Немного отдохнув вечером, она бралась за лопату, и они втроём занимались огородом, пока ночь не накрывало землю тёмным покрывалом.

Видя их трудности, так как поле заросло бурьяном, староста помог им с копкой земли, вспахав весь участок плугом в первую очередь.

И приходилось им только убирать траву и делать грядки.

Так потихоньку они справились с огородом, засадив всеми имеющими семенами, купленные в городе и найденными в доме, оставшимися от прежних хозяев.

Через некоторое время Оливия, договорившись с соседом, который поутру возил молоко в город, съездила с ним и подкупила ещё необходимые продукты.

На более внимательную прогулку по базару у неё не было времени, и она с сожалением уехала.

Но всё же решила приехать или самой прийти в другой раз и досконально изучить спрос и предложения рынка.

Оливия искала незанятую нишу производства, чтобы была бы возможность заработать себе на жизнь.

Первое время она пользовалась деньгами, оставленными Фёдором, которые он незаметно положил в корзину.

Девушка недоумевала и не могла понять: чьи деньги? Его или Георга? Но была благодарна им за этот небольшой молчаливый подарок.

— Главное, чтобы долг кто–то из них не затребовали по истечение времени, — усмехнулась она, рассматривая монеты.

Легенда о брата, который привёз их сюда, отказавшись от сестры и детей в пользу своей молодой жены, вызывала благожелательность и сочувствие со стороны людей.

И, как всегда, слухи витали в воздухе и дополнялись новыми подробностями.

Но никто не лез с вопросами и объяснениями, и это устраивало Оливию.

Придумывать истории об отношении с несуществующим братом и его женой ей не хотелось. И так он уехал виноватым, будто он — самый настоящий злодей, поменявший своих родных на молодуху.

«Если не брать во внимание их суровый вид и их потребность главенствовать и подчинять женщину, что Георг, что Фёдор относились ко мне доброжелательно. Даже платили всё сами, а мы, по идее, им чужие. Что такого случилось, что Георг неожиданно поменял отношение к нам? Неужели имеет какие–то виды на меня? Или всё же мужчинам присуще такое трепетное отношение к женщинам? Ой, смешно! Трепетное! Мужик он и есть мужик: всегда стремится доминировать и показать, кто в доме хозяин. В нашей ситуации просто Фёдор выполнял наказ старшего: довести в целости и сохранности до места назначения. И поэтому такое отношение. Нечего их идеализировать», — прервала она свои домыслы по поводу двух мужчин.

— А Фёдора жалко. Пришлось ему сыграть роль плохого брата, который ради молодой жены отказался от сестры и детей, — с сожалением рассуждала Оливия.

Постепенно поля засеяли, и женщины вздохнули свободнее. А то разрывались между домом, огородом, полем.

У Оливии хоть в доме порядок был, поддерживаемый Марьей и Добрыней, и всегда горячая еда ждала их с поля.

И она заметила, что с их приездом на новое место её дети стали выглядеть взрослее.

Что этому способствовало? Чужое место? Или испытания, выпавшие на их долю?

Оливия догадывалась, что они тоже понимали, что могли погибнуть в том пожаре. Только эту тему они все старались обходить, будто была незажившая рана, которую старались не трогать, а ждали, когда она затянется.

— Иван вон как раздался в плечах, и хотя ему только десять, а по комплекции можно дать лет двенадцать! В отца пошёл, видно, — вздыхая, отметила она.

А он умудрился быстро договориться с кузнецом, который взял к себе в подручные.

— Совсем самостоятельный стал, — ответила она ему, когда тот поделился с ней этой новостью.

— Не рано у горна стоять? — спросила Оливия.

— В самый раз! Отец рассказывал, что тоже в этом возрасте помогал своему отцу, — и мальчик погрустнел, вспомнив своего отца, и невозможность поработать с ним и перенять все семейные секреты этого мастерства.

Оливия, увидев его грусть, обняла, понимая настроение сына.

