитивным, но всё же оружием. Вдалеке показались двое всадников, стремительно приближающихся к месту нападения, но разбойники не обращали на них никакого внимания. Запахло дымом, который, непонятно откуда исходя, поднялся над их головами и развеялся в воздухе. Бандиты насмехались и улюлюкали, но никто так и не заговорил с ними, пока к ним не присоединились те всадники. Один из них, молодой слащавый юноша, был неброско одет и держался позади. Второй же, короткостриженый блондин, все своим видом показывал важность и влияние, начиная от презрительного взгляда и поведения, и заканчивая выставленными на показ драгоценностями и богатыми одеждами ярких синих, красных и желтых цветов, которые явно не вписывался в эту дорожную обстановку. Они не стали спешиваться, с превосходством осматривая пленников с высоты. Один из разбойников поспешил отчитаться:

– Мессир Орло, их тут было больше, но кто-то удрал.

– Пусть бегут! – снисходительно произнес всадник. – Надеюсь, их сожрут волки. Эти явно не похожи на крестьян, хорошая работа.

– Меня зовут Фальвиас, – приподнял руки иллюминат. – Я являюсь посланником Мисордалии, верного союзника Альисианской империи, если в вас есть хоть…

– Молчать! – Орло сорвался на визг, но уже спокойней добавил: – На западе есть провинция Сий-лин, принадлежащая вашим верным союзникам, а сейчас добро пожаловать в графство Гриффгрик!

– Кем бы вы ни были, испортив отношение с эльфами, вы подпишите себе смертный приговор, – угрожающе произнес Фальвиас.

Они залились смехом, что заставило Элинэй сжать рукоять копья, однозначно показав свои намерения, но пресекающий жест эльфа вынудил её подчиниться. Отсмеявшись, Орло вновь принял надменный вид.

– Тебя никто никогда не найдет, – произнес он, делая паузу между каждым словом. – А искать виноватого на Ориеи, это самое бессмысленное занятие в мире. Хотя, спасибо тебе за твой острый язык, теперь я знаю, что ты эльф! Умбры за тебя заплатят целое состояние! – предвкушая выгоду, Орло потер руки, затем обратившись к разбойникам: – Разберитесь кто здесь кто. Людей в тюрьму, эльфов в темницу замка.