А продолжать разговор она очень не хотела и надеялась, что князь просто зашёл из любопытства и сейчас быстро уйдёт. Какой же она была наивной дурочкой!

— Я могу предложить больше, — прозвучал голос, в котором послышались стальные нотки. Ему было неприятно её молчание, он ждал от Оливии хоть какой–то заинтересованности.

От удивления она вскинула на Князя взгляд, медленно соображая, что он хочет? И когда смысл сказанного дошёл до неё, взгляд девушки от растерянного поменялся на гневный.

От волнения у неё даже руки вспотели, и она машинально вытерла их о фартук, словно выпачкалась в грязи.

— Не отказывайся! Я вижу, что моё предложение прозвучало неожиданно, и тебе надо подумать. Я подожду некоторое время, — и он самодовольно улыбнулся, не реагируя на её взгляд. И по его лицу Оливия поняла, что её молчаливый протест ему понравился. Хищным взглядом он одарил девушку напоследок и вышел царственной походкой.

Когда дверь за князем закрылась, она опустилась на скамью.

— Триединый, только этого мне не хватало! У тебя совесть там есть? — прошептала она.

— Он ушёл? — дети, выйдя из комнаты, присели рядом с ней.

— Ушёл, но обещал вернуться, — удручённо ответила она.

Весь день в поле она прокручивала разговор с ним и пришла к выводу, что он уже давно положил глаз на неё. Но девушка его во внимание не брала и не замечала.

Не зря же Князь бросился в воду и, стоя по пояс в ней, снимал её с льдины. И закралась заполошная мысль, что он, возможно, причастен к неожиданному исчезновению Олега.

Тогда вопрос: что он тому пообещал? Деньги? Тогда бегство Олега

открывает перед ней смысл некрасивого поступка — «подлого поступка».

К вечеру у неё разболелась голова от всех навязчивых мыслей, от решений и возможностей отказа от княжеского предложения.

«Чтобы и волк был сытый, и овцы целы». Но приходила к неутешительным выводам: такие, как он, отказа не приемлют, а значит, он, как охотник, расставил капкан, в который она угодила.

И, сидя за вышиванием, чтобы хоть немного отвлечь голову от мрачных раздумий, она задала вопрос Добрыне, расположившемуся рядом с ней и с беспокойством наблюдавшему за её рукоделием.

— Что теперь делать? Князь не отступит. Он хищник! Учуяв добычу, уже не отпустит. И зачем я ему сдалась? Нет, что ли, других девушек? У него же есть жена, а, судя по его наглому поведению, и любовницы имеются.

— Вторые жёны. И они имеют официальный статус и с вытекающими последствиями. Только бастарды будут не в почёте, — пояснил Домовой.

— Вот, вот! Ему — официальный статус, а дети будут страдать! И где справедливость? И какие дуры соглашаются на это? — возмутилась она.

— А у них есть выбор? Тебе он даст выбор? — спокойно отозвался Добрыня.

Она озабоченно посмотрела на него и поняла, что князь будет добиваться своего. Сначала, возможно, уговорами, а затем он может применить и тяжёлую артиллерию: угрозы, шантаж, похищение.

И девушка на миг оставила своё вязание и нервно пригладила свои волосы, прикусив нижнюю губу.

Она подняла вопрошающие глаза на Домового, ища и поддержки, и защиты.

— Бежать нам придётся! В доме я смогу защитить вас, но на улице моя сила мала, — он поглаживал свою бороду и заботливо посматривал на девушку.

— Ну да, нам не привыкать через окно сигать, — смешок прозвучал нервно и рвано.

И она уткнулась в работу, обдумывая открывающуюся нерадостную перспективу побега.

Все последующие дни, чтобы Оливия ни делала, все мысли витали в этом направлении.

Они, словно надоедливые мухи, жужжали над ухом, выматывая её морально и физически.

Убежать можно, но где гарантия, что он не пошлёт за ней своих надёжных людей?

Значит, придётся незаметно затеряться среди людей, но на его территории это практически невозможно. И выходит, им придётся пешком, минуя подводы и другие быстрые средства передвижения, продвигаться незаметно и в другое княжество.