И за Марьей наблюдала изменения: стала как—то степеннее, а ей всего восемь лет. А она, иногда, как пава проходит по улице: плавно и горделиво.

— Мам, а это от тебя, — серьёзно ответила она на её вопрос: откуда такая спесь взялась?

И Оливия только сейчас призадумалась о своём состоянии. Раньше она помнит, что всегда бегом и с улыбкой проходила по улице: со всеми поздоровается и раскланяется.

Неужели сейчас она ходит горделивой походкой и никого не замечает?

Да нет же! Кого встречает, — обязательно поздоровается и поговорит, если задают вопросы.

Неужели всё же урок людской подлости отложился так сильно не только в душе, но во всем её облике? И отчётливо поняла, что у неё —настороженное отношение к окружающим. Она просто закрылась от всех, не позволяя приблизиться к ней.

—А выходит, что права Марья. Хожу, а не бегаю. И походка строгая, спина прямая, будто кол проглотила…. И никому не доверяю, и душу никому нет желания открывать…. Да, довела себя до ручки… Хорошо, что нет злобы на людей… Как бы не сорваться! Мне в данный момент нужна спокойная жизнь, и тогда всё наладится. Страхи уйдут. Я расслаблюсь. Надеяться на прежнее состояние не стоит, но и нервозность уйдёт, страх уйдёт и разочарование в людях! Хотелось бы уже стабильности в жизни, хотя бы в моральном плане. А то пример пока для ребёнка — отрицательный. Хорошо, что Марья пока не понимает так глубоко, а копирует только походку. Надо себя тоже контролировать: как говорю с людьми, как двигаюсь и убрать со лба надпись «не подходи — убью», — решила она про себя.

Она вздохнула и полностью осознала своё состояние, которого раньше не могла чётко определить, но и если правду говорить, старалась не думать о нём. А стоило!

Слишком много навалилось на Оливию за последнее время, и она сейчас чувствовала себя сжатой пружиной, которая в любой момент может распрямиться, и тогда произойдёт…Не хотелось даже предполагать, что!

— Ромашку попить не помешало бы…. И вообще, наши дети бы в их возрасте бегали, как оглашённые, а на этих хрупких плечах уже лежит груз забот. И мои уже чувствуют себя взрослыми и ответственными, — призналась она себе и вздохнула расстроено.

Как бы ей хотелось, чтобы они отдыхали побольше, играли в какие—нибудь игры, бегали!

Оливия вспомнила и своё детство с подвижными играми: как играли и в классики, и в банки, и в волейбол….

А её дети гоняли футбол, катались на велосипеде, играли в скалочку….

— Игры! Можно же сделать шашки или нарды! Или монополию! Нет, здесь нужна бумага. Решено! Пойду к столяру и договорюсь с ним о том, чтобы сделать шахматную доску и фишки. Надеюсь, он их соорудит, и тогда будем играть вечерами. Вот и будет развлечение в свободное время, — с энтузиастом решила она.

И, не откладывая в долгий ящик, Оливия направилась к нему.

Но деревенский столяр не стал заморачиваться с «придурью бабёнки», и она договорилась с городским мастером при последующем посещении города.

Оливия всё же съездила в город с соседом. Только договорились, что он утром довезёт её до города и уедет обратно, а домой девушке придётся одной возвращаться пешочком или на попутке — как повезёт.

И тогда–то у неё появилась возможность походить по базару и рассмотреть всё досконально.

И, обходя все ларьки, она с сожалением констатировала, что продуктовая ниша занята и товара разнообразного очень много.

Даже разновидность сыров исчислялась в тройном виде. Только моцареллы в продаже не было.

У девушки зародилось желание предложить этот рецепт и получать с него маленький процент, но её и слушать не захотели.

— Им это неинтересно, — возмущалась она. — Просто у них жадности много — поэтому и неинтересно.

Обойдя весь базар, Оливия купила пирожок и, расстроенная, присела на лавочку напротив салона одежды.

Вздыхая, прокручивала в голове все доступные идеи по воплощению их в жизнь и возможности хоть какого–то приработка.