Ей такой способ не внушал оптимизма. Ночёвка, еда, отдых требовали контакт с людьми, а отсюда вытекает, что кто—то сможет донести сразу князю об их местонахождении. Тем более, если он пообещает награду за её поимку, — такой вариант она тоже предвидела.

В земной жизни это очень часто практиковалось.

Он может силой увезти Оливию, кинув детей на произвол судьбы. А этого она не могла допустить.

Она никогда не простит себе потерю и неустроенность их жизни.

Согласиться с предложением князя? И об этом она думала, но не хотела быть его любовницей.

И где гарантии, что с детьми будет всё в порядке? Не захочет ли он избавиться от них потихоньку? Навряд ли он согласится, чтобы они жили рядом. Возможно, только первое время, а там он решит эту проблему своим способом, когда почувствует власть над ней. И, если рассуждать, дети — её слабая сторона, на которую он будет давить и пользоваться.

И тогда её жизнь изменится и будет зависеть от прихоти князя. Каждый шаг, каждое действие придётся согласовывать с ним.

Она не тешила себя надеждой на самостоятельные поступки и свои желания — о них можно будет забыть.

Но не хотела терять себя в тени своего господина. Не сможет она жить в золотой клетке и петь, получая зёрнышко для одобрения.

Князь не оставил её в покое, изредка напоминая о себе то подарками, то своим присутствием.

Да и негласное наблюдение девушка стала замечать, которое говорило, что уже сейчас она теряет свою самостоятельность.

Аким стал сам заходить к ней и интересоваться: не надо ли отвезти изделия?

— Всё равно еду в город и мне нетрудно передать их.

«Вот и передвижение ограничили», — с раздражением думала Оливия.

Такое «добровольное» заключение в деревне выводило из терпения, и не только оно. Упорное внимание князя и неусыпное наблюдение за ней всё время выбивало из привычной колеи жизни.

И её нервы не выдерживали такого натиска «опеки», и девушка уже лихорадочно продумывала свой побег.

Она понимала, что без помощи ей в этом деле не обойтись. Только кому довериться? Им бы спрятаться и переждать где–то некоторое время, пока идут её поиски, а там, возможно, и удастся договориться с кем–нибудь, кто тайно вывезет их в другое место.

И только на ум приходила Алия, которая, возможно, просто подскажет, где можно найти такой приют.

И в то же время девушку грызли сомнения: имеет ли она права рушить её жизнь? Если князь узнает, что Алия косвенным образом помогала ей, то страшно подумать о возможных последствиях!

Но сколько бы она не думала, помощь или совет со стороны Алии оставались последней надеждой.

За эти дни она осунулась и как–то постарела. С её лица сошла улыбка и весёлость, и в глазах поселились грусть и безысходность.

Но всё же она решилась на последний шанс, когда Князь пришёл к ней и состоялся неоднозначный разговор.

— Оливия, мне надоело ждать твоего согласия! Слишком много времени я потратил на тебя, ожидая твоего решения. Могу и по–другому решить вопрос, но всё же надеюсь на твоё здравомыслие. Подумай о детях. Ты же не хочешь, чтобы с ними что–то случилось? Я думаю, ты хорошая мать, хотя они тебе и не родные. Реши вопрос в разумную сторону. Я жду неделю! — его стальной голос пригвоздил её, как иголка бабочку к ткани.

Сердце Оливии трепетало, как крылья той самой бабочки, которая понимала, что ей уже не улететь.

— Ты меня шантажируешь? — прошептала она, вся сжавшись внутри от такой нескрываемой угрозы.

— Ты умная женщина — хватит бегать от меня! Всё равно будет по–моему! Прими свою судьбу — она не такая плохая. Будешь как сыр в масле кататься! Каждое твоё желание будет исполнено, — и его довольный взгляд остановился на её губах.

— Ты и Олега, выходит, шантажировал? — только сейчас до неё дошел смысл исчезновения несостоявшегося жениха.

— Я же говорю, что ты умная! — насмешливо прозвучало от него. Князь подошёл к девушке и по–хозяйски приподнял её подбородок.

Его блуждающий взгляд прошёлся по лицу и остановился на губах. Он медленно наклонился, и Оливия почувствовала его тёплое дыхания. Замерев от мысли, что на его вольность она не сможет ответить за недозволенность звонкой пощёчиной, закрыла глаза от бессилия